У нас осталось не больше пяти лет, чтобы остановить «бандеризацию» Украины
Во время недавней поездки в Донбасс я встретился сдепутатом Народного совета ДНР Мирославом Руденко.
Познакомились мы с ним ещё весной 2014 года — на второй день после исторического референдума 11 мая.Разговаривали возле здания областной госадминистрации, в штурме которого ещё совсем недавно Мирослав принимал участие. На наших глазах рождалась Донецкая народная республика. И казалось, что следующим шагом может стать возникновение Новороссии от Луганска до Одессы, где олигархи, если и не исчезнут как класс, то хотя бы вынуждены будут сильно «потесниться».
С того момента прошло больше двух лет. Недавнее интервью я брал у Мирослава накануне похорон Моторолы в уже другом Донецке: пережившем много утрат, но не сдавшемся, привыкшем поневоле жить между войной и миром. Мы говорили о том, почему же всё-таки Новороссия не получилась, и — что дальше.
— Весной 2014 года был период, так сказать, революционной романтики, — говорит Мирослав. — Мы только что свергли представителей киевской хунты в Донецке, взяли штурмом здание донецкой ОГА (областной госадминистрации). Это была именно национально-освободительная революция, поскольку нам удалось избавиться от жёсткого прессинга украинского национализма, который исповедует киевский режим. Нам казалось, что наш пример будет подхвачен в других областях Юго-Востока Украины, поскольку там были сильны настроения в поддержку того, что мы делали. Старая так называемая политическая элита сбежала. Были надежды на то, что и олигархат Юго-Востока в ближайшее время удастся приструнить, поставить под свой контроль, национализировать наиболее важные предприятия. Однако развязанная против нас бесчеловечная война заставила забыть многие иллюзии и отложить на неопределённый срок планы.
Тем не менее, в сложных военных и полувоенных условиях в целом удалось с нуля создать государственный механизм ДНР. Об этом сейчас многие забывают. Опять же, если смотреть на дело с чисто юридической точки зрения, мы — частично признанное государство.
— На днях пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что влияние России на республики не безгранично. Если предположить, что завтра руководство России по политическим соображениям откажется от поддержки ДНР и ЛНР, есть ли шанс у республик выжить?
— У нас много проблем, связанных с переходным периодом. Начиная с того, что значительная часть экономики остаётся в юрисдикции Киева. Но мы работаем над этим, используя опыт становления независимости других государств. Таких, как Сингапур, например.
Без помощи России, говоря прямо, в этот переходный период мы существовать не сможем. Россия помогает не только продуктами, но и в строительстве. Об этом мало говорят, но в том же Дебальцеве, например, идут серьёзные восстановительные работы, ремонтируются и строятся десятки домов.
Более того, мы изначально не видели себя независимыми государствами. ДНР и ЛНР воспринимались лишь как переходный этап на пути объединения Донбасса с Россией. Скрывать нечего — мы рассчитывали на «крымский вариант». Да и сейчас люди надеются, что, Россия, в конце концов, не только признает независимость республик, но и примет их в свой состав.
Но понимаем, что геополитические реалии таковы, что ждать этого в ближайшее время сложно. Поэтому нацелены на то, чтобы в любом случае развивать жизнеспособные государственные механизмы в ДНР.
В результате, первоначальный энтузиазм перегорел. Однако надо заглядывать в будущее. Сейчас в ДНР всё заточено на внутриреспубликанскую повестку. Но мы должны понимать, что и от нас во многом зависит, будет ли реализован новый проект для Южной Руси, который спасёт русских Юго-Востока от жёсткой украинизации.
— В 2014 году, когда ещё не было пролито крови тысяч и тысяч жителей Донбасса, вы говорили, что малороссы (украинцы) и великороссы (русские) — это ветви одно суперэтноса. И одна из задач Русской весны как раз в том, чтобы снова объединить их. Насколько серьёзно последовавшие трагические события развели русских и украинцев?
— Надо понимать, что украинский национализм навязан извне. Его градус постепенно повышался в государственном аппарате Украины после распада СССР. Что, в конечном счёте, стало одной из основных причин Майдана и февральского переворота 2014 года.
Но до сих пор большая часть украинцев не разделяет этих взглядов. Украинская политическая нация, которую пытаются сейчас строить, основана на национализме Галичины. Пока это не более чем проект, поскольку сама идея галицийского национализма не укоренена ни в Центральной Украине, ни, тем более, на Юго-Востоке. Его сейчас форсированными темпами навязывают украинцам.
Определённые успехи в этом достигнуты. В том же Днепропетровске (по решению киевских властей переименованном в Днепр — авт.) примерно половина жителей говорит на русском языке. Однако, это теперь самый «бандеровский» город на Юго-Востоке. Поэтому надо понимать, если мы отдадим эти регионы под влияние русофобских сил, то рано или поздно с ними случится то же, что и с Галицией. Население постепенно будет «переформатироваться», терять связь с Русским миром.
— Ещё не упущен момент, когда этих людей можно вернуть для России?
— Я думаю, сейчас — ещё нет. Наоборот, у части населения Юго-Востока, да и центральной Украины яростная антироссийская пропаганда вызывает отторжение. Людей раздражает, когда на фоне постоянного понижения уровня жизни им рассказывают о великой украинской нации. Хотя другая часть населения зомбируется. Дети со школы проходят «курс бандеризации». И это очень опасный процесс.
Если в течение ближайших пяти лет ситуация не будет переломлена, то последствия русофобской пропаганды могут стать весьма серьёзными.
— Каким образом ситуацию еще можно переломить?
— На Украине идут очень разновекторные процессы. Я уже говорил, что многие разочаровываются в Майдане. На этом уже даже пытается играть Юлия Тимошенко.Украинские бизнес-элиты, несмотря на всю риторику, настроены прагматично. И если они поймут, что украинский национализм им слишком дорого обходится, они будут готовы договариваться.
Иными словами, России надо более тонко работать с украинскими элитами, чем это происходило сразу после распада СССР. Мы уже видим, что радикальные украинские националисты играют заметно меньшую роль в политической жизни. «Правый сектор"*, например, почти не упоминается в медиа.
Да и с самим населением Юго-Востока, иначе говоря — Южной Руси надо активнее работать. Сейчас, в условиях полувоенного режима, это сложно. Но режим не может держаться бесконечно.
— Допускаете ли вы, что Минские соглашения всё же будут выполнены и какова в таком случае судьба республик?
— Если соглашения будут выполнены с учётом наших требований, то есть — с сохранением за ЛДНР права вето по принципиальным внешнеполитическим вопросам, с сохранением русского языка как главного, то мы можем пойти на это. Для самих жителей республик будет непросто сосуществовать с государством, солдаты которого убивали наших детей и женщин. Но для Русского мира, это, возможно, не худший вариант, поскольку мы сможем влиять целиком на Украину, препятствовать её отрыву от России.
Однако последние действия украинского руководства показывают, что в «незалежной» к нашему мнению никто прислушиваться не собирается. А пока это так, перспектив у «Минска-2» нет.
* В ноябре 2014 года Верховный суд РФ признал экстремистской деятельность «Украинской повстанческой армии», «Правого сектора», УНА-УНСО и «Тризуба им. Степана Бандеры». Их деятельность на территории России запрещена.
Алексей Полубота
Фото: предоставлено автором
Подпишись: