Мертвая мощь
В Первую мировую войну американцы поспели к шапочному разбору: их экспедиционный корпус сражался храбро и сыграл свою роль, но не до такой степени, чтобы Англия и Франция поделились с припозднившимся союзником славой победителей. И полагавшейся победителям наградой — участием в переделе мира. Считается, что унизительные условия Версальского договора сделали неизбежной следующую мировую бойню — и это, пожалуй, верно. Но сей факт заслонил собой некоторые странности в поведении Соединенных Штатов перед Второй мировой и во время нее, их бухгалтерскую жесткость в расчетах с союзниками и неукротимое стремление трактовать любой поворот войны в свою пользу: Рузвельт хорошо запомнил версальские уроки.
Между прочим, Версальский договор Соединенные Штаты не подписали. И прежде всего потому, что по этому документу Япония унаследовала бывшие германские колонии в Тихом океане - здесь расстаралась Англия, считавшая, что приручила Японию своей опекой в Русско-японскую войну и надеявшаяся укрепить этот союз. Интересы Великобритании и Америки уже начинали пересекаться, однако сперва нужно разобраться с Японией.
Соединенные Штаты выбрали самый подходящий случаю прикид — тогу миротворца. Они созвали в 1922 году знаменитую Вашингтонскую конференцию, которая декларировала своей целью ограничить водоизмещение и калибр орудий боевых кораблей — отсюда термин «вашингтонские крейсера»: это, по заверениям инициаторов конференции, снижало опасность военных конфликтов на море. Чтобы англичане были сговорчивее, американцы напомнили им о долгах, которые накопились за Англией в ходе войны. Сумма выглядела устрашающей, и англичане согласились, что привычный союз с англосаксами по происхождению куда естественнее, чем договор с азиатами по духу и месту пребывания. Англия рассталась с Японией, взамен получив право иметь такой же флот, как и США. Остальным странам — участникам конференции — разрешалось иметь флоты в долях от единицы. На конференцию не были приглашены Германия (понятно, почему) и Россия (у нее в 1922-м флота просто не существовало). Оба обиженных государства охарактеризовали конференцию почти одинаковыми словами: Россия назвала ее сговором, а Германия — заговором.
Стоит ли обращать внимание на такую ерунду, если в Мировом океане вот-вот наступит непоколебимый мир!
Несколько лет ушло на то, чтобы разрезать выходящие за пределы квоты корабли. Заодно пустили под нож линкоры и крейсеры, утратившие свойства боевых единиц. И, покончив с трудами праведными, морские державы обнаружили: квоты позволяют, верфи простаивают, а конструкторская мысль не дремлет. И через 10 лет после Вашингтонской конференции началось столь бурное строительство военных кораблей все возрастающей мощи, что стало абсолютно ясно: строятся они не для торжественных парадов и официальных визитов, а для таких боев, которых военно-морская история еще не знала.
Какими бы разными эти линкоры и линейные крейсеры ни были, каким бы ни был устрашающим их главный калибр, краса и гордость любых военных флотов в предстоящей войне была обречена играть второстепенную роль. Опасность затаилась в небе, и не случайно первую ощутимую рану казавшемуся непобедимым «Бисмарку» нанес несуразный биплан «свордфиш», ровесник Первой мировой войны. Да не покажется вам неожиданным германское название линкора: в предвоенную гонку вооружений на море включились не только полноправные участники Вашингтонской конференции, но и страны-изгои: Германия наплевала на запрещающие статьи Версальского договора, а Россия, едва не порвавшая пупок на индустриализации страны, задумала столь амбициозную кораблестроительную программу, что о ней стоит рассказать отдельно — как-нибудь в другой раз.
