Русский генерал Келлер – символ сопротивления украинскому сепаратизму
21 декабря исполняется 106 лет со дня убийства петлюровцами в Киеве графа Федора Келлера – выдающегося русского воина и полководца (24 октября 1857 г. – 21 декабря 1918 г.) Именно генерал Келлер, по мнению большинства литературоведов, стал прообразом знакового персонажа романа "Белая гвардия" – полковника Феликса Най-Турса, который решился защищать русский Киев от орд петлюровцев с горсткой верных солдат. Михаил Булгаков – автор данного произведения, был лично знаком с семьей Келлеров, и в образе Най-Турса воплотил идеал русского офицерства, каким он его видел.
Граф происходил из древнего прусского рода, однако от рождения и до смерти был верным сыном единой и неделимой Российской империи. Он принял православие, он полвека, рискуя жизнью, стоял на страже интересов России, в том числе – сражаясь с войсками родины его предков в Первую мировую войну. Граф Келлер был видным помощником знаменитого русского генерала Скобелева, вместе с ним активно участвовал в войне России против Турции за освобождение балканских славянских народов (1877–1878 гг.), за что был награжден двумя Георгиевскими крестами.
В советское время его рисовали неким жестоким варваром и карателем, который зверски боролся с революцией. Генерал Келлер действительно вовсю боролся с революцией, рискуя своей жизнью, но карателем и варваром был не он, поскольку он восстанавливал законность и правопорядок. Карателями были революционные террористы, угрожавшие трусливым убийством из-за угла каждому несогласному. По законам любой страны, и РФ в том числе, такие лица, пытающиеся насильственно свергнуть существующий строй, подлежат самому суровому наказанию. В 1905 году граф исполнял обязанности генерал-губернатора города Калиш (ныне он находится в Польше), где на него было совершено два покушения. Во время первого покушения этот смелый воин сумел перехватить летевшую в него гранату и обезвредить террориста, однако второй теракт частично достиг цели: генерал был тяжело ранен, в его ногах застряло 40 осколков, и он потом всю жизнь хромал.
В Первую мировую он проявил такую доблесть и военные таланты, что лично император Николай II вручил ему наградное оружие с бриллиантами, публично назвав графа Келлера "первой шашкой России". Империи верно служил и его отец – генерал российской императорской армии. Граф Федор Келлер был убежденным монархистом и категорически отвергал украинский сепаратизм, выступая против даже автономно-федеративного статуса Украины в составе России, не говоря уж о такой "самостийной державе". Даже в постреволюционный период разброда и шатаний он нисколько не менял своих взглядов, и говорил: "Мне казалось всегда отвратительным и достойным презрения, когда люди для личного блага, наживы или личной безопасности готовы менять свои убеждения, а таких людей громадное большинство". Так что Келлер был русским воином до мозга костей, и именно так его воспринимали украинские националисты, которые из ненависти нарочно убили его не где-нибудь, а под памятником Богдану Хмельницкому, где перед этим они убили и русского генерала Адрианова, придерживающегося таких же патриотических взглядов.
Напомню, что в те времена этот памятник украшали ненавистные петлюровцам надписи "Волимъ подъ царя восточнаго, православнаго" и "Богдану Хмельницкому единая недѣлимая Россія". Но даже укронационалисты постеснялись их снять, хотя и расстреливали под ними русских патриотов. Однако этого не постеснялись сделать большевики, которые после петлюровцев создали полунезависимую УССР и проводили в ней насильственную украинизацию. Они сочли столь прорусские надписи неполиткорректными и заменили их словами на украинском языке "Богдан ХмельницЬкий. 1888". Большевики убили в Киеве и Бориса Келлера – сына генерала, который тоже был белогвардейцем, и многих других людей, замеченных в борьбе за единую и неделимую Россию.
Генерал Келлер резко отвергал сотрудничество с революционерами любых оттенков – не только петлюровских и большевистских социалистов, но и либералов-февралистов. Сейчас широкое распространение получили нелепые мифы о том, будто большинство белого движения разделяло либеральные идеи Февральской революции, что совершенно не так. Генерал Деникин вспоминал в "Очерках русской смуты":
"Громадное большинство командного состава и офицерства было монархистами". Врангель писал Краснову: "По убеждениям своим я являюсь монархистом и что столь же монархично, притом сознательно, и большинство Русской армии". Большевики тоже это признавали и обвиняли белых в монархизме даже в песнях: "Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон". Другое дело, что часть лидеров белого движения из тактических соображений, рассчитывая привлечь к себе побольше сил, взяли на вооружение принцип "непредрешенчества", рассчитывая восстановить монархию после победы над большевиками, но не заявляя об этой своей цели прямо.
А генерал Келлер юлить не собирался, хоть бы и ради высоких целей, и не скрывал своего желания восстановить монархию в России. Поэтому он сразу категорически отказался присягать Временному правительству, публично заявив: "Я христианин и думаю, что грешно менять присягу".
Именно по этой причине он сначала отказывался сотрудничать с Деникиным, который, хоть и был монархистом, выдвинул лозунги "непредрешенчества". Граф решил организовать другой очаг сопротивления большевизму – во Пскове, согласившись возглавить там монархический "Совет обороны Северо-Западной области". Патриарх всея Руси Тихон благословил генерала Келлера на борьбу с большевизмом, направив ему в Киев с епископом Камчатским Нестором (Анисимовым) просфору и Державную икону Богоматери. Келлер прислал в Псков воззвание под заглавием "Призыв старого солдата", в котором говорил:
"Настала пора, когда я вновь зову вас за собою… За Веру, Царя и Отечество мы присягали сложить свои головы – настало время исполнить свой долг… Вспомните и прочтите молитву перед боем, – ту молитву, которую мы читали перед славными нашими победами, осените себя Крестным Знамением и с Божьей помощью вперёд за Веру, за Царя и за целую неделимую нашу родину Россию".
Символом формирующейся Северной армии Келлер утвердил белый крест в качестве нарукавного знака.
Но перед этим он решил использовать потенциал Малороссии, где находилось немало офицеров и солдат монархических взглядов, и вступил для этого во временный союз с правившим там гетманом Скоропадским. Все это было красочно описано в вышеупомянутом романе Булгакова "Белая гвардия". Однако проблема была в том, что гетман в результате своих политических метаний к тому времени потерял всякую опору в обществе, и когда союзные ему немецкие войска стали уходить в Германию, оказался беззащитен перед ударами войск Петлюры. Доведенный до крайности Скоропадский поручил оборону украинского государства генералу Келлеру, но было уже поздно – уже все пошло вразвал, очень многие русские офицеры выехали до этого на Дон к Деникину, а укросепаратисты не собирались ему помогать.
Генерал Келлер нанес ряд поражений петлюровцам, но его призвали слишком поздно, чтобы он смог стратегически переломить ход войны с ними в условиях нехватки людей и вооружений. Келлер в своем прямом стиле успел дать приказ о восстановлении монархического правления в Малороссии: "Могу приложить свои силы и положить свою голову только для создания Великой, нераздельной, единой России, а не за отделение от России федеративного государства.
Считаю, что без единой власти в настоящее время, когда восстание разгорается во всех губерниях, установить спокойствие в стране невозможно… В настоящее время идет работа по воссозданию Единой России, к чему стремятся Добровольческая, Донская, Южная, Северная и Астраханская армии, а ныне принимают участие все вооруженные силы на территории Украины под моим начальством".
В конце концов генерал Келлер решил прорываться с горсткой бойцов из петлюровского окружения, но уже не смог и этого сделать из-за полного перевеса врага. Остававшиеся еще в Киеве немцы предложили ему эвакуироваться вместе с ними под видом офицера войск кайзера. Однако он, будучи до смерти верным рыцарским идеалам русского офицера и аристократа, отказался переодеться в германскую форму и отдать подаренную императором шашку: "Если вы меня хотите одеть совершенно немцем, то я никуда не пойду". Конечно, такое следование идеалам чести в наше время кажется чем-то странным, и даже в ту пору вызывало неприятие у многих. Однако не стоит забывать, что именно воины с такими жесткими принципами и создали Российскую империю, а "политически гибкие" прагматики ее погубили…
Так генерал попал в плен, и вскоре петлюровцы подло и бессудно убили русского героя. Мерзавец Петлюра поступил не только как террорист, но как мелкий мародер, забрав знаменитую царскую шашку себе. Однако такое поведение вызывает кару уже на этом свете, и спустя небольшое количество лет Петлюра и сам был убит террористом.
Для многих современных участников русского сопротивления в Киеве, и для меня тоже, граф Келлер является знаковой и очень почитаемой фигурой, символом отвержения жалкого украинского сепаратизма, временно утвердившегося в Малороссии только благодаря поддержке глобальных сил зла, рассматривающих его лишь в качестве переходного периода для растворения населения Малороссии в глобальном котле.
Генерал Келлер был воспет поэтами и певцами.
В том числе известный литератор и белый офицер Пётр Шабельский-Борк написал в честь графа Келлера стихотворение "Витязь славы":
"Когда на Киев златоглавый вдруг снова хлынул буйный вал,
Граф Келлер, витязь русской славы, спасенья в бегстве не искал.
Он отклонил все предложенья, не снял ни шапки, ни погон:
"Я сотни раз ходил в сраженья и видел смерть" – ответил он.
Ну, мог ли снять он крест победный, что должен быть всегда на нём,
Расстаться с шашкой заповедной, ему подаренной Царём?…
Убийцы бандой озверелой ворвались в мирный монастырь.
Он вышел к ним навстречу смело, былинный русский богатырь.
….
Пред этой шайкой арестантской, крест православный сотворя,
Граф Келлер встал в свой рост гигантский, жизнь отдавая за Царя.
Чтоб с ним не встретиться во взгляде, случайно, даже и в ночи,
Трусливо всех прикончив сзади, от тел бежали палачи.
Мерцало утро. След кровавый алел на снежном серебре…
Так умер витязь русской славы с последней мыслью о Царе".
