75 лет назад, 7 ноября 1944 года в японской тюрьме Сугамо на эшафот поднялся Рихард Зорге. Приговоренный к смертной казни советский разведчик отказался завязывать глаза и умер достойно, как жил. Сегодня его имя известно во всем мире. О нем написаны книги, защищены диссертации, сняты документальные и художественные фильмы, поставлены спектакли. В его честь названы улицы, школы, корабли, установлены памятники. С полной уверенностью можно сказать: ни один разведчик в мире не удостаивался такой посмертной славы, как Рихард Зорге. Почему же вокруг его имени до сих пор столько вопросов и домыслов?
Одной из главных заслуг Рамзая считают сообщение, отправленное в Центр 15 сентября 1941 года. То была историческая шифрограмма: «Война Японии против Советского Союза до весны 1942 года, повторяю, до весны тысяча девятьсот сорок второго года исключена», – уверенно написал резидент.
Когда война СССР с Германией стала реальностью, Москву все больше беспокоила позиция Токио. Звучавшая там воинственная риторика говорила о том, что Страна восходящего солнца развяжет агрессию. «Советский Союз должен быть уничтожен», – заявил тогда председатель Тайного совета генерал Кадо Хара, назвав это историческим шансом Японии. Хотя в руководстве страны по этому вопросу не было никакого единства.
Рамзай был опытным разведчиком и прекрасно понимал: Центр вскоре поставит перед ним главный вопрос – нападет ли Япония на Советский Союз. И если да, то когда. Однако, повторим, ее руководство на тот момент не определилось даже с направлением нанесения главного удара и временем начала агрессии. Сталин с надеждой и тревогой спрашивал начальника Разведуправления: «Что сообщает ваш немец?». Зорге, как блестящий аналитик, раньше других по отдельным, едва заметным признакам точно определил, что провал блицкрига в России станет для японцев сдерживающим фактором. Он уловил тенденцию к перенесению сроков нападения на СССР на весну 1942 года.
“ Следственные дела Рамзая оказались ценнейшим материалом для разведслужб США ”
Уже в середине августа осторожно поделился с Центром своими догадками. Однако из Москвы тут же последовал грубый окрик взвесить и объективно оценить все еще раз. Попало заодно и военному атташе полковнику Ивану Гущенко: «Что там несет ваш Рамзай? Откуда он взял, что японцы откажутся от нападения?».
У Центра словно отшибло память. В Москве напрочь забыли, сколько сообщений Зорге оказались точны и правдивы, даже если в корне не совпадали с позицией руководства. Информация Рамзая всегда подтверждалась жизнью. Так было в 1935 году, когда он задолго до свершившегося факта сообщил о подготовке к заключению «антикоминтерновского пакта», инициаторами которого стали Берлин и Токио. А после поездки по городам Китая и глубокого анализа агрессивной политики Японии Рамзай сделал вывод о неизбежности большой войны между этими двумя странами. В Центре такой вывод восприняли неоднозначно, поскольку периодические боевые столкновения между Китаем и Японией происходили с 1931 года, но ни к чему не приводили. Тем не менее Зорге настаивал: скоро разразится полномасштабная война, что и случилось в июне 1937-го.
Рамзай точно определил момент, когда в июне 1940 года гитлеровское командование окончательно склонилось к агрессии против СССР. Дальнейшая работа была направлена на убеждение Центра в близости войны. Заключительным аккордом явилось сообщение от 20 июня 1941 года: «Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна».
Но были еще материалы политического, военного, военно-экономического характера. Восемь лет резидентура Рамзая работала в Японии, и вызывает сожаление, что ее донесения воспринимались Центром с долей сомнения. Совсем по-другому ее деятельность оценили… американцы. Дело в том, что они полностью завладели следственными делами о деятельности резидентуры Рамзая, в их руках оказались японские полицейские, работавшие с арестованными. Начальник разведки генерала Дугласа Макартура, командующего американскими войсками на Дальнем Востоке, Чарльз Уиллоугби, ознакомившись с этими документами, был поражен талантом и высочайшим профессионализмом группы Зорге. Никогда прежде он не сталкивался ни с чем подобным. Следственные дела Рамзая оказались ценнейшим материалом для разведслужб США. Изучая их, генерал Уиллоугби прочел удивительно точные слова, написанные самим Зорге в тюрьме Сугамо: «…Моя разведывательная работа в Китае и Японии носила совершенно новый, оригинальный и к тому же творческий характер». Генерал срочно отправил дела в Америку и подготовил доклад, где проанализировал опыт работы советских разведчиков. Доклад выслали в Вашингтон с рекомендацией использовать в военных училищах США.
В 1948 году группа экспертов Пентагона на протяжении шести месяцев работала с документами резидентуры Рамзая. В феврале 1949-го она опубликовала меморандум, где говорилось: «Мощная организация советских разведчиков была раскрыта в Японии как раз перед нападением на Перл-Харбор. Вероятно, никогда в истории не существовало столь смелой и столь успешной организации… В течение восьми напряженных лет дерзкая и искусная группа разведчиков работала в Японии на свою духовную родину – Советскую Россию». Сам генерал Дуглас Макартур заключил: «Рихард Зорге… обладал всеми качествами великого человека – силой духа, даром остроумно оценивать события, смелостью, соединенной с осторожностью и непоколебимой решимостью».
Таковы отзывы американцев. В последующие годы, когда о группе Рамзая стало известно в других странах, столь же высоко деятельность Рихарда Зорге и его соратников оценили в Германии, Японии, Англии...
Самая лучшая «крыша»
Почему же Центр всегда настороженно относился к его сообщениям? И могли ли мы спасти Зорге?
Чтобы ответить на этот вопрос, сошлюсь на авторитет генерал-майора в отставке Михаила Иванова – в то время оперативного сотрудника токийской резидентуры. Он ознакомился с работой резидентуры Рамзая еще в 1940 году, когда после окончания Академии им. М. В. Фрунзе был назначен в Разведуправление на должность помощника начальника отделения восточного отдела. В ведении капитана Иванова тогда были семьи разведчиков, работавших за рубежом, в том числе и Екатерина Максимова – жена Рихарда Зорге. Он также занимался переводом телеграмм, писем резидента.
В январе 1941-го Иванов сам был направлен в Японию как сотрудник советского посольства. Это позволило ему впоследствии сделать важные выводы о деятельности Зорге, изучением которой он занимался всю последующую жизнь. На вопрос, могли ли мы спасти Рамзая, Иванов ответил однозначно: да. «6 ноября 1944 года был торжественный прием в советском посольстве в Токио по случаю 27-й годовщины Великого Октября. Впервые за все годы войны посольство посетил министр иностранных дел Японии Мамору Сигэмицу. Говорил о положении на фронтах, подчеркивал дружественные отношения между СССР и Японией, сохранивших нейтралитет на протяжении всех лет войны. Даже распространялся о каких-то особых симпатиях к людям России, их стойкости и способности сопротивляться невзгодам. Мы чувствовали, что он ждал инициативы с нашей стороны. Возможно, скажи наш посол Яков Малик или я словечко о Зорге – и появилась бы надежда. Но на любую инициативу каждый из нас мог пойти лишь с письменного разрешения Центра. Ни я, ни посол таких указаний не имели. Сигэмицу озадаченно потоптался и раскланялся. А на следующее утро – 7 ноября 1944 года Зорге был казнен в тюрьме Сугамо» («Неизвестный Зорге – часть III»).
“ Организация советских разведчиков, раскрытая в Японии перед нападением на Перл-Харбор, была самой успешной в истории ”
Почему хотя бы не попытались уберечь от смерти самого ценного резидента? На этот вопрос однозначного и бесспорного ответа нет. На него, видимо, могли бы ответить только товарищ Сталин или Молотов, но при жизни их об этом как-то не успели спросить.
Надо прежде всего понять, почему руководители Советского государства и военной разведки не горели желанием бороться за Зорге. Первое, что приходит на ум, – порядком заезженная версия о том, что Сталин не доверял Рамзаю, считая его двойным агентом. Действительно, «вождю народов» не нравилось поведение Зорге за границей. Как-то не вписывалось оно в моральный облик коммуниста. Рихард любил выпить. Всегда был душой компании. Его обожали женщины, и он их не чурался. Все это доходило до ушей руководства. И в недрах Разведуправления рождается служебная записка начальника отдела генерала Константина Колганова, где Рамзая обвиняют в пренебрежении конспирацией и излишне разгульном поведении.
Дальше – больше. Следователи НКВД выбили из разведчика Михаила Сироткина, который стажировался в Японии, а потом работал начальником японского отделения Разведупра, признание, что он якобы еще в 1938 году сдал резидентуру Зорге японцам. Отсюда вывод: Рамзай – перевербованный шпион. В декабре 1940 года начальник Первого управления НКВД старший майор госбезопасности Павел Фитин сообщает в Разведуправление: «По нашим данным, немецкий журналист Рихард Зорге является одновременно немецким и японским шпионом. По этой причине он будет арестован при пересечении границы СССР…» Хотя ни о каких конкретных фактах Фитин не говорит, поэтому такие сообщения можно отнести к конкуренции спецслужб в их борьбе за доступ к «телу» вождя.
В самом Разведуправлении существовали разные мнения относительно работы Рамзая. Сотрудники Сергей Будкевич, Александр Рогов, лично знавшие Зорге, говорили о нем как о человеке преданном, глубоко порядочном, в высшей степени профессиональном. Однако были и те, кто не доверял Рамзаю. В частности, бригадный комиссар Иван Ильичев и прибывший вскоре на смену начальнику Разведуправления Ивану Проскурову Филипп Голиков.
С одной стороны, Зорге, многие годы работая в Китае, потом в Японии, давал ценную информацию. С другой – находились клеветники наподобие Якова Бронина (он сменил Зорге в должности резидента в Шанхае), которые строчили в Центр докладные о якобы недостойном поведении Зорге, его высказываниях в адрес Коминтерна, Сталина и ВКП(б). Правда, через 30 лет тот же Бронин под псевдонимом Я. Горев напишет книгу о Рихарде Зорге, захлебываясь в похвалах и давая совсем иные оценки деятельности разведчика.
Весьма показателен доклад Сталину исполняющего обязанности начальника Разведывательного управления майора госбезопасности Семена Гендина в 1937 году. Он точно отражает настроения руководства и некоторых сотрудников военной разведки того времени по отношению к Зорге. «Представляю донесение нашего источника, – пишет Гендин, – близкого к немецким кругам в Токио». И тут же следует примечание: «Источник не пользуется полным нашим доверием, однако некоторые его данные заслуживают внимания». Формулировка говорит о многом. Зачем, собственно, спасать этого гуляку, бабника да еще и двойного агента.
Но попытки вызволить Зорге из заточения предпринимались и самой резидентурой военной разведки в Токио. Так, разведчики уговорили посла СССР в Японии Якова Малика, который в конце 1943 года был приглашен в Москву для получения награды, обратиться к Молотову с просьбой о содействии в освобождении Рамзая. Малик работал в Японии уже несколько лет, хорошо знал Зорге и охотно согласился переговорить с Молотовым. «Но, – передавал рассказ посла генерал Иванов, – просьба посла вызвала холодную реакцию. Молотов перевел разговор на другую тему».
Архивные материалы ГРУ говорят о том, что никаким двойным агентом Зорге не был. Он был убежденным коммунистом и долгие годы сначала в Шанхае, а потом в Токио честно и преданно (как верно подметили американцы) работал на свою духовную родину – Советскую Россию. Да, он вел разгульный, с точки зрения советских руководителей, образ жизни. Но это было его своеобразным прикрытием. Ни у кого не возникало и грана сомнения, что Зорге – журналист, глубокий аналитик, преданный член НСДАП. Эта «крыша», как говорят разведчики, работала прекрасно, обеспечивая доступ к документам государственной важности. Напомним, Зорге был советником немецкого посла Отта, помогал готовить аналитические материалы для Берлина. Кстати, на «дружбу» с немецким послом ему дал «добро» именно Центр.
Гагарин или Чампи?
Прискорбно, что и после казни Рамзая отношение к нему на Родине не изменилось. «Трагическая история Зорге и его соратников, – вспоминал Михаил Иванов, – естественно, возникла в связи с работой Токийского трибунала над главными японскими военными преступниками. Мы не раз обращались к членам советской делегации, прибывшим из Москвы, с вопросом: будут ли наказаны убийцы Зорге? Ведшие расследование прокурор Есикава и следователь Накамура поспешили обратиться к американцам с просьбой защитить их от посягательств японских коммунистов и советских заинтересованных лиц. Но зря беспокоились. Никакой реакции со стороны СССР не последовало. По свидетельству Сергея Голунского, Молотов не рекомендовал в ходе следствия и заседаний трибунала поднимать вопрос о деятельности организации Зорге. «Что делать русскому человеку, если Родина стреляет в спину?» – вопрос писателя Леонида Леонова не имеет ответа в советской истории.
Линия на «непризнание» Зорге продолжалась почти двадцать лет после окончания войны. Генерал Иванов, который еще дважды работал в Японии, признавался, что они опасались не только посещать могилу Зорге, но даже произносить слова благодарности в память о нем. Перелом наступил в 1963-м. Зорге наконец признали советским разведчиком, гриф секретности сняли. Существует несколько версий, как случилось это поистине историческое событие.
Первая – так называемая гагаринская. Когда первый космонавт посетил Японию в 1962 году, местные журналисты задали вопрос о Рихарде Зорге. Успешно отвечавший до этого Юрий Алексеевич впервые оказался в сложном положении: он ничего не знал о Зорге. Военные разведчики, работавшие под «крышей» посольства в Токио, рассказали Гагарину о подвиге Рамзая и его группы. Космонавт предложил заказать венок и возложить к могиле, а на ленте написать: «Первому разведчику Рихарду Зорге от первого космонавта Юрия Гагарина». Но сотрудники посольства и резидентуры стали отговаривать его от поспешных действий. Гагарин обозвал их трусами и пообещал по возвращении в Москву доложить обо всем Хрущеву. Известно, что Юрий Алексеевич слов на ветер не бросал.
Вторая версия – киношная. Суть ее в том, что Никите Хрущеву показали уже достаточно известный за рубежом кинофильм Ива Чампи «Кто вы, доктор Зорге». Никита Сергеевич впечатлился и якобы даже задался вопросом: а разумно ли мы поступаем, открещиваясь от такого выдающегося разведчика? Так это или нет, но в СССР наконец приняли решение рассказать советскому народу, кто такой Зорге, признать его заслуги и присвоить разведчику высокое звание Героя Советского Союза. Так начался настоящий «ренессанс» Рихарда Зорге.
Возникают и другие версии, например, что Хрущев извлек его из небытия, чтобы в очередной раз пнуть «мертвого льва» – Сталина: мол, сообщал он «вождю народов» о нападении Германии на Советский Союз, но тот не поверил. Отсюда и тяжелые поражения на начальном этапе войны, большие потери…
Важнее то, что Рихард Зорге не миф. Он был и останется величайшим разведчиком ХХ века. Это признано во всем мире. Вспомним о нем тепло и благодарно в годовщину его гибели. Ведь он отдал жизнь ради нашей Победы.
Опубликовано в выпуске № 42 (805) за 29 октября 2019 года
Читайте нас: