На Красной площади Путин вселял в россиян гордость за спецоперацию на Украине

Анатолий Курманаев

Военный парад в честь победы СССР над нацистской Германией проводился с тем, чтобы впечатлить союзников и пробудить глубокое чувство национальной гордости у россиян.

Это было типично российское военное зрелище, призванное вселить гордость на родине, произвести впечатление на союзников и устрашить врагов.

Пятничный военный парад в Москве, посвященный 80-летию победы СССР над нацистской Германией, стал самым масштабным празднеством в России за последние годы и достиг как минимум первых двух из поставленных целей.

Холодным, но солнечным утром по брусчатке Красной площади прогрохотали более 180 единиц военной техники, включая новейшие артиллерийские системы, беспилотники и бронетехнику, показавшие себя в ходе спецоперации на Украине. Более 11 500 военнослужащих в парадной форме кричали “Ура!”, чеканя шаг мимо стен Кремля. А строй бомбардировщиков начертил в небе над луковками собора Василия Блаженного российский триколор.

“Это очень впечатляет — вы должны этим гордиться”, — сказал мне министр иностранных дел Египта Бадр Абдельатти, сходя со зрительской трибуны.

Какая-то часть меня действительно гордилась.

Я родился в Сибири в последние годы Советского Союза и вырос на классических советских фильмы о Второй мировой войне. В родном городе, где я заработал первые карманные деньги, собирая на улице пустые пивные бутылки, тоже проводились парады в честь Дня Победы, но гораздо скромнее. Советская победа над нацизмом стала основополагающим мифом для национального строительства в России после распада СССР в 1991 году.

Мы с моими сверстниками верили и продолжаем верить, что 27 миллионов советских граждан, погибших во Второй мировой войне, внесли беспримерный вклад в спасение демократии в Европе. Эта точка зрения объединяет россиян, независимо от их политических взглядов или возраста.

Впервые оказавшись в пресс-зоне на параде на Красной площади и слушая песню времен Второй мировой войны, которую я затвердил наизусть еще в детстве — “Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой”, — я испытал гордость за жертвы моих предков. Но я не смешиваю память о Второй мировой войне с милитаризмом сегодняшней России — стержневой целью кремлевской пропаганды и основной темой моих репортажей.

Гости на трибунах позади меня подчеркивали двойной посыл кремлевских политтехнологов: в так называемом противостоянии с Западом на Украине Россия выступает единым фронтом с партнерами.

Увешанные наградами ветераны Второй мировой войны общались с российскими знаменитостями в дизайнерских нарядах, дипломаты в костюмах — с поседелыми солдатами, прибывшими в увольнительную с Украины, гламурные партнеры российских чиновников — с африканскими офицерами в пустынном камуфляже и солнцезащитных очках-капельках.

Не помню, когда в последний раз я видел такое разнообразие головных уборов на публичном мероприятии: реконструированные пилотки времен Второй мировой, казачьи папахи, вышитые иранские бейсболки с большими козырьками и щегольские бордовые береты военных из Буркина-Фасо, которые пришли к власти в результате переворота три года назад.

На площади к марширующим российским солдатам и кадетам присоединились гости из 13 стран-союзников, включая Китай, Вьетнам и Мьянму. На центральной крытой трибуне президент России Владимир Путин восседал рядом с главами более 20 стран — на параде в прошлом году их было более чем вдвое меньше.

“Мы выиграли Вторую мировую войну как коалиция”, — объяснил мне по пути к своему месту на трибуне Олег, доброволец из батальона “Сибирь”, который несет службу на Украине, имея в виду западных союзников. “Сегодня здесь я чувствую, что мы не одиноки, — добавил он. — И мы снова победим”.

Позже в пятницу он и его спутники сядут на поезд и уедут продолжать битву за осажденный украинский город Часов Яр. Олег согласился дать интервью лишь при условии, что я в соответствии с военным протоколом не буду называть его фамилию.

Пятничная демонстрация мощи была призвана не только углубить действующие альянсы, но и произвести впечатление на потенциальных партнеров, которые могут подорвать стремление Запада к изоляции российской экономики.

“Мы должны возводить новые экономические и инвестиционные мосты, — сказал мне на Красной площади финансовый посланник Кремля Кирилл Дмитриев, который ведет переговоры с администрацией Трампа о снятии американских санкций и новых инвестициях.

Как пиар-ход парад обошелся недешево. Помимо расходов на транспортировку и размещение десятков тысяч гостей и участников, парад на несколько дней остановил экономическую жизнь в центре Москвы — агломерации с населением в 20 миллионов человек.

Кроме того, мероприятие этого года отличалось не только прибывшими гостями, но и их отсутствием. В 2005 году парад посетили президент США Джордж Буш-младший, президент Франции Жак Ширак, канцлер Германии Герхард Шредер и генеральный секретарь ООН Кофи Аннан. В этом же году единственным лидером Европейского союза стал премьер-министр Словакии Роберт Фицо.

Смесь ностальгии и патриотизма читалась в том числе и среди представителей российской культурной элиты на трибунах: до спецоперации они путешествовали по миру и общались с западными знаменитостями.

“Не весь мир, конечно, собрался, — сказал Сергей Мазаев, франтоватый лидер известной рок-джаз-группы 1990-х годов “Моральный кодекс”. — Но приехали самые адекватные, потому вот что я вам скажу: Москва — лучший город для вечеринок в мире”.

Офицеры из азиатских стран, стоявшие на площади по стойке смирно с каменными лицами, вряд ли пустятся в загул по московским ночным клубам, но точка зрения Мазаева понятна.

Колонны солдат и бронетехники на площади подтверждали стереотип о неисчерпаемых ресурсах и железной воле России, который составляет основу как национального самосознания страны, так и ее образа на мировой арене. С раннего возраста в школах и популярной культуре нас учили, что необъятные просторы России, помноженные на время, поглотили нацистских захватчиков, армии Наполеона и тевтонских рыцарей — все великие военные державы прошлых эпох.

Зрелище на Красной площади продемонстрировало россиянам, смотревшим парад по телевизору, и иностранным гостям на трибунах, что сколько бы российских солдат ни было убито или искалечено на Украине, Россия наберет и обучит новых. И сколько бы санкций ни душили ее экономику, а украинские беспилотники ни подрывали ее склады, новые танки и гаубицы будут сходить с российских заводов как ни в чем не бывало.

Это мощное зрелище лишь прикрыло трудности России на поле боя и в экономике.

После окончания парада я заметил Григория Пономаренко, одного из нескольких сотен ныне здравствующих советских ветеранов Второй мировой.

“Русский народ — самый стойкий в мире, — сказал 99-летний Пономаренко, который дошел до самого Берлина и вскоре после капитуляции Германии служил телохранителем на переговорах лидеров союзников на Потсдамской конференции. Он сказал, что видел Иосифа Сталина и Уинстона Черчилля. — Я не ел два дня подряд; всё, о чем я беспокоился, — это то, чтобы мои карманы были набиты пулями”.

Пономаренко прибыл на парад из города Луганска, где родился и был призван в 18 лет в Советскую армию после вторжения нацистов. “Я очень рад, что теперь мы Россия, потому что мы говорим по-русски, мы русские”, — сказал он о родном городе, и на глаза у него навернулись слезы.

Заявленное Кремлем этническое единство русских и украинцев, по крайней мере на востоке страны, — одно из главных оправданий для спецоперации Москвы на Украине.

После разговора с Пономаренко я осознал, насколько ловко Кремль эксплуатирует историческую память о Второй мировой: многие россияне действительно убеждены, что они снова защищают Родину.