Логика конфликта
Даже если чьи-то действия кажутся нам нелогичными, в них всегда есть определённая логика, пусть и извращённая, с нашей точки зрения. Человек так устроен: он старается не объяснять свои действия собственными желаниями, но ссылаться на определённую логику процессов или же вмешательство высших сил, действия которых также пытается объяснить логически (в меру возможностей интеллекта объясняющего).
На самом деле благородными желаниями облагодетельствовать всё человечество редко руководствуются даже люди, такую цель декларирующие. Не то чтобы таких не было вообще, но таковая цель противна человеческой природе. Всё человечество — абстракция, в конкретном же, доступном обозрению индивида пространстве присутствует семья, о которой нормальные люди заботятся в первую очередь, а также друзья, знакомые, соседи, сотрудники, отношения с которыми могут складываться по-разному, в том числе и меняться со временем. В отличие от семьи, они могут быть долго- или кратковременными союзниками или попутчиками, но почти родственная близость с людьми из внешнего ближнего круга достигается редко. Фактически лишь к концу жизни, когда главная борьба уже позади, человек может почти окончательно увериться в том, кто оказался верным другом, а кто пытался использовать его в своих интересах. Почти, потому что предательство даже верного друга возможно и у гробовой доски, разные бывают в жизни обстоятельства.
Даже внутри семьи среди самых близких людей человек может столкнуться с непониманием, потенциально способным перерасти в откровенную враждебность. Так что с трудностями реализации благородной миссии осчастливливания всех встречных и поперечных человек встречается уже в детстве, сталкиваясь с тем, что и взрослые члены семьи, и товарищи его детских игр не всегда разделяют его взгляды и согласны с декларируемыми им целями и предлагаемыми им решениями. Чем дольше человек живёт, тем богаче его опыт, подсказывающий, что чем больше коллектив, чем хуже знакомы между собой его члены, тем труднее организовать их на какую-то совместную деятельность, так как цели у них разные и в основном базируются на личных и семейных интересах.
Как только человек начинает взаимодействовать с обществом, он испытывает общественное давление, направленное на то, чтобы умерить личный эгоизм индивида. Такое давление является естественной попыткой общества, нуждающегося во всё более согласованных действиях всё менее знакомых друг с другом и практически не объединённых общим бытовым интересом людей если не преодолеть, то сбалансировать природный эгоизм личности, заложенный в человека инстинктом самосохранения. Он должен бороться за своё выживание. Ведь если каждый начнёт пренебрегать своей жизнью, то вид рискует исчезнуть. Но бывает, что интересом вида является жертва одного или немногих ради спасения многих. Два инстинкта: самосохранения и сохранения вида — сталкиваются. Если общество не будет балансировать присущий личности эгоизм, то инстинкт самосохранения всегда будет побеждать, ибо это будет не только естественно, с точки зрения личности, но и правильно с точки зрения общественной морали. Чтобы уравновесить инстинкт самосохранения, общественная мораль прославляет жертвенность, понимаемую как превалирование интересов большого над малым.
С точки зрения общественной морали интересы более крупного коллектива всегда первичны, интересы отдельной личности всегда вторичны. Но инстинкт самосохранения, вырабатывавшийся тысячелетиями, диктует диаметрально противоположный подход, предполагающий, что первоочередным является удовлетворение собственных потребностей, затем интересов семьи, затем более крупных коллективов. На раннем этапе развития человеческого общества такой подход был единственно верным. Мы и сейчас периодически встречаемся с ситуациями, в которых подобная логика доминирует. Например, в самолёте вас предупреждают, что кислородную маску в случае разгерметизации надо надевать вначале на себя, а затем на ребёнка. Логика проста: если вы потеряете сознание, то и сами окажетесь в опасности, и ребёнку не поможете. Если же пока вы будете надевать маску, сознание потеряет ребёнок, то вы на него всё равно маску наденете, после чего все процессы вернутся в норму.
Для первобытных обществ осознание того, что если ты не накормишь себя, потеряешь силы, то и более слабые члены семьи однозначно погибнут, так как их будет некому прокормить и защитить, было абсолютным, поэтому то, что сейчас мы считаем абсолютно недопустимым эгоистичным поведением, тогда было нормой. Изменились обстоятельства — изменилась норма. Однако поскольку старая норма иногда бывает полезна и в нынешнем веке, она не ушла окончательно, сохраняясь как индивидуальный поведенческий архетип, противостоящий коллективному.
В результате человек с детства приучается к тому, что заявлять о собственных желаниях как основе своих действий неприлично, их (действия) следует мотивировать общественным интересом или общественной необходимостью. О приоритете собственных желаний, как правило, заявляют лишь люди с расстроенной психикой, которые ещё в детстве по какой-то причине не смогли выстроить нормальные отношения ни с семьёй, ни с обществом, стали своего рода Маугли, потерянным не физически, а психически. Но даже такого рода люди, как правило, лишённые общественного внимания и страстно жаждущие его добиться, объясняют нестандартность своих приоритетов тем, что не они эгоистичны, а общество не доросло до их «гениальности», их же действия якобы направлены не на удовлетворение собственных амбиций, а на попытку донести открывшуюся им «истину» до недостойного их самих и «истины» общества. Буквально обвиняют общество в коллективном эгоизме из-за нежелания признать примат их индивидуального эгоизма.
Оценивая современный системный кризис и роли разных государств в нём, мы привыкли говорить об алогичности поведения коллективного Запада и ориентированных на него государств. Действительно, все эти государства, начиная от США и заканчивая остатками Украины, сделали вроде бы абсурдный выбор, отказавшись от предлагавшихся им компромиссных форматов взаимовыгодного сотрудничества и приняв концепцию жёсткого противостояния, несмотря на то, что уже давно понятно, что Запад, как центр системы, несёт более существенные потери и погружается в кризис с более высокой скоростью, чем бывшая периферия системы (БРИКС, ШОС), претендующая сегодня на собственную системность. Такая оценка ситуации была бы справедлива, если бы Запад руководствовался интересами человечества, как заявляет, а не действовал бы исходя из эгоистических интересов части западных элит, как это есть на самом деле.
Действительно, всем вместе лучше взаимодействовать и совместно повышать общее благосостояние человечества. Но не для тех, кто руководил прежней системой. Их личное благосостояние, равно как и их место в неформальной глобальной иерархии (где все равны, но некоторые равнее), напрямую завязаны на их статус руководителей, лидеров системы. Если меняются страны-лидеры, то приходят и новые лидеры — физические лица, а старые становятся «детьми-Маугли», отверженными семьёй и обществом, отчаянно сражающимися за внимание.
Психически неадекватные личности, пытающиеся преодолеть детскую травму и заставить общество полюбить себя, идут в акционизм, становятся адептами так называемого современного искусства, в рамках которого можно с умным видом обсуждать непреходящее значение любой случайной кляксы, заявляя, что общество просто ещё не доросло до понимания важности кляксы для человечества, фрикуют, скандалят, хулиганят, пишут простыни комментариев, поскольку их статьи никто не желает публиковать из-за интеллектуального убожества авторов, в общем, пытаются любой ценой оставаться в информационном пространстве. То есть их действия, представляющиеся нормальным людям плодом расстроенной психики или результатом близкого знакомства с разного рода дешёвыми «расширителями сознания», на деле более чем логичны. Они продиктованы уверенностью в том, что, если они будут постоянно привлекать к себе внимание, общество наконец-то заметит их «гениальность» и устыдится, и отметит их, и вознесёт на пьедестал.
Государства, управляемые элитами старой системы, также производят впечатление коллективных сумасшедших. Как было сказано выше, они всеми силами ухудшают своё положение, ускоряя разрушение системы, которую вроде бы хотят спасти. Логики в их действиях вроде бы нет, но она присутствует. Лидеры системы: США, Великобритания, пытающиеся примкнуть к ним страны Старой Европы и англосаксонского мира — сознательно ускоряют распад старой системы, ибо ещё не возникли даже контуры новой. Они пытаются не просто ускоренно доразрушить старую систему, но и разделить её на сферы влияния: Запад с союзниками и все остальные.
Трамп не случайно высказал уверенность, что индийская экономика не сможет развиваться без доступа на американский рынок. Он действительно так думает. Более того, он думает то же самое о китайской экономике. При этом антизападный блок уверен, что способен создать собственный самодостаточный экономический кластер и готов к разрыву с Западом, если тот будет настаивать. Уверенность коллективного Запада базируется на его доминировании в рамках пока ещё действующей системы, созданной по западным лекалам, что означает адаптацию к требованиям Запада всех включённых в неё экономик (всех экономик мира, так как система была глобальной).
Таким образом, по логике Запада, разрушение системы до появления альтернативной приведёт к разделению её на две подсистемы: условную западную и условную восточную. Западная должна сохранить высокотехнологичные кластеры и, разрушив глобальную торговлю, лишить восточную своих рынков, заставив вариться в собственном соку. Лидеры Запада уверены, что если условный Восток не сдастся, то экономическая катастрофа постигнет его раньше, чем произойдёт полное разрушение западной экономики, так как экономика главных мастерских Востока (Китая и Индии) критически зависит от глобальной торговли и в первую очередь от рынков Запада. Трамп, кстати, подчёркивает, что его стратегия пошлин предназначена для разрушения глобальной экономики быстрее и эффективнее, чем байденовская стратегия санкций.
Фактически Запад противопоставляет заявленному Востоком курсу на многополярный мир, попытку вернуться к двухполярному миру. Только разделение в этот раз должно пройти не по идеологическому, а по экономическому принципу. Так же, как это произошло после Второй мировой войны и распада колониальной системы, главная масса стран, получив предложение и от Запада, и от Востока, должна теперь сама определиться, к кому они собираются примкнуть. В Африке и Латинской Америке пока идёт борьба и окончательного результата нет. Большая часть Евразии уходит в российско-китайский ШОС, и это значит, что выбор сделан. Европа, вся, как Западная, так и Восточная, кроме Белоруссии, делает выбор в пользу CША. Таков же выбор Австралии, Канады, Новой Зеландии, Тайваня, Японии, Республики Корея. Остальные, включая Закавказье и часть Средней Азии, колеблются.
Взглянув на действия государств под этим углом с точки зрения их выбора в пользу одного из двух формирующихся центров силы (а их формируется именно два, а не много хороших и разных), вы обнаружите, что они целиком логичны и нацелены на победу в глобальном противостоянии если не самих стран, так как некоторые очевидно будут принесены в жертву в процессе борьбы, то их элит. Теряя глобальное влияние, бывшие глобалисты становятся врагами глобальности и делят мир, чтобы он весь не ушёл в новую систему. Таким образом они пытаются сохранить свои шансы на реванш.
Ростислав Ищенко,
