Идея власти
Трагедия Русского Поречного заключается в том, что туда пришла Украина. Не какие-то особые изверги, не СС-айнзатцкоманды, предназначенные для уничтожения представителей «нежелательных» народов и социальных слоёв, не свихнувшиеся от долгого сидения в схронах идейные бандеровцы. Обычная Украина, та самая, которую в 2022 году русские шли освобождать от нацизма и старались не сделать ей больно, та самая, которая когда-то приходила в белорусскую Хатынь и в польские сёла на Волыни.
Сейчас пойманный убийца и насильник (один из нескольких) говорит: «Нам командиры приказали». У гитлеровских солдат был письменный «приказ о комиссарах», подписанный начальником ОКВ Вильгельмом Кейтелем, были разъяснения Гитлера, также оформленные в юридически обязывающие документы, согласно которым понятие «военные преступления» в отношении мирного населения на Востоке просто отменялось. Были у них и приказы командующих группами армий, армиями и корпусами. Теми, кто решался продублировать приказы Берлина, так как были те, кто в полосе действия вверенных ему войск запрещал любые эксцессы в отношении мирного населения не только армейским подразделениям, но и соединениям безопасности (дивизиям СД).
Так, например, действовал Эвальд фон Клейст, командующий Первой танковой армией, а затем группой армий «А». Немецкие генералы не могли запретить «работу» СС-айнзатцгрупп, так как они действовали в глубоком тылу, на территории рейхскомиссариатов, вне пределов зоны ответственности армейских подразделений. Да и сам германский генеральский «гуманизм» был вполне прагматичным: они знали на основании накопленного поколениями опыта, что армия, поощряющая преступления против мирного населения, теряет дисциплину, разлагается и проигрывает войну.
Так вот, несмотря на наличие у вермахта письменных приказов верховного командования, не только одобрявших жестокость в отношении местного населения, но прямо требующих её, тем, кто оказался замешан в расправах над мирным населением, это не помогло: после войны тех, кого поймали, повесили. Кстати, у нас в связи с военными преступлениями украинцев многие сокрушаются, что в России не применяется смертная казнь. На самом деле это не имеет никакого значения, так как военные преступники не являются гражданами России, а их преступления выходят за рамки обычного уголовного производства. Они осуждаются на основании норм международного права.
В мировой практике есть прецеденты использования смертной казни против военных преступников в условиях, когда в судившем их государстве она формально не действовала или действовала другая форма смертной казни. Например, в СССР в ходе и некоторое время после войны военных преступников вешали, в то время как во всех иных случаях применялся расстрел (а с мая 1947 года смертная казнь в СССР вообще была отменена). Так что вопрос о применении смертной казни к военным преступникам решается властью, исходя из её представления о целесообразности, при его решении власти никак не связаны действующими законами.
Обращаю внимание, что норма, возлагающая ответственность как на автора, так и на исполнителя преступного приказа, в национальных и международном законодательствах проявилась после Второй мировой войны именно в ответ на массовый террор, (по приказу) осуществлявшийся вермахтом в самых разных странах. Но к немецким, итальянским, японским и прочим военным преступникам эту норму применили задним числом. Принцип, согласно которому закон обратной силы не имеет, был нарушен Объединёнными нациями (победителями во Второй мировой войне) сознательно, так как чудовищные масштаб и характер преступлений не позволяли применить иную санкцию, кроме смертной казни.
Украинцы обо всём этом осведомлены. Они с подачи западных инструкторов ещё во время первого майдана (в 2004 году) пытались давить на полицию, обвиняя её именно в выполнении «преступных приказов». Письменных приказов ни Зеленского, ни Сырского, ни других генералов об уничтожении мирного населения у них нет. Максимум, на что они могут сослаться, — устное распоряжение своего сержанта или лейтенанта, которым гипотетическое заявление, что они подобных приказов не отдавали, тоже не поможет, так как командир несёт полную ответственность за действия своих подчинённых.
Украинцы знают, что война ими проиграна. Пережившие немецкую оккупацию вспоминают, что начиная с 1943 года чем ближе к концу войны, тем адекватнее, гуманнее в отношении мирного населения становились немецкие солдаты, хорошо понимавшие, что победители за всё спросят. Немцы за два года до конца стали менять стиль поведения (не все, конечно, но многие). Украинцам и за несколько месяцев до капитуляции не приходит в голову что-то менять.
Ведь над группой убийц в Русском Поречном никто не стоял с оружием и не принуждал их под страхом смерти осуществлять карательную акцию. Даже если у них действительно был приказ, они вполне могли его саботировать: выполнение никто не проверял. Дающий показание пленный заявляет, что им приказали убить, но даже он не говорит, что им приказывали насиловать или убивать с особой жестокостью. То есть всё, что они сделали, — их личная инициатива.
И самое страшное, что это такие же обычные украинцы, как те, кто второго мая 2014 года в Одессе шутил о «жареных шашлычках», кто писал на летящих по жилым кварталам Донбасса снарядах «Всё лучшее — детям!», кто заходился в восторге от порошенковского «Их дети будут сидеть в подвалах, наши пойдут в школы!», кто ещё до 2014 года изобрёл лозунг «Крым украинский или безлюдный!», кто сдавал СБУ своих симпатизировавших России соседей за «неправильные» мысли, кто в Днепропетровске в 2014 году под руководствам Коломойского «выписывал билет в один конец» местным русофилам (все, не успевшие сбежать, закопаны в ближайших к городу посадках), кто организовывал и организовывает пыточные: раньше на майдане, а сейчас на базе обычных линейных подразделений ВСУ, кто, не рефлексируя, расстреливает сдавшихся в плен.
Это не бандеровцы, осмысленно ненавидящие русских, это выпущенный на волю люмпен (маргинал), бессмысленно ненавидящий всех. В ТЦК не матёрые нацисты служат — обычные украинцы, не просто ловящие «уклонистов», но хватающие на улицах кого попало (слепых, глухих, туберкулёзников, инфарктников, белобилетников) и отправляющих их на верную смерть. Они знают, что человек не подлежит мобилизации, но хватают его и если он не подлежит мобилизации по болезни, то их «медкомиссия» просто признаёт его здоровым, а если он не подходит по возрасту, то бьют, пока он не «захочет» стать добровольцем.
В общем, если под руку попался чужой: русский или даже европеец, — украинцы убьют его, а если чужих нет, то, так же не рефлексируя, они убьют (или отправят на смерть) соседа, с которым только что вместе прочувствованно гимн пели на могиле убитого ими ранее кума. Планирующие воевать «до последнего украинца» сами умирать не планируют, они рассчитывают «выключить свет в Борисполе».
Это не какая-то особенность именно данного времени. Такое уже случалось в украинской истории в XVII века, когда почувствовавшая «волю» люмпенизированная масса (уже не крестьяне, ещё не казаки), случайно и временно оказавшись вне государственного контроля поляков, русских и турок, столь вдохновенно резала друг друга, что по прошествии 30 лет на подконтрольных им территориях осталось не более трети первоначального населения. Ту эпоху назвали Руиной, но современные украинцы в деле самоуничтожения далеко перещеголяли своих предков.
Эта звериная немотивированная жестокость ко всем окружающим, включая ближайших родственников, также не является какой-то особой чертой населения ни бывшей Малороссии, ни бывшей УССР, ни даже Галиции (хотя в последней распространена больше всего).
Это характерная интернациональная черта люмпена (маргинала). Вспомните Шарикова: ущербен, жесток, завистлив, простовато-хитёр, пытаясь возвыситься, действует себе же во вред. Казалось бы, типичный украинец. Ан нет, Полиграф Полиграфович Шариков «в девичестве» кондовый русский — москвич, трактирный балалаечник Клим Чугункин.
Кроме украинской Руины у нас есть также опыт гражданской войны на руинах Российской империи. Революция и последовавшие потрясения не просто выпустили на улицу миллионы люмпенов, они ещё и дополнительно люмпенизировали (маргинализировали) десятки миллионов человек. И резня прокатилась от Варшавы и Финляндии до Чукотки и Камчатки.
Маргиналы становятся силой там и тогда, где и когда разрушается регулярное государство, ибо только надёжный государственный аппарат оберегает нормальных людей от агрессивного быдла, для которого убить — что сплюнуть: не работа, не развлечение — обыденность. Живут они так.
Маргинал ни к чему не приспособлен, никакую работу выполнять не умеет и не хочет уметь. Маргинал считает, что его несправедливо зажимают, что соседи съели его сало, что богатый не тот, кто заработал, а тот, кто украл. При этом богатый для него не миллиардер с Уолл-стрит, которого он никогда не видел и не увидит, а его же сосед, у которого курица в супе каждый день, в то время как сам маргинал «шляется, в сорных ящиках питание ищет». Поэтому надо «взять всё и поделить». Но не просто поделить, а «по справедливости», так, чтобы маргинал вселился в чужую квартиру (уже с мебелью, ибо где ж он мебель найдёт?), чтобы кто-то его всё время обеспечивал едой (сам он не умеет), чтобы за ним убирали и т. д.
Поэтому, когда в «России чёрный год», маргиналы валом повалили в чужое жильё, самые практичные из них (в отличие от основной массы, «бывших» просто убивавшей) оставляли прежних собственников жить в каком-нибудь чуланчике под лестницей, чтобы те их обслуживали.
Государственность на Украине последовательно разрушалась с начала 90-х годов. К 2014 году от неё остались только жалкие воспоминания. Политику окончательно освоили и захватили маргиналы. Поэтому действия украинских «политиков» регулярно напоминают «мартышку и очки». Вроде бы всё у них такое же, как у людей, даже очки есть, только нацепить они их норовят на хвост.
Потому Зеленский так легко согласился «повоевать с Россией» (как в кино сходить), а украинцы так тупо массами гибнут на фронте за чужие интересы, что маргинал не имеет за душой ничего, кроме ненависти. Как только его ненависть канализирована на определённый объект, маргинал будет его уничтожать, пока не добьётся своего или сам не уничтожится.
Я много раз писал и говорил, что у всех общественных и политических явлений основа всегда экономическая. Не этническая, не территориальная, не расовая, а экономическая. Просто устойчивые территориальные общины, тем более этносы и расы, долгое время находясь в определённых природных условиях и определённом политическом окружении, неизбежно выстраивают экономику, соответствующую условиям существования: нельзя в пустыне посреди континента заниматься китобойным промыслом. Соответственно, за века у них вырабатываются особые привычки, отличающие их от других региональных, этнических или расовых групп. При этом в эпоху экономической глобализации эти отличия понемногу стираются, но не так быстро, как перемешиваются люди, принадлежащие к разным культурам, что и вызывает нынешнее миграционное напряжение.
Но у маргиналов в любом обществе экономический базис одинаков: отнять и поделить, а кто не отдаёт, того убить. Маргинал только потребляет, но не производит. При этом организовать даже примитивную социальную структуру, обеспечивающую постоянное воспроизводство потребляемого (какое-нибудь элементарное патриархальное рабство), он не в силах: осознание необходимости подобных действий выше возможностей его интеллекта.
Поэтому маргинал всегда создаёт не государство, занимающееся производством, а банду, занимающуюся грабежом. Поэтому маргиналы никогда не побеждают. Даже если им повезло и рядом нет регулярного государства, способного навести порядок на маргинализированной территории, они её просто быстро проедают, так как стабильно потребляют больше, чем эта территория может производить. Вначале погибает, разбегается или маргинализируется обычное (производящее) население, а затем маргиналы, лишённые воспроизводства потребляемого, уничтожают друг друга.
В глобальном плане сейчас так действует коллективный Запад. Лишённый Россией и Китаем возможности в достаточном количестве грабежом возмещать потребляемое, он начал жрать сам себя. В национальном плане так себя ведёт Украина. Но США смогли дать украинским маргиналам цель — натравить их на Россию. Теперь, как это написано в данном тексте выше, они либо убьют нас, как убили жителей Русского Поречного, либо убьются сами. Именно это они сказали (по словам Путина) в 2022 году, когда отказывались от стамбульских соглашений: «Или вы нас, или мы вас».
Они остаются на освобождённых территориях. По мере освобождения новых территорий их будет появляться в зоне нашей юрисдикции всё больше и больше. Люди, которые думают, что можно построить забор и навсегда отгородиться от маргинализированной территории, глубоко заблуждаются. Маргинальная «экономика» требует грабежа и всё равно толкнёт их на штурм забора (и опять будет кому подсказать). Они даже на пулемёты будут лезть как зомби, а уж если у них «у самих револьверы найдутся», то взаимоотношения Израиля с ХАМАС и Хезболлой покажутся пасторальной идиллией.
Маргиналов можно либо принудительно демаргинализовать (задача непростая, но неоднократно до нас решённая, в том числе и на Украине, и на других территориях бывшей Российской империи после её распада в начале ХХ века), либо перебить. Пока есть возможность убивать тех, кто взял в руки оружие и против нас воюет, это лучше делать в товарных количествах. Вовсе не из мстительности, мы в собственных интересах (чтобы самим не превратится в маргиналов) отличаем наказание преступников от мести всем подряд. Просто вооружённый маргинал уже сделал свой глоток крови. И он никогда не забудет его вкус. Он может внешне стать нормальным гражданином, даже непьющим, получить специальность, завести семью. Но долгими зимними ночами он будет чувствовать на языке вкус крови, вспоминать, как он с автоматом был «хозяином жизни» и вызывал ужас у окружающих, и выть на Луну, мечтая о повторении.
Маргинал помнит, что вызывал у нормальных людей отвращение, даже более сильное, чем внушаемый им (вооружённым безжалостным убийцей) ужас. Отвращение настолько сильное, что они его не могли скрыть — сквозь ужас пробивалось. Остановить этот исходящий от нормальных людей поток отвращения можно было, только убивая. Только убивая нормальных людей, быдло чувствовало себя человеком, да не просто человеком — юберменшем. Раз глотнувший крови маргинал будет пытаться вновь вернуть это чувство упоительного превосходства. И как только такая возможность появится, как это было на майдане, маска цивилизованного интеллигента сползёт и из-под неё появится харя троглодита, а волосатая лапа потянется к дубине, чтобы вышибить мозги всем «шибко умным».
Маргиналы всегда рвутся к власти, так как не понимают, что власть — это прежде всего ответственность перед подвластными, их организация таким образом, чтобы общественные и экономические отношения были максимально сбалансированы, а противоречия между разными социальными группами (а они обязательно должны присутствовать в любом обществе) максимально компромиссны.
Для маргинала власть — это право пользоваться чужим, право на насилие. Власть для него вообще неотделима от насилия. Он не верит в способность общества влиять на власть. С его точки зрения, власть только захватывают и удерживают, а пока удерживают — пользуются (убивают и грабят). Когда маргиналов (бандитов) ловили и прилюдно казнили, они совершенно фаталистично говорили на эшафоте: пришёл, мол, и мой черёд, зато погулял я вволю. Для маргинала жизнь — «погулять»: иметь возможность упиваться властью, терроризировать и убивать беззащитных. Остальное не жизнь. Он ненавидит общество и государство, заставляющие соблюдать определённые правила, «мешающие ему жить».
Поэтому чем меньше останется тех маргиналов, кто уже попробовал нашу кровь и навсегда запомнил её вкус, неразрывно связанный у него с ощущением власти над жизнью и смертью отдельного человека, тем в перспективе нам всем спокойнее.
Ростислав Ищенко,
