Американский журнал National Interest, известный своими зачастую эксцентричными материалами на военную тему, опубликовал очередной «гвоздь»: обозреватель Сальваторе Бабонес, адъюнкт-профессор социологии и социальной политики факультета общественных наук и политологии Сиднейского университета, предложил США вернуться к строительству линейных кораблей — как боевых единиц, наилучшим образом подходящих для демонстрации флага, а также обладающих большей боевой устойчивостью и живучестью в сравнении с современными кораблями, зачастую лишенными какой-либо конструктивной защиты.
Оставляя в стороне вопросы нужности линкоров в целом, мы попытались оценить реализуемость подобного проекта уже в российских условиях — если такая задача вдруг будет поставлена.
Почему исчез линкор?
На этот вопрос необходимо ответить, прежде чем рассуждать о возможности возобновления постройки данного класса кораблей. Обычно причины ухода линкоров со сцены сводят к двум основным: развитие авиации (палубной в первую очередь) и появление ядерного оружия. Ракеты, как ни странно, здесь скорее вторичны — к моменту появления серийных противокорабельных ракет в заметных количествах (начало 1960-х годов) большая часть линкоров уже была выведена из состава флотов.
На первый взгляд, причины действительно весомые: как показала Вторая мировая на Тихом океане, достаточное количество самолетов отправит в итоге на морское дно любой корабль, даже если это гигант типа «Ямато», и палубная авиация очевидно представляет собой более эффективное средство уничтожения, чем артиллерия, как минимум, в силу значительно большей дальности действия. С ядерной бомбой было уже сложнее: тяжелые артиллерийские корабли в ходе испытаний 1940–1950-х годов продемонстрировали, скорее напротив, достаточно большую устойчивость к поражающим факторам ядерного взрыва — если речь не шла о прямом попадании или срабатывании в непосредственной близости (сотни метров), то корабль оставался на плаву, а на удалении пары километров и больше — сохранял боеспособность и ремонтопригодность.
Линейный корабль «Ямато» на испытаниях, 1941 год
Как отметил по итогам первых испытаний на атолле Бикини в 1946 году секретарь ВМС США Джеймс Форрестол — «heavily built and heavily armored ships are difficult to sink unless they sustain underwater damage» («крепко построенные и хорошо бронированные корабли трудно потопить, если они не получили повреждений подводной части»).
Во всяком случае, из всех имевшихся классов кораблей того времени линкоры очевидно обладали наивысшей боевой устойчивостью как против ядерной атаки, так и против атаки с воздуха. Тем не менее их число стремительно сокращалось: после списания в 1946–1949 годах всех устаревших линкоров постройки 1910–1920-х годов британский королевский флот остался только с пятью кораблями этого класса, и все они ушли в резерв и на слом в течение следующих 5–10 лет. То же самое произошло с французскими линкорами, США тоже убрали свои линкоры в резерв, но четырем корабля типа «Айова» была уготована более интересная судьба, включая возвращение в строй после модернизации.
Линейный корабль США «Саут Дакота»
Главной причиной ухода линкоров в 1950-е годы стало скорее отсутствие для них эквивалентного противника — здесь можно отметить, что их держали в резерве «на всякий случай», пока на Западе циркулировали слухи о возможном строительстве современных линкоров для ВМФ СССР. Как только полеты высотных разведчиков U-2 поставили точку в этих спекуляциях, содержание столь дорогостоящих боевых единиц перестали считать нужным.
К этому времени на сцену как раз вышли ракеты, дав возможность эффективного участия в морском бою даже самым маленьким боевым кораблям и обеспечив высокую точность доставки к цели как для неядерного, так и для ядерного заряда — управляемое оружие позволяло с большой дистанции прицельно выбивать главные корабли соединения.
В условиях охватившей мир «ядерной истерики» линкорам, казалось, было уж точно нечего ловить: никакая конструктивная защита не поможет в морском бою, в котором эскадра может быть атакована большим числом ракет с ядерными боевыми частями, чем количество кораблей в ее составе. Единственный шанс заключался в возможности увидеть и потопить противника первым (что было сложно — атака могла идти и с подводных лодок) или хотя бы перехватить запущенные в твою сторону ракеты. Корабли начали стремительно отращивать возможности радиоэлектронного вооружения, боекомплект зенитных ракет, а также системы постановки помех, призванные сбить с толку вражеские радары.
По береговым целям вместо пушек работала палубная авиация, однако, как показала практика и Вьетнамской войны, и ближневосточных конфликтов, ввод в действие американских линейных кораблей из резерва резко увеличивал эффективность поражения целей — в зоне дальности действительного огня корабельной артиллерии с ней мало что может сравниться.
В 1980-е годы США пошли на модернизацию четырех линкоров типа «Айова», получивших среди прочего вертолеты, ракеты «Томагавк» и «Гарпун» в палубных пусковых установках и современную зенитную артиллерию (на большие дистанции должны были работать зенитные ракеты кораблей эскорта). Одним из стимулов к совершенствованию линкоров «Айова» стало создание в СССР тяжелых атомных ракетных крейсеров проекта 1144 «Орлан» («Петр Великий» — в строю, «Адмирал Нахимов» — на модернизации) — в условиях, когда возможная будущая война виделась уже и неядерной, советские крейсера, имевшие серьезную конструктивную защиту и мощные средства ПВО, обладали явно более высокой боевой устойчивостью, чем их западные ровесники всех классов.
Линкор США типа «Айова»
После распада СССР американские линкоры вновь ушли в резерв, а затем и вообще были выведены из состава флота — теперь уже, видимо, окончательно, а разговоры об их возрождении сегодня стали уделом публицистики — как и в рассматриваемом случае.
Линкор будущего
Тем не менее образ тяжелого артиллерийского корабля слишком притягателен, чтобы о нем периодически не вспоминали. Попробуем заняться материализацией призрака, и решим, что у нас есть для постройки линкора, а чего не хватает.
Прежде всего нужна верфь. В России постройкой линкора водоизмещением 60-70 тысяч тонн при необходимости может заняться Балтийский завод, для которого это традиционный промысел — там были построены до революции линкоры типа «Севастополь», строились так и не вошедшие в строй (из-за революции) линейные крейсера типа «Измаил», и там же строился головной линкор проекта 23 «Советский Союз», постройку которого отменила Великая Отечественная война.
Кроме Балтийского завода корабль подобных размеров может быть построен в Керчи на заводе «Залив» или на новой верфи «Звезда» в городе Большой Камень под Владивостоком.
Во-вторых, главным оружием линкора является артиллерия. Здесь возникают проблемы: ни в России, ни в мире уже давно не строят корабельные артсистемы главного калибра — наиболее мощные орудия современных кораблей имеют калибр 127–130 мм, хотя их высочайшая огневая производительность позволяет соперничать по весу металла, выбрасываемого в минуту с системами 280–305 мм первой половины прошлого века.
Разработка современной 406-миллиметровой пушки, впрочем, выглядит весьма интересной задачей, особенно с учетом того, что новейшие достижения в конструкции артсистем, металлургии и механике могут резко повысить скорострельность и живучесть ствола такого орудия, подняв огневую производительность батареи главного калибра линкора примерно до 100 т в минуту. Орудия будут иметь систему водяного охлаждения, а башни можно сделать полностью необитаемыми, что позволит уменьшить внутренний объем, резко нарастив уровень защищенности. Эффективная дальность стрельбы такого орудия с использованием активно-реактивных снарядов может превысить 200 километров.
Другой сложной задачей является бронирование. В мире давно прекратили массово прокатывать броневые плиты 300–400-миллиметровой толщины, из которых собирали главный пояс линкоров. Возвращение к подобному прокату вряд ли целесообразно, в том числе и с учетом развития современных средств поражения, так что, видимо, как и современные танки, линкор нового поколения будет иметь комбинированную броню с использованием стали, спецсплавов, металлокерамики и композитов. Стоимость подобного бронирования, скорее всего, отправит в обморок большинство министров финансов даже богатых стран, но это уже отдельный вопрос.
Меньше всего вопросов к энергетике. Развитое проектирование и производство ядерных энергетических установок позволит оснастить корабль 150–200-мегаваттной установкой, работающей на четыре вала, скорость корабля будет составлять более 30 узлов.
Точно так же не возникает вопросов и к универсальному калибру, системам противовоздушной и противолодочной обороны. Резкое уменьшение экипажа линкора и компактная современная энергетика высвободят большие объемы, которые можно будет занять вертикальными пусковыми установками для крылатых ракет («Оникс», «Циркон» и «Калибр») и зенитных ракетных систем средней/большой дальности (ЗРК «Редут»), а ближний рубеж доверить 130-миллиметровым автоматическим пушкам и ракетно-артиллерийским комплексам типа «Панцирь». Противолодочную оборону, учитывая габариты корабля, можно будет построить в два рубежа, разместив как средства большой дальности (семейство противолодочных ракето-торпед в комплексе «Калибр»), так и комплексы противолодочной/противоторпедной обороны «Пакет» отвечающие за ближний рубеж.
Разумеется, корабль такого класса будет иметь и вертолетную площадку с подпалубным ангаром по образцу всё тех же атомных ракетных крейсеров.
Наконец, современные технологии решают еще одну важную проблему: стрельбы главного калибра исторически приносили большие проблемы электронике корабля, повреждая антенные комплексы и внутреннюю начинку ударной волной и отдачей. Современное электронное оборудование куда менее чувствительно к подобным воздействиям, а разлапистые антенны радаров, венчавшие боевые корабли с конца 1930-х по 1980-е годы, «ушли» внутрь, превратившись в полотнища фазированных антенных решеток.
Наконец, в силу уже упомянутого технического прогресса, экипаж такого корабля будет значительно меньшим, чем у предшественников — скорее всего, он не превысит 900-1000 человек (включая авиагруппу и приданное подразделение морской пехоты), против нормальных для линкоров второй Мировой 2-2,5 тысяч.
Понятно, что и у ВМС США, и тем более у ВМФ России есть куда более насущные задачи. Но иные призраки слишком материальны, чтобы о них можно было просто забыть. Призрак тяжелого артиллерийского корабля в том числе.
Илья Крамник
Подпишись: