В начале 2000-х годов флешмоб представлялся неким постмодернистским феноменом, как правило, в позитивном контексте, а распространение мобильной связи и интернет давало возможность создавать спонтанные сообщества, которые погружались в эту культуру флешмобов. Вряд ли тогдашняя молодежь задумывалась, что этими процессами можно управлять, при этом программируя поведение на многие месяцы и даже годы вперед. Смеха ради (как они считали) студенты из разных городов Украины могли приехать в Киев, чтобы на главной площади страны – майдане Незалежности в определенное время упасть ниц и ровно через минуту встать и пойти как ни в чем не бывало. Когда осенью 2003 г. начались политические протесты, то флешмобы уже имели другую окраску, хотя не выходили за рамки законов. Очевидно, что опыт «спонтанного веселья» тогда очень пригодился политическим массовикам-затейникам из организации «Пора» и других структур, объединившихся вокруг прозападного кандидата Виктора Ющенко. А в 2014 г. управление толпой на Украине было уже окрашено в кровавые тона.
Хотя, казалось бы, повсеместно усвоены уроки и цветных революций от Югославии до Киргизии, и последствий "Арабской весны", о Джине Шарпе и Джордже Соросе знают все, кто хотя бы немного интересуется политикой, в ряде стран продолжают наступать на те же грабли и погружаться в пучину хаоса. Основным мотором этих процессов и является мобократия – власть толпы, которая не понимает как организовать политический процесс, но исходя из протестных побуждений, иногда собственных, хотя, как правило, навязанных, разрушает предыдущий политической порядок и законность.
Наиболее яркое проявление мобократии в этом году можно было наблюдать в Бангладеш, когда после массовых протестов премьер-министр Шейх Хасина покинула страну. Но уже через несколько дней после прихода к власти временного правительства 10 августа 2024 г. группа молодежи под названием «Студенческое движение против дискриминации» захватило здание Верховного суда. Протесты привели к отставке председателя Верховного суда Обайдула Хасана и пяти других судей апелляционной палаты Верховного суда из-за предполагаемых связей с бывшей правящей партией "Народная лига"».
В ноябре протестующие вновь захватили здание Верховного суда, требуя отстранения от должности большего числа судей. Бывший генеральный инспектор полиции Нур Мохаммад тогда заявил, что захват здания Верховного суда были незаконными, а «то, что сделали студенты, – это повторение культуры мобократии, взращенной предыдущими политическими правительствами "Народной лиги" и Национальной партии. Это прискорбно».
Другой случай мобократии в том же Бангладеш привел к смерти прокурора, после того как местного индуистского лидера Чинмоя Кришну Дас отказались освободить под залог. 26 ноября тысячи разгневанных сторонников индуистского монаха Чинмоя Кришны Даса окружили суд в Читтагонге на юго-востоке Бангладеш, где рассматривалось его ходатайство об освобождении под залог после ареста в аэропорту Дакки накануне вечером. Поскольку судебное решение не удовлетворило представителей религиозного меньшинства, прокурора-мусульманина Сайфула Ислама Алифа выволокли из здания суда и зарубили примерно в 100 метрах от ворот суда.
Показательно, что второй случай имел противоположный знак – толпа действовала против политического и религиозного большинства.
Таким образом, всплеск мобократии в этой юго-азиатской стране подтвердил правило о том, что насилие порождает насилие. Хотя случаи, казалось бы, не связаны друг с другом, первый успех толпы даёт пример и своего рода легитимность для подобных действий уже других групп, даже если они имеют другие политические и/или религиозные взгляды.
Стремительный захват Дамаска группами вооруженных боевиков и террористов, а также признание их в качестве легальной силы в Сирии – еще один пример мобократии, но уже вооруженной и спонсируемой внешними акторами.
С мобокартией, как правило, в паре действует эмократия – когда эмоции являются драйвером политических действий как уличных, так и в более широком смысле. И рациональность, присущая настоящей политике, испаряется, уступая место психологическим аффектам.
Конечно, сразу же вспоминается Густав Ле Бон, который еще в конце 19 века в своей книге "Психология масс" описывал подобные феномены. Он указывал, что как и в случае с самой жестокой религиозной сектой, то же самое происходит и с современной толпой: её общепринятые убеждения “приобретают черты слепого подчинения, яростной нетерпимости и потребности в насильственной пропаганде”. Лидер толпы “провозглашается настоящим богом”, который властвует над ее воображением, “изобретая новые формулы, максимально лишенные точного смысла”, и таким образом приобретает любой смысл, придуманный последователем. В то же время этот лидер уничтожает своих соперников заявлениями, лишенными смысла: “Посредством утверждения, повторения и заражения” лидер толпы утверждает, что его оппонент – “отъявленный негодяй, и что общеизвестно, что он виновен в нескольких преступлениях". В заключении Ле Бон говорил: “Конечно, бесполезно беспокоиться о каком-либо подобии доказательств”.
Несмотря на удар по государственности Бангладеш и Сирии, в прошедшем году были примеры, когда мобократия не смогла захлестнуть насилием политические коридоры власти и улицы городов, хотя такие попытки были. Первый – это выборы президента Венесуэлы в июле, когда страна столкнулась с синхронизированной агрессией: кибератаками на инфраструктуру, засылкой иностранных наемников для совершения актов диверсии и саботажа, антиправительственная пропаганда в западных СМИ и социальных сетях и попытки организованного массового вывода уличных хулиганов на улицы. Там даже есть специальный термин для описания противозаконной деятельности оппозиции – Guarimba, который стал именем нарицательным в отношении политических уличных бесчинств.
Другой пример – это Грузия, где правительство не допустило захвата органов власти и отвергло давление как Запада, так и прозападной оппозиции после парламентских выборов в октябре 2024 г. Хотя в Тбилиси еще продолжаются попытки политических флешмобов, выдаваемых за демократические права, очевидно, что с избранием нового президента, что позволит консолидировать власть, свержения правящей партии не произойдет.
Венесуэла и Грузия выстояли не только благодаря политической воли их лидеров, а еще и потому, что поддерживающие власть люди понимают важность защиты государственного суверенитета от внешних вмешательств. И хотя обе страны сейчас демонизированы Западом, история подтвердит правильность действий и правительства Николаса Мадуро и партии «Грузинская мечта».
