Пистолеты войны 1812 года

Оружие 1812 года. Как известно каждому, кто смотрел кинофильм «Гусарская баллада», Шурочка Азарова взялась отвезти пакет капитана и попала в стан французских кавалеристов, бросившихся за ней в погоню. Но она использовала имевшиеся у нее два пистолета и сразила двух преследователей! В кино это смотрится очень эффектно, а вот как действовали пистолеты войны 1812 года на самом деле? Об этом сегодня и пойдет наш рассказ.

Итак, кавалерийские пистолеты. На вооружении российской кавалерии в то время находился пистолет образца 1809 года, который шомпола при себе почему-то не имел (его нужно было носить отдельно!) и весил совсем немало — 1500 г. Ствол имел длину 263 мм, то есть довольно прилично. Но калибр и пуля у него были от у пехотного ружья, поэтому можно представить себе его отдачу при выстреле. То есть попасть из него в кого бы то ни было на расстоянии можно было только случайно. Тем не менее, именно пистолеты оставались в то время единственным огнестрельным оружием кавалерии. Дело в том, что вследствие нехватки ружей в пехоте (к тому же они нужны были еще и в ополчении!) 10 ноября 1812 года у кирасирских, драгунских и гусарских полков ружья и карабины забрали, хотя с учетом опыта уже заграничных походов русской армии потом вернули их опять.



Ну а о том, как такой пистолет заряжали, очень хорошо написал А. С. Пушкин в «Евгении Онегине». Нужен был патрон, имевший в 1812 году вид бумажного цилиндра, а пуля и заряд пороха в нем и помещались. Для хранения патронов служила специальная патронная сумка на боку или на груди, как у гусар. При заряжании (а его начинали по команде «Заряжай!») курок ставили на предохранитель, а полка (на французском оружии она была латунная, у нас железная) сбоку на столе, на которую следовало насыпать порох для воспламенения заряда в стволе, должна быть открыта. По команде «скуси патрон» пехотинцы и всадники доставали очередной патрон из сумки и отрывали зубами донце гильзы, так чтобы порох не просыпать, и слюной его не замочить. Затем часть пороха отсыпали на полку, закрывали ее крышкой, выполнявшей функцию огнива. Если это было ружье, то ставили его прикладом на землю (всадники удерживали на весу!), а оставшийся порох ссыпали в ствол. Важно было сам патрон при этом разминать, чтобы ни порошинки в нем не осталось, а потом этим же скомканным патроном забить ствол, вставив его после пули в качестве пыжа, которая обычно в ствол просто закатывалась. И вот тут-то и требовался шомпол, которым забивали и пыж, и пулю, уплотняя при этом заряд. В нарезном оружии пуля по стволу шла с трудом, поэтому ее в него забивали.



Выше написано «забивали», но действие это следовало осуществлять осторожно и с гладкоствольным оружием, и с нарезным. Осторожно — чтобы не раздробить при этом пороховых зерен, так как тогда порох мог превратиться в порошок и при этом либо не вспыхнуть вообще (бывало и такое, тогдашний порох в виде порошка требовал внутри ствола свободного пространства!), то есть оружие давало осечку, или же, напротив, горел много быстрее зерненого, и отдача становилась сильнее, а бой ружья мог измениться. Затем шомпол следовало вернуть на место, курок поставить на боевой взвод и… стрелять.







Впрочем, эти манипуляции кажутся сложными только в описании. Опытный стрелок все это делал очень быстро. Так что на один выстрел обычно уходило около одной минуты. Но это в среднем. Солдаты Фридриха I, например, делали в минуту два выстрела, чем удивляли всех прочих и принесли этим своему повелителю немало побед, а самые ловкие, например, наши казаки, – даже три, впрочем, без прицеливания.



Впрочем, сделать все это кавалеристу было не в пример тяжелее, нежели пехотинцу. Поэтому пистолеты всадники заряжали заранее и в таком виде выезжали на поле боя. Там им оставалось всего лишь взвести курок и нажать на спусковой крючок. И если порыв ветра не сдувал порох с полки, если он не отсыревал в кобуре, то следовал выстрел, которым можно было убить или тяжело ранить и всадника, и его коня.



Заряжание нарезных кремневых ружей осуществлялось примерно таким же образом, только с той разницей, что пулю сначала следовало уложить на промасленный пластырь из кожи или ткани и лишь затем загнать ее в ствол ударяя по шомполу специальной колотушкой. Вот поэтому-то стволы нарезных ружей и были короче, чем у гладкоствольных, причем в коннице в первую очередь. И там у тех же карабинов длина ствола лишь немного превышала стволы пистолетов.



Что касается действенности оружия с кремневым замком, то она была совсем невелика. По мишени 180x120 см при стрельбе с прицеливанием со 100 шагов ружье пехотинца давало в среднем 75% попаданий, за 200 шагов лишь только 50%, а выстрелы на 300 шагов — какие-то 25%. В кавалерии процент был еще меньше, ведь там меньше были и заряды пороха. А стрельба из пистолета с лошади за 30 шагов могла дать попадание в ростовую мишень разве что случайно.

Сложность представлял и сам процесс прицеливания. Из-за особенностей баллистики кремневого оружия на 200 шагов целиться следовало прямо в грудь, на расстоянии 250 шагов – уже в голову, 300 шагов — в самую верхнюю часть неприятельского головного убора, вот если расстоянии было больше 350 – то несколько выше его головы. В момент выстрела массивный курок с кремнем ударял по крышке полки и… сбивал наводку, а еще на крышке вспыхивал затравочный порох. На все это тратилось время, в течение которого стрелок не должен был никоим образом сбивать прицел. И лишь потом следовал сам выстрел. То есть он по времени был заметно растянут, что меткости ему также не добавляло. А вот у нарезных штуцеров было меньшее пробивное действие, так как они имели уменьшенный пороховой заряд. Но зато их было удобнее держать в руках и стрелять из них. Такие вот тонкости стрелкового дела тех лет…

Стрелять в сильный ветер было очень и очень сложно, поскольку он мог сдуть порох с полки, а в дождь выстрелить было просто невозможно. Дошло до того, что в 1812 году Тульский оружейный завод начал производство ружей со стволами меньшей длины, но с более длинными штыками, с одной целью — получить большую скорострельность и чтобы ружьем стало удобнее пользоваться в рукопашном бою. И это же надо сказать и о тогдашних пистолетах.



Да, на расстоянии 50 м их пуля, попав в голову коню, убивала его наповал, вот только сделать такой замечательный выстрел, зная заранее результат, было совершенно невозможно. Так что наша отважная Шурочка Азарова, столь замечательно смотревшаяся в кинофильме «Гусарская баллада» 1962 года в мундире корнета Сумского гусарского полка, вот так, на скаку, поразить из пистолетов двух французских кавалеристов просто не смогла бы. Ну ладно бы, чудом попала в одного. Но в двоих… Это уже кинофантастика.



Кстати, заряжание с дула было крайне неудобно еще и тем, что определить, заряжено у вас оружие или же нет, было очень трудно. Всякий раз требовалось открывать крышку полки с порохом, а тут порыв ветра, и пистолет у вас оказывался разряжен в самый неподходящий момент. А еще запальное отверстие могло быть загрязнено нагаром, и тогда пистолет (и ружье!) тоже давали осечку. К тому же в суматохе боя стрелок мог зарядить ружье и пистолет вторично. При выстреле это вело к разрыву ствола и, естественно, к ранению, а то даже и смерти стрелявшего.



Так, например, во время Гражданской войны в США между Севером и Югом после сражения при Геттисберге было обнаружено 12000 ружей, заряжавшихся с дула, в стволе у которых было по два заряда, забитых один поверх другого. Причем в некоторых стволах пуля находилась под зарядом, вот с какой торопливостью, не отдавая себе отчета, заряжали их владельцы в этом сражении! Приблизительно 6000 ружей имели от 3 до 10 зарядов. А в одном ружье нашли… 23 заряда один за другим! Это в каком же стрессовом состоянии они находились, что раз за разом заряжали свое ружье, но выстрелов не производили, то есть не нажимали на спусковой крючок. И если 23 заряда, скорее всего, зарядил какой-нибудь солдат-даун, то про все остальные ружья этого уже не скажешь! Правда, считается, что такая проблема с заряжанием в большей степени была характерна для капсюльных ружей, заряжаемых с дула, однако очевидно, что такое могло быть с любым оружием, заряжаемым таким образом. Вполне могло быть и двойное, и тройное заряжание, и многие от этого страдали. Но о том, как много было именно таких случаев, мы теперь уже не узнаем никогда.

Продолжение следует…