«Красноярская шатость». История бунта на берегах Енисея

Несмотря на малочисленность русского населения, страсти в Сибири XVII в. тоже кипели. В городах и острогах служивые люди поднимали бунты против воевод. Большую роль в этих событиях играл географический фактор. С одной стороны, отдалённость от Москвы способствовала коррупции и другим злоупотреблениям воевод. Жаловаться на них было непросто, ведь челобитную надо отправить в Москву. С другой стороны, отдалённость сибирских острогов от центральной власти способствовала независимости и самостоятельности служивых людей, которые не слишком были приучены к дисциплине. Да и сами сибиряки были отчаянными людьми: военнопленными, ссыльными, авантюристами, беглыми крепостными и преступниками.

Бунты против воеводского правления происходили в Томске, Иркутске, Тобольске. Однако наш город выделяется на их фоне. Красноярский бунт, получивший название «Красноярская шатость», длился три года. Всё началось с того, что в 1694 г. в острог прибыл новый воевода Алексей Игнатьевич Башковской. Фамилия Башковских была известна в Красноярске. За восемь лет до этих событий нашим городом управлял его отец Игнатий Васильевич. Судя по всему, Башковской – старший, управляя острогом, не «зарывался». Его сыну, к сожалению, не хватило мудрости и дипломатичности. Он быстро настроил против себя значительную часть служивых людей. Помимо привычных взяток и поборов с купцов новый глава города занялся торговлей оружием и боеприпасами с енисейскими кыргызами, которые регулярно совершали набеги на русские селения и не раз осаждали Красноярск. Не прошло и года, как на воеводу стали писать жалобы – челобитные.



Возможно, зарвавшегося воеводу и сняли бы со временем с должности, но горожане не стали долго ждать. Оппозицию воеводе составили уважаемые в городе люди: Трифон Еремеев, Дмитрий Тюменцев, Конон Самсонов, Григорий Ермолаев и Алексей Ярлыков. Всех их объединяло одно: они были местными уроженцами. А вот люди пришлые в большинстве своём остались верны воеводе. Воеводскую партию возглавил Василий Многогрешный – ссыльный запорожский казак, черниговский полковник, брат гетмана Войска Запорожского Демьяна Многогрешного.

Открытое выступление против власти началось 16 мая 1695 г. Недовольные воеводой собрались толпою перед приказной избой и объявили вышедшему воеводе, что «отказывают от воеводства». Вместо того чтобы попытаться успокоить недовольных, Алексей Башковской стал им угрожать. В результате разгорячённая толпа начала грабить воеводский двор и разорять дома верных Башковскому людей. Тех, кто пытался отстоять своё имущество, «били смертным боем». Испугавшись за свою жизнь, Алексей Башковской бежал в Енисейск.

Бунтовщики, взяв власть в свои руки, стали формировать новые органы управления: Трифона Еремеева и Дмитрия Тюменцева избрали «судьями», в чьи полномочия входил не только суд, но и управление Красноярском. Власть «судей» была ограничена «советом» из старших служивых людей и всенародною «думою». Первым делом новые власти остановили грабежи и даже вернули в приказную избу часть разграбленного воеводского имущества. Правда, под давлением толпы они были вынуждены выдать горожанам три бочки вина.

Вскоре после бегства воеводы в Красноярск прибыл боярский сын (так называлось одно из военных сословий Московского царства) Степан Иванов, прослуживший год в Удинском остроге. Будучи сторонником Башковского, он отказался подчиниться бунтовщикам и был убит красноярскими казаками.

Когда страсти немного улеглись, бунтовщики осознали всю серьёзность ситуации. Желая избежать царского гнева, они отправили в Москву челобитную, в которой каялись в содеянном и оправдывались тем, что «жить не мочно с лихим воеводою». У царя они просили прислать в Красноярск «добраго воеводу».

По всей видимости, у рода Башковских, представители которого служили воеводами во многих острогах, были хорошие связи в Сибирском приказе, учреждении, в чьём ведении находилось управлением всей Сибирью. Поэтому новым воеводою в Красноярск назначили Мирона Башковского – родного брата свергнутого воеводы.


Братья Башковские приехали в Красноярск в августе 1695 г. Алексей должен был официально передать Мирону город, государеву казну, служивых людей, то есть дать «росписной список». Увидев недовольство красноярцев, Алексей испугался и вновь бежал, не успев официально передать власть брату.

Первоначально зачинщики бунта испугались нового воеводу, некоторые даже спрятались в окрестных деревнях. Однако к октябрю в городе вновь началось брожение. Подлила масла в огонь и угроза нового воеводы «город выжечь и вырубить». 14 ноября началось открытое выступление. Ударив в набат, стали собираться служивые и посадские люди, крестьяне и ясачные татары. За несколько дней до этих событий воевода с полусотней своих сторонников заперся «в малом городе» (красноярский острог со второй половины XVII в. делился на две части: «большой» и «малый» город, каждый из которых был отделён стеной). В осаде они пробыли до конца августа 1696 г. Прежде чем бунтовщики смогли блокировать крепость, воевода успел написать в Москву, Томск и Енисейск с просьбой помочь ему.


В феврале 1696 г. в Красноярск прислали Фёдора Степановича Тутолмина – нового воеводу. С его прибытием в городе фактически установилось троевластие. Башковской, сидевший в крепости, не захотел отдавать власть своему преемнику, а избранные горожанами «судьи» не стали подчиняться новому воеводе. Новый воевода Тутолмин в этой ситуации повёл себя необычно. Вместо того чтобы бороться за власть, он мирно поселился в окрестностях Красноярска в деревне Ладейской и занялся самогоноварением или, как это в те времена называлось, винокурением.

Пока один воевода сидел в осаде, а другой изготавливал и продавал алкоголь, Красноярском управляли избранные народом представители – «судьи». Сразу же, как только воевода Башковской скрылся в остроге, были избраны семь судей. Позднее одного из них лишили полномочий, и управлять городом стали вшестером. Судьи взяли на себя функции воеводы: собирали ясак с «инородцев», налоги с русского населения, таможенные сборы с купцов. Новым властям подчинились не только жители Красноярска, но и всего уезда. Так продолжалось до лета 1696 г., когда пришла новость о том, что в Красноярск прибывает воевода Семён Иванович Дурново, назначенный лично царём. Новый глава города имел репутацию очень жестокого человека. Поэтому большинство жителей города решили подчиниться царскому воеводе. Надо признать, что Дурново был человеком неробкого десятка. Он с небольшой свитой спокойно въехал в мятежный город и потребовал от сидящего в крепости Башковского покинуть укрепление. Как только Башковской со своими сторонниками вышел за ворота, на них накинулась толпа горожан. Боясь за свою жизнь, Башковской быстро уехал из Красноярска, так и не сдав своему преемнику официально свои полномочия, казну и сам город.

Ещё одним нарушением традиций стал отказ нового воеводы от смотра служивым людям, «милостивого государского жалованного слова» и раздачи казённого вина. Служивые люди восприняли это как оскорбление. Тем не менее, до поры до времени новому воеводе подчинялись. Семён Дурново жестоко расправлялся с теми, кто жаловался на него в Сибирский приказ – «батоги бил многих до полусмерти», «многих людей переувечил головы испроломил палками». Одного казака Алексея Смольянянова воевода вообще забил собственноручно до смерти. Позже во время следствия Дурново заявил, что погибший, придя на воеводский двор, скоропостижно умер своей смертью.

Воевода действовал не только грубой силой, но и подкупом. Выдавая жалованье, накопившееся за три года, он платил лояльным ему людям больше, урезая жалованье своим противникам. Также Дурново привлёк на свою сторону ссыльных, которым выплачивал деньги из таможенных сборов и продажи алкоголя, то есть государственных средств.

Воеводой были недовольны не только русские, но и коренные жители. Так, например, Дурново слишком придирчиво принимал ясак, отбраковывая многие шкурки соболей, которые местные жители привозили для сдачи налога. После того как татары заплатили ясак, воевода вместо традиционного угощения государевым вином и хлебом приказал «выбить с дубьем» татар из города. Дошло до того, что воевода стал отправлять вооружённые отряды служилых людей для разорения неугодных ему улусов.

В результате подобной политики многие татары и другие коренные жители стали разбегаться, прятаться в лесах или переселяться подальше от Красноярска. В Енисейск, Тобольск, Москву одна за другой шли жалобы-челобитные. Для расследования обстоятельств бунта против воевод Башковских и жалоб на Дурново в наш город был отправлен из Енисейска Яков Елагин – боярский сын. В этой ситуации Дурново не растерялся и быстро нашёл общий язык со следователем. Чтобы отвести от себя подозрения и запугать оппозицию, воевода стал собирать компромат и проводить сыск против оппозиционеров. Для этой цели Дурново активно привлекал своих сторонников, писавших доносы на противников воеводы.

Чтобы разобраться во взаимных доносах, был назначен новый следователь – воевода Фёдор Тутолмин, которому Башковской в своё время так и не передал власть над Красноярским острогом. Однако Тутолмину не дали возможности довершить следствие. Башковской своими интригами и доносами добился того, что Тутолмин был отозван назад.

Хотя новому воеводе жёсткими мерами удалось загасить недовольство, через некоторое время количество оппозиционеров стало расти. Если первую челобитную против воеводы Дурново подписали 16 человек, то пятую уже 223 жителя Красноярска. В такой ситуации Семён Дурново, подобно своему предшественнику, заперся в малом остроге вместе с верными людьми и всей красноярской артиллерией. Так, например, по заданию воеводы его сторонники ночью напали на караульных, отбили и укатили в острог «большую ломовую пушку».

В конце 1696 г. красноярцы, недовольные деспотичным воеводой, стали ночами собираться в домах атамана Михаила Злобина, казака Ивана Кузнецова и братьев Ильи и Петра Суриковых (предки художника Василия Ивановича Сурикова).


На этих ночных посиделках единомышленники разработали план бунта. Противники воеводы собирались прийти на рождественскую церковную службу в малый острог вместе со спрятанным под одеждой оружием. Однако в последний момент под давлением умеренного большинства, которое не хотело проливать кровь в один из самых важных христианских праздников, наиболее решительные заговорщики от этого замысла отказались. Тем не менее эти планы дошли до воеводы, который отправил посыльного с сообщением о заговоре в Москву. Красноярцам не удалось перехватить курьера, и тогда они решили действовать решительнее. 4 января 1697 г. казак Емельян Смольянов собрался убить воеводу. Однако встретившись с ним, он смутился и выронил нож из рук.

Ситуацию с неудачным покушением усугубило предательство двух главных заговорщиков М. Злобина и Трофима Еремеева. По их доносу воевода арестовал многих участников заговора. Оказавшись в тюрьме, казаки-заговорщики стали вести себя не самым лучшим образом. Если молодёжь старалась молчать, то старые казаки давали показания даже на близких родственников, как, например, Злобин – старший, свидетельствовавший против своего сына Ивана. Старый казак Конон Самсонов, против которого было много улик, стал давать показания на своих товарищей, особенно против Злобиных.

Хотя в самом Красноярском остроге воевода Дурново смог на время приструнить оппозицию, но в сёлах и деревнях красноярского уезда ширилось недовольство. Служилые люди активно агитировали крестьян выступить против красноярского воеводы. Дурново никак не реагировал на эти известия. Он был поглощён следствием и местью своим врагам. Насилия, чинимые над всеми, кого заподозрят в заговоре, вновь обострили обстановку в Красноярске и пополнили ряды оппозиции новыми участниками.

Хотя первое время открытых вспышек недовольства не было, однако озлобленность красноярцев против воеводы росла. Оппозиционерам сочувствовали даже караульные, охранявшие тюрьму. С их помощью из тюрьмы бежали 30 участников сопротивления, в числе которых были Иван Злобин и Матвей Еремеев.

Летом 1697 г. красноярцы организовали блокаду малого острога, где жил воевода со своими сторонниками. Дурново сумел отправить в Енисейск сообщение, в котором писал, что «осадные сидельцы помирают голодной смертию». Благодаря вмешательству думного дьяка Д. Л. Полянского, которого назначили расследовать злоупотребления сибирских воевод, красноярцы через некоторое время сняли осаду малого острога. Однако после того как воевода вновь начал творить беспредел, в Енисейск выехала целая делегация «челобитчиков». В результате удалось договориться, что Дурново сменяет воевода Степан Лисовский, а челобитчики остаются в Енисейске в качестве свидетелей в начатом расследовании. Жители нашего города были рады назначению Лисовского воеводой, ведь он хотя и был родом из Москвы, но много лет прослужил в Сибири и считался у нас своим. Тем не менее, у Семёна Дурново, по всей видимости, были влиятельные покровители. Дело в том, что расследование стали «спускать на тормозах», а челобитчики под давлением были вынуждены отказаться от своих показаний.


25 июля 1698 г. сыщики отправили Лисовскому приказ о «сдаче» власти в Красноярске прежнему воеводе Дурново. С прибытием в город ненавистного начальника события стали развиваться стремительно. Воевода приехал в Красноярск 2 августа 1698 г. К тому моменты против него выступили почти все жители нашего города.

Семён Дурново, оказавшись в городе, первым делом одел на себя «государеву печать». Это было явным нарушением порядка. Дело в том, что новый воевода должен был публично зачитать приказ о своём назначении, принять дела у прежнего руководителя и только после этого вступать в полномочия.

После торжественного молебна Семён Дурново пошёл на воеводский двор, где и встретил прежнего воеводу Лисовского. На вопрос Лисовского о том, где он взял печать, Дурново ответил, что взял её из ящика. Торопясь встретиться со своими сторонниками, Дурново не захотел принимать дела у Лисовского. Однако поздравить с хлебом солью воеводу пришли только 10 жителей Красноярска. В отличие от воеводских прихлебателей, противники воеводы собрались большой толпой около 300 человек. На этом собрании они решили не допускать Дурново к правлению городом.

Около 4-х часов дня толпа горожан пришла к бане, в которой мылся новый воевода. После взаимных обвинений и препирательств Дурново вернулся в баню, но туда ворвались бунтовщики. Лежавшего в одном исподнем кафтане воеводу сдёрнули за ногу и выволокли наружу. Во дворе толпа стала бить воеводу и драть за волосы. Прежний воевода Лисовский пытался защитить Дурново, но был вытолкнут обозлёнными горожанами из толпы.


С воеводского двора Дурново повели к собору, где собрали круг и стали решать, как поступить с ненавистным начальником. Красноярцы почти единогласно решили «посадить в воду», то есть утопить Семёна Дурново. Лисовский не оставлял попыток спасти своего преемника, однако разъярённая толпа уже повела Дурново к Енисею. По дороге Лисовский всё же сумел убедить красноярцев не убивать ненавистного воеводу. Дурново посадили в лодку, куда сели четверо слуг и несколько сторонников. Лисовский намеревался сопроводить своего неудачливого преемника, чтобы защитить его. Однако красноярцы стали требовать от Лисовского вернуться в город и продолжить править. Полюбившийся красноярцам воевода отвечал, что только связанный вернётся в острог. Тогда горожане силой выволокли Лисовского на берег, а лодку пустили по течению, кидая вслед камни.

Красноярцы стали радовались тому, что прогнали тирана, но воевода Лисовский не разделял всеобщего ликования. Он заметил, что государева печать осталась висеть на шее Семёна Дурново. Это означало, что любой новый воевода нелегитимен. Сразу об этом сказать жителям города осторожный Лисовский не стал, боясь, что красноярские казаки отправятся в погоню за Дурново и могут его сгоряча убить. На следующий день Лисовский отправил в Енисейск за печатью подьячего с двумя надёжными казаками, а сам остался в городе. Через несколько дней страсти в городе окончательно улеглись, и власть полностью перешла к воеводе Лисовскому.

В это время в Енисейск прибыл Семён Дурново, который всю вину возложил на своего спасителя Лисовского, спасшего его от разъярённой толпы. Наверное, побои казаков не прошли даром, и воевода больше не стал добиваться возвращения в Красноярск. Под предлогом болезни Семён Дурново уехал в Москву.

По приказу Полянского, расследовавшего бунт, в Красноярск новым воеводой отправился Яков Афанасьевич Бейтон. Новый воевода получил задание допросить Лисовского об обстоятельствах бунта. По прибытии в город Бейтон столкнулся с большими трудностями. Толпа красноярцев заявила ему, что никто, кроме Лисовского, им не люб. В ответ на предъявленную государеву печать наши земляки заявили новому воеводе: «Государева печать на городе не надобна». С большим трудом на следующий день Бейтону при помощи Лисовского, успокающего горожан, удалось принять дела и официально вступить в управление Красноярском. В своём первом письме Бейтон писал в Енисейск, что очень опасается бунтовщиков. Однако позднее новый воевода не жаловался на своих подчинённых, а, значит, ситуация в городе стабилизировалась.

Бейтон прислал в Енисейск текст допроса Лисовского, который полностью опровергал версию воеводы Дурново. Правда, активных участников бунта удалось отправить в Енисейск не всех. Одни были в разъездах по служебным делам, а другие скрывались. В сложившейся ситуации думный дьяк Полянский и воевода Берестов, ведшие следствие, выехали сами в Красноярск, чтобы на месте допросить участников бунта. В 40 верстах от Красноярска следователей встретили группа красноярских казаков во главе с Артёмом Смольяниновым. Красноярцы в течение пяти дней не пропускали Полянского и Берестова в город, угрожая им расправой. Приплыв всё-таки в Красноярск, следователи недолго проработали в нашем городе. В скором времени их отозвали, поскольку против них самих началось следствие по злоупотреблениям во время сибирских сысков.

Расследование обстоятельств бунта красноярских казаков так и осталось незавершённым. Наш город успокоился и мирно принял сменивших Бейтона отца и сына Петра Савича и Фёдора Мусиных-Пушкиных. Отец уже правил Красноярском до начала шатости и понравился горожанам. Отец и сын Мусины-Пушкины сумели окончательно замирить красноярских бунтовщиков.


История красноярской шатости интересна нам, далёким потомкам, прежде всего тем, что хорошо передаёт нравы, царившие в Сибири. Красноярск был непросто острогом, собиравшим с подвластных народов дань-ясак, но и приграничной крепостью, защищавшей Енисейск, Томск, Кузнецк от нападения кочевников. Поэтому в городе служили храбрые и лихие люди, привычные рисковать своей жизнью, борясь с внешним врагом, и готовые отстаивать свои интересы перед властью. История красноярской шатости неплохо изучена, но ещё остаются белые страницы. Так, например, мы знаем, что взбунтовавшиеся казаки поддерживали контакты со своими иркутскими товарищами. Но готовилось ли какое-то подобное выступление в Иркутске, мы не знаем. Поскольку следствие, проводимое властями, не завершилось, сейчас ответить на эти вопросы уже невозможно.

Новоселов М. Ю. Красноярская шатость / М. Ю. Новоселов// Красноярская газета. 2024. № 7 (2990). C. 3