Хроники операции в Кабуле. Последний рубеж десанта

Десантники отбили атаку подразделений бригады охраны Амина на Генеральный штаб. Командир дивизии, генерал-майор Рябченко, приказывает комбату, капитану Фроландину, выдвинуться с батальоном в район дворца Тадж-Бек, к казармам бригады, с задачей подавить мятеж гвардейцев афганского диктатора и разоружить или уничтожить тех, кто откажется сложить оружие.



В этот момент приходит сообщение, что в нашу сторону выдвигаются афганские танки.

Здание Генштаба стоит на развилке, перед нами дворец Дар-уль-Аман, за ним километрах в двух дворец Тадж-Бек. Куда танки пойдут — непонятно, но в любом случае они должны пройти через нас. Чтобы задержать эти танки, остаётся, в основном, наш первый взвод. Второй взвод по приказу комбата ранее был отправлен на охрану советского посольства. Три БМД взвода выдвинулись в указанный район.

Перед зданием посольства собралась толпа более ста человек, раздавались одиночные выстрелы, горели автомобильная техника и близлежащие магазины. Одну боевую машину оставили на самом опасном участке, две «коробочки» убыли за женщинами и детьми в микрорайон, где проживали советские специалисты. До утра десантники эвакуировали их внутри боевых машин на территорию посольства СССР. А две машины третьего взвода уходят к Тадж-Беку, усилив восьмую роту батальона.

Мы собираемся, загружаемся «мухами» («Муха» — одноразовые противотанковые гранатомёты РПГ-18. Прим. автора). Замполит Сергей Дружинин пошёл по кабинетам посмотреть, быть может, кто-то остался, кого можно ещё задействовать — наш взвод уже был готов, а с пленными мы оставили только пару человек. Дружинин обошёл всё здание, и оказалось, что бойцы группы «Зенит» в тот момент находились в одном из кабинетов, просто лежали на полу, отдыхали. Он им говорит: «Ребята, в нашу сторону выдвигаются танки, вполне возможно, придётся принимать бой». А они наотрез отказались от «дуэли с танками». Говорят, это не наше дело. Серёга Дружинин говорит: «Как же так?» «Ну так. Нам такой задачи никто не ставил». И вот уже 45 лет с тех пор прошло, а Дружинин злой на них до сих пор. Позиционируют себя такими спецами, а бросили молодых пацанов… Ну ладно, бог с ними.

Взводный разбил нас на две группы. Одну группу возглавляю я, вторую — сам взводный. Перекрыть нужно две дороги, они обтекают Генштаб с двух сторон. На дороге, по которой батальон заходил к штабу, командир взвода со своими встанет. А развилку, которая уходит ко дворцу Амина, перекрою я со своими ребятами.

Выходим мы из здания, расходимся со взводным. Куиш со своей группой бойцов, я со своими. Взводный говорит: «Мы не знаем, по какой дороге танки пойдут. Поэтому действуем так: если с моей стороны начнётся стрельба, увидишь, что мы вступили в бой — снимаешься со своими и идёшь ко мне на помощь. Если начнётся у вас, значит, я снимусь и прибуду к вам на помощь». Я говорю, всё понял. Разошлись.

Хотя нам и сообщили о том, что танки начали движение, но мы не знали, что им уже перекрыли путь самоходчики дивизии.

Командир самоходно-артиллерийского дивизиона 103-й ВДД гвардии подполковник Барановский:

«Состояние у людей было напряженное: шансов уцелеть в бою было немного. Хотя 85-миллиметровая пушка нашей самоходки прошивала бортовую броню танков насквозь, я понимал, что против 150 боевых машин нам долго не устоять... Прибыв на место, я расставил самоходки, гранатомётчиков и приданные пушки так, чтобы они могли ударом во фланг поддерживать друг друга. Одну самоходку поставили посередине дороги – если танки на полном ходу врежутся в неё, то на некоторое время образуется пробка.

Мостик заминировали, заложив мощный фугас. Потом солдаты притащили туда скирду соломы и канистру с соляркой, чтобы, если придется принимать бой ночью, можно было подсветить цели. Три самоходки ушли на соседнюю высотку, откуда в приборы просматривалось расположение афганского танкового полка. И стали ждать.

…Рядом началась отчаянная стрельба – это наши десантники пошли на штурм тюрьмы. Здание, надо сказать, было серьезное – стены такой толщины, что по ним запросто можно было бы раскатывать на машине. Ворота были бронированные, и легкие боевые машины десанта ничего не могли с ними сделать. Тогда их командир попросил у меня парочку самоходок. Отчего же не помочь ребятам, пока тут тихо? Только посоветовал наводчикам бить по запорам и петлям – хлопцы опытные были, могли с полкилометра влепить снаряд в шапку-ушанку... Первым делом они из пулеметов погасили английские прожекторы, сбили ворота с петель, протаранили их и ворвались внутрь. А там десантники уже сами справились...»

Мы перекрываем развилку, 571-ю БМД я поставил в кювет справа. Посадили её — одна башня торчит. А слева от дороги занял позицию гранатомётчик. Надеемся на лучшее, но готовимся к худшему — остановить танки имеющимися силами задача практически невыполнимая.

Но нужно сказать, что танковая колонна не появилась — самоходчики 103-й воздушно-десантной дивизии сработали отлично.

Гвардии подполковник Игорь Михайлович Барановский:

«…На нас пошли их танки. Когда они появились, я включил прожектор на своей машине. По этому сигналу ударили наши пушки, а пулеметчики зажгли скирду. Первый танк, который вполз на мостик, буквально разметало взрывом. От другого во все стороны брызнули ошметки. Затем плотной дымзавесой поднялась пыль. Три наших самоходки вышли им во фланг и ударили по танкам сбоку. Надо сказать, что и афганцы огрызались в ответ, но самое удивительное, что в том бою мы не потеряли ни одного человека. Только одной самоходке снарядом срезало дульный тормоз, а на другой снесло люк и антенну. Потом их танки стали пятиться и уходить обратно...»

В районе дворца произошло то, чего никто и предположить не мог – боестолкновение 3-го батальона 350-го гвардейского парашютно-десантного полка с так называемым мусульманским батальоном.

Как именно это случилось, кто сделал первый выстрел — об этом до сих пор идут споры. Если прочитать воспоминания бойцов мусульманского батальона, то, с их слов, можно сделать такой вывод: десантники прибыли в район дворца Тадж-Бек неожиданно для них, с ходу начали расстреливать их батальон.

Витебские десантники говорят обратное. Дивизионная артиллерия и третий батальон 350-го гвардейского парашютно-десантного батальона вели бой с гвардией Амина и в какой-то момент были обстреляны мусульманским батальоном.

Каждая из сторон обвиняет противоположную. Но за прошедшие сорок пять лет ни у кого не возник вопрос: зачем вообще наш батальон был направлен ко дворцу? Для чего? Каждому подразделению, каждой роте, каждому батальону была поставлена своя задача. Когда мы уходили с аэродрома, у нас была одна цель – Генеральный штаб. И никаких других задач не предполагалось. Десантники не могли самостоятельно, по своей прихоти оставить позиции и отправиться к дворцу для поддержки подразделений, действующих в том районе.

В книге Рашида Абдуллаева «Время выбрало нас» бойцы мусульманского батальона вспоминают о том, что их командование обещало им в помощь десантников Витебской дивизии. «В. Колесник заверил, что необходимо продержаться только до утра, а к рассвету к нам на помощь должны подойти десантники-витебчане».

То есть решение об отправке десантников на помощь тем подразделениям, что действовали у дворца, было принято наверху по просьбе командования мусульманского батальона? И принято оно было не изначально. Значит, ситуация стала развиваться не по плану, и его пришлось корректировать уже в процессе выполнения операции.

Хотя, если судить по многочисленным воспоминаниям и рассказам участников штурма дворца, то они нигде не упоминают о каких-либо проблемах, напротив, постоянно подчёркивают свою идеальную, чёткую, грамотную работу. Тогда в связи с чем понадобилась дополнительная помощь десантников уже во второй половине ночи, ближе к утру 28 декабря? Что за проблемы возникли в районе дворца? И почему задействовали именно 3-й батальон «полтинника»? Ведь у нас была своя, не менее ответственная, чем дворец, задача — Генеральный штаб Афганистана. От его захвата, нейтрализации Якуба и уничтожении узла связи создавались благоприятные условия для успешного завершения всей Кабульской операции.

К тому же пришло сообщение о выдвижении в нашем направлении афганских танков. Да, их встретили наши самоходчики. Но мы в тот момент об этом даже не догадывались и готовились к возможному бою. И в такое время командир дивизии снимает большую часть батальона и отправляет на помощь кому-то. Даже не своим войскам, не частям 103-й воздушно-десантной дивизии, а сторонним подразделениям.

Такой приказ генерал Рябченко мог получить только от руководства операцией «Байкал-79» из пункта управления. Самостоятельно принять решение оказать помощь войскам у дворца, при этом оголив собственное направление и оставив совсем небольшие силы в районе Генерального штаба, он не мог.

Из дневника оперативного дежурного на ПУ полковника Е. В. Чернышова: «В соседней комнате у радиостанции полковник из штаба ВДВ принимал доклады от командиров, действующих в районе дворца…»

«Принимал доклады от командиров, действующих в районе дворца…». Быть может, в этом причина отправки именно нашего батальона ко дворцу – мы были ближе других подразделений? Дворец находился за нами примерно в двух километрах.

Пролить свет на эти события помогли воспоминания начальника разведки ВДВ СССР и одновременно начальника штаба оперативной группы Воздушно-десантных войск в Афганистане, гвардии полковника А. В. Кукушкина. Алексей Васильевич рассказывал, что между гвардейцами Амина, попытавшимися отбить комплекс зданий Генерального штаба у десантников, и последними завязался бой. После того как атака была успешно отражена, батальон десантников направили к казармам бригады охраны, расположенным в районе дворца Тадж-Бек. Целью было полное подавление сопротивления аминовской гвардии и разоружение или уничтожение противника.

Возможно, эти действия должны были стать результатом совместных усилий десантников и бойцов мусульманского батальона. Но из рассказов бойцов мусбата получается, что они абсолютно ничего не знали о действиях подразделений 103-й дивизии ВДВ.

Пока колонна батальона формировалась для отправки к дворцу, БМД № 500, получив приказ, выдвинулась одна для установления контактов с подразделениями, действующими в районе Тадж-Бека.

Павел Вопилин:

«Комдив приказал выехать на 500-й БМД к дворцу, наладить контакт с подразделениями, действующими в том районе. Подошёл Станислав Лаговский (начальник физподготовки и спорта 103-й ВДД. — Прим. автора), сел на командирское место, я в башне на месте наводчика-оператора. Это было в то время, когда приехали полковые «Уралы», и в них на заднем дворе ребята из 7-й роты начали загружать убитых генштабистов. Отъехали не очень далеко, из расположенной между штабом и дворцом казармы по нам открыли шквальный пулемётно-автоматный огонь.

Я зарядил орудие осколочным выстрелом, ударил по казарме и начал из спаренного пулемёта поливать, Слава Лаговский бил из курсового пулемёта. Через некоторое время они показывают: сдаёмся, руки подняли вверх. Там арык и забор около него. Вот бойцы афганские под этим забором пролезли и с поднятыми руками идут. Отвели пленных к Генштабу, Лаговский их подгонял антенной от БМД. Передали их под охрану возле штаба, развернулись и поехали к дворцу».

В это время подразделения мусульманского батальона возле казарм бригады охраны пытались разоружить и взять в плен командование гвардейцев Амина.

Абдуллаев: «Задача на выдвижение групп была поставлена начальником штаба батальона. Она заключалась в захвате штаба бригады и аресте командования бригады во главе с майором Джандадом».

К дворцу подошла 8-я рота 350-го гвардейского парашютно-десантного полка. Командир роты гвардии капитан Александр Панасюк, замкомроты гвардии лейтенант Турченко. Командир 580-й БМД (машина командира роты) сержант Сергей Ставиский находился в башне на месте наводчика-оператора.

Сергей Ставиский: «Выдвинулись ко дворцу. Там уже находились комбат Фроландин и комдив Рябченко. После доклада комдиву, Панасюк приказал двигаться в сторону казарм и разобраться, что там происходит и что это за танки впереди».

Холбаев: «…Мы видели, как подошла колонна «витебцев» и стала разворачиваться в боевую линию. Когда они развернулись, завязался бой с нашими подразделениями, которые находились ближе всего к ним – группой Абдуллаева Алыма и двумя БМП из 3-й роты. Одна машина из 1-й роты была подбита из гранатомёта».

Абдуллаев: «Мы неожиданно были атакованы парашютистами из 350-го полка 103-й воздушно-десантной дивизии. Это была ГПЗ в составе роты. Атакой с ходу они открыли огонь на поражение из всех видов оружия…».

Но бойцы третьего парашютно-десантного батальона говорят иначе: артиллеристы дивизии и 3-й батальон полтинника вели бой с гвардией Амина, а вовсе не с мусульманским батальоном.

Наводчик-оператор 7-й роты 350-го гвардейского парашютно-десантного полка Андрей Ефимов: «Мы на БМД быстро подошли к казармам. Это же совсем рядом с генштабом, всё в зоне видимости: штаб, дворец, казармы. Гаубицы уже находились там и вели беглый огонь по зданию. Свои машины мы выстроили в единую линию с орудиями и тоже открыли огонь по охране Амина».

Кукушкин: «В бой ввязалась артиллерия дивизии. 122-мм гаубицы и пушки боевых машин прямой наводкой били по гвардейцам, засевшим в казармах. Через 1,5-2 часа мятеж был сломлен и остатки мятежников разоружены». (А. В. Кукушкин. Прыжок десантников в Афганистан.)

Сержант 8-й роты Сергей Ставиский:

«Мы заметили у казармы две БМП и две группы людей в афганской форме. Одна группа была с повязками на рукавах, и они были в касках. На других не было ни касок, ни повязок. Они вели огонь друг по другу. Было похоже, что бойцы с повязками пытаются взять в плен тех, кто без повязок. Последние бросились в нашу сторону. Из казармы открыли огонь из пулемёта по тем, кто был с повязками. Осколочным выстрелом я накрыл пулемётчика, стрелявшего из казармы по бойцам с белыми повязками. «Бесповязочники» бросились обратно к казармам, возобновив стрельбу по «повязочникам» и по нам. Тогда я накрыл «бесповязочников» у казармы. В своих воспоминаниях мусбатовцы прямо говорят, что во время боя с аминовскими гвардейцами по ним бил пулемётчик из окна казармы. Вот только кто снял того пулемётчика и прикрыл их огнём, почему-то указать забыли… Или не захотели».

При этом командование мусульманского батальона, запросив помощь, само почему-то не озадачилось установлением связи, сигналов взаимодействия. Понадеялись на руководство операцией? Напомню, что десантники как раз пытались это сделать, получив приказ своего комдива и выехав ко дворцу на командирской БМД № 500.

Нельзя не сказать и о том, что в книге Абдуллаева «Время выбрало нас» имеются неточности. Не будем называть их фальсификацией — пусть это будут случайные ошибки. Вот одна из них.

Текст из книги:

«Чернышев Е. В.: «В районе дворца Амина неожиданно восстали гвардейцы. Шаг с их стороны был абсурдным. Но они, видимо, хотели как-то реабилитировать себя за потерю дворца. В соседней комнате у радиостанции полковник из штаба ВДВ принимал доклады от командиров, действующих в районе дворца».

А вот реальный текст из дневника Е. В. Чернышева:

«Неожиданно восстали гвардейцы. Они атаковали десантников с целью отбить здание Генерального штаба. Шаг с их стороны был абсурдным. Но они, видимо, хотели как-то реабилитировать себя за потерю дворца. В соседней комнате у радиостанции полковник Рябов из штаба ВДВ принимал доклады от командиров, действующих в районе дворца».

В дневниках Чернышева речь не о дворце, а о Генеральном штабе. Это тот эпизод, о котором я говорил раньше, — атака подразделений из бригады охраны Амина на Генштаб. Поменяв пару слов, автор книги о мусульманском батальоне полностью изменил смысл этой записи. С какой целью? Для чего воду мутить?

Также есть ещё один странный эпизод. Абдуллаев пишет, что заместитель командира мусульманского батальона капитан Сахатов с группой из двенадцати человек должен был захватить четыре танка, которые держали под прицелом все подходы ко дворцу. А дальше говорится всё как-то невнятно и неконкретно. Захватили танки или нет — неведомо.

Почему я говорю, что эпизод странный? Потому что в книге Николая Кикешева «Встань и иди» об этом событии говорится так: «Пока шел бой во дворце, Сахатов со своей группой захватил один из танков и двинулся к Генштабу, но десантники его уже захватили. Поскольку спецназовцы были одеты в афганскую униформу и ехали на афганском танке, они без лишних слов шарахнули по танку из «Мухи». Сахатов, нещадно матерясь, крикнул: «Свои!!!»

Опять десантники обидели. Но возникает резонный вопрос, зачем к Генеральному штабу поехали на танке бойцы мусульманского батальона? Им что там делать? Причём происходит это в то время, когда ещё бой идёт. Они что, бросили своё подразделение? Совершенно непонятный момент, который не поддаётся объяснению.

И как быть с заявлениями бойцов мусульманского батальона, которые обвиняют нас в гибели своих солдат и уничтожении БТР? Полковник Чернышев в дневнике пишет про потери в мусульманском батальоне от огня артиллерии. Ляховский в своей книге говорит о том, что когда на здании штаба бригады охраны гвардейцев появился белый флаг, то из подъехавшего к нему БМП выскочили три бойца «мусульманского батальона», нарушив приказ из машин не выходить. Раздалась пулемётная очередь с крыши строения, где размещалась личная охрана Амина, и все трое погибли.

Точно такой же текст, слово в слово, присутствует в мемуарах генерала Дроздова.

Как же всё-таки погибли и получили ранения бойцы мусульманского батальона утром 28 декабря 1979 года? От огня артиллерии во время боестолкновения с третьим парашютно-десантным батальоном 350-го полка или же от действий гвардейцев Амина, как об этом пишут Ляховский и Дроздов?

В то же время сержант 8-й роты «полтинника» Сергей Ставиский утверждает, что именно он прикрыл огнём мусбатовцев и снял пулемётчика, который бил по ним.

Андрей Ефимов, наводчик-оператор из 3-го взвода 7-й роты, о бое с гвардией Амина говорит следующее: он сделал несколько выстрелов осколочными из орудия БМД, а затем вёл огонь из спаренного пулемёта по казарме. И когда аминовские гвардейцы выбросили белый флаг, прекратил стрельбу. Но после того, как они вновь начали стрелять, он тоже возобновил огонь.

Алексей Васильевич Кукушкин в своих воспоминаниях говорит, что, когда шёл бой десантников с гвардейцами, часть личного состава халбаевского батальона высыпала из казармы, расположенной неподалёку на холме, и наблюдала за боем. В этот момент бойцы мусульманского батальона попали под обстрел, о чём Кукушкину доложил начальник штаба батальона капитан Ашуров. Алексей Васильевич приказал Ашурову укрыть всех людей за стенами казармы и немедленно выставить белые флаги как знак несопротивления. Затем через командира 103-й дивизии он прекратил стрельбу. Так, по словам полковника Кукушкина, праздное любопытство и неразбериха закончились трагедией.

Эти противоречия говорят о том, что никто всерьёз, к сожалению, не занимался поиском истины. Бойцам мусульманского батальона нужно не интриги плести, а признать, что основная причина этой трагедии — отсутствие взаимосвязи между подразделениями. Вина за это лежит прежде всего на руководстве операцией, а уж затем на командирах батальонного и ротного звена. Несогласованность действий привела к гибели людей.

Странно, как вообще могла произойти такая разрозненность, если всё руководство операцией находилось на одном ПУ (пункте управления). Е. В. Чернышев: «На пункте управления действуют две точки управления: одна наша постоянная — оперативного дежурного, другая — в соседней комнате десантников. Она основная. Ею пользуются генерал-полковник Магометов, генерал-лейтенант Иванов, генерал-лейтенант Гуськов Н. Н. (Генерал-полковник Магомедов — главный военный советник; генерал-лейтенант Иванов — КГБ; генерал-лейтенант Гуськов — ВДВ. Примечание автора)».

То есть всё командование находилось в одной комнате. Из пункта управления информация уходила к генералу Кирпиченко, он её систематизировал и отправлял в Москву.

Но один вопрос остался открытым: каким образом гвардейцы Амина спокойно ушли из района Тадж-Бека и атаковали Генеральный штаб и десантников 3-го батальона 350-го гвардейского парашютно-десантного полка? Район дворца был зоной ответственности «мусульманского батальона», и в своих воспоминаниях бойцы мусбата пишут, что их батальон заблокировал казармы гвардии. Как же гвардейцы смогли спокойно уйти и почему их не преследовали, если за ними велось наблюдение? Тем более что боевые действия в городе были уже закончены, ничто не отвлекало от наблюдения за бригадой охраны. Ответа на этот вопрос нет.

Е. В. Чернышев: «В афганской армии известие о том, что новым президентом стал Бабрак Кармаль, вызвало резко отрицательную реакцию. От советников стали поступать тревожные сообщения о намерениях некоторых командиров выступить против нового президента. Многие командиры на местах взбунтовались. Некоторые из них стали покидать свои части и скрываться. В настроении армии произошел перелом»…