О кадровых проблемах армий Донбасса
Современная гибридная война, в которой информационное наполнение играет огромную роль – это «путь обмана» даже в большей степени, чем во времена Сунь Цзы. Однако есть определённые аспекты, где ретуширование действительности носит, на мой взгляд, крайне неуместный характер, так как мы фактически обманываем и запутываем не столько противника, сколько самих себя.
Представьте себе такую ситуацию. Есть некая мотострелковая бригада трёхбатальонного состава, занимающая определённый участок фронта на одном из важнейших направлений. Один батальон этой бригады четыре-пять недель работает на передовой, после чего его выводят в тыл, потому что людям надо элементарно отмыться и отоспаться, а на замену ему заходит второй батальон. Этот батальон сидит тише воды, ниже травы, позволяя противнику делать всё, что угодно, а спустя несколько дней, натерпевшись всевозможного ужаса, начинает просто разбегаться с позиций, на которые приходится возвращать первый батальон. Третий же батальон в процессе удержания фронта не участвует в принципе – он образцово-показательный, ходит ровным строем и красиво стреляет на полигоне.
Представили? А теперь представьте, что это не умозрительная конструкция, а реалии армейской жизни республик Донбасса, о которых мне при личной встрече в Донецке в марте нынешнего года рассказал товарищ из того самого условного первого батальона. Он был в отпуске по ранению, до конца не оправился, всё ещё сильно прихрамывал, но в день нашей встречи уже отбывал назад, на передовую.
Положение вещей в данной бригаде, номер которой я по понятным причинам не называю, – не какое-то единичное явление. Оно, по сути, отражает общую ситуацию в армейских корпусах республик. И это не теоретическое экстраполирование – просто пример уж больно показательный. Я бы не взял на себя смелость обобщать, если бы не имел на то достаточных оснований.
Часть подразделений корпусов действительно подобны образцово-показательному батальону той самой бригады. Их не стыдно демонстрировать ни высокому начальству, ни диванному зрителю. Однако предсказать уровень эффективности их действий при выполнении реальных, а не учебно-боевых задач затруднительно, ибо только боевая практика покажет, имеется ли за внешним лоском надёжное содержание – заправленные по линеечке кровати и грозно-эпичный вид гарантий не дают. Настоящая боевая учёба идёт, как правило, у настоящих же боевых подразделений, выведенных в тыл по ротации, и отдельных подразделений специального назначения, но и то не везде и не всегда выходит в должном объёме – то боеприпасов мало, то солярки нет, то столбики на полигоне кривые и плохо покрашены, и высокое начальство требует срочно привести эти столбики в порядок.
Порядка трети личного состава в корпусах – это, как ни печально, один большой «второй батальон», который в принципе не собирается воевать и в случае обострения даёт гарантированных «пятисотых» в промышленных масштабах. Почему? Да потому, что очень многие люди пришли в армию уже после окончания фазы активных боевых действий далеко не из патриотических соображений. На «гражданке» с работой туго, а здесь вполне сносные деньги платят, одевают-обувают, пайки дают. На офицерских должностях можно вообще неплохо жить, особенно если место тёплое и безопасное – отсюда, кстати, и дикая кумовщина с подсиживанием боевых офицеров и распределением хлебных должностей по своим. А если уж если сесть на какие-нибудь интересные потоки (продовольствие, солярка, метал и т.д.), то служба становится ещё и весьма прибыльной. А воевать – не-не-не, мы на это не подписывались.
В итоге получается, что фронт держится на «первых батальонах». Причём и здесь всё далеко не гладко. Вот как описывал ситуацию на одном из ключевых участков донецкого направления в период зимнего обострения один весьма информированный товарищ: «Те три танка, которые зашли на порезку на металл своим ходом вместе с одним подбитым, сегодня по бумаге где-то заняли свои позиции – там, где по факту держится неукомплектованная рота с одним “Утёсом” без боекомплекта и парой “Шмелей”». И как людям держаться? А так – трёхэтажным глаголом, силой духа и божьей помощью. Как в том анекдоте – Товарищ пулемётчик, почему не стреляете? – Патроны кончились! – Но вы же коммунист! – …и пулемёт застрочил с новой силой (с той существенной разницей, что коммунисты напиленный с бронетехники металл налево не толкали). И это, опять же, не частный случай, а просто показательный пример.
Армейское строительство в республиках, конечно же, решило важнейшую задачу ликвидацию махновщины, атаманщины и общего бардака начального этапа войны, но то, что получается по факту, к сожалению, ещё очень далеко от совершенства. Да, есть общее руководство, координация и централизованное снабжение, но при всём этом армия республик реально страдает от некомплекта в подразделениях, недостаточного уровня боевой подготовки, слабой мотивации значительной части личного состава, «нецелевого использования» материальной части, не поддающейся здравому осмыслению системы подбора кадров.
В условиях позиционной войны сложившееся положение дел ещё не критично. Но что будет, когда наступит час X? А будут ни разу не оправданные потери, и будут герои поневоле, которым придётся разгребать чужие завалы. Может, пора уже, наконец, выводить армейские корпуса на официально задекларированный высокий уровень? Или всё опять придётся делать отдельным реально боевым подразделениям, добровольцам-энтузиастам и «командировочным шахтёрам»?..
Святослав Голиков
