В ноябре исполняется очередная годовщина исхода из Крыма Русской армии (13–16 ноября 1920 года), когда полуостров покинуло около 146 тыс. человек, эвакуированных оттуда под руководством генерала П. Врангеля. Вспоминая эту трагедию выезда с Родины, сложно не опечалиться потерями нашей страны, вызванными революцией 1917 года. Те белые бойцы, которые решили остаться в Крыму, понадеявшись на амнистию, обещанную большевиками, в большинстве своем были физически уничтожены. Были расстреляны в застенках ЧК многие просто помогавшие им люди или даже заподозренные в этом. В целом в вынужденную эмиграцию после революции отправились миллионы русских людей. Только на 1 ноября 1921 года американский Красный Крест оценивал русскую эмиграцию в 2 млн человек, хотя многие вынужденно бежали из СССР и позже. Поэтому некоторые авторитетные современные историки говорят даже о четырех миллионах вынужденных русских мигрантов. В любом случае речь идет об огромном количестве наших людей, в большинстве своем – квалифицированных и смелых, которые могли бы принести огромную пользу России, но вынужденно работали в других странах.
В этой связи вспоминаются яркие судьбы многих белых офицеров-эмигрантов и членов их семей, которые доказывают, что русский православный человек нигде не пропадет. Большинство эвакуированных потеряли не только Родину, но и свое имущество, сбережения, социальные связи, зато не потеряли свою веру, ум, образование, смелость и трудолюбие.
Поэтому основная масса белоэмигрантов достойно устроилась в других странах, сумев передать православие и любовь к России своим детям. Особенно интересной оказалась судьба генерала Ивана Беляева, который отличился еще в Первую мировую войну, когда он был отмечен многими высшими наградами Российской императорской армии. Он своей артиллерией прикрывал эвакуацию Русской армии и выехал из Крыма одним из последних, уже перед самым приходом туда большевиков.
Некоторое время Беляев прожил в Болгарии, но вскоре убедился, что и там, и вообще в Европе в целом русским приходится очень непросто, их дипломы и военные звания часто не признаются местными властями и высококвалифицированным инженерам порой приходится работать таксистами или даже официантами. И тогда Беляев решил организовать русскую колонию в Латинской Америке, которой он с детства интересовался.
Иван Беляев в своих "Записках русского изгнанника" писал: "Я мечтал об одном: в море продажного разврата и растления я надеялся найти горсть героев, способных сохранить и взрастить те качества, которыми создавалась и стояла Россия... Я верил, что эта закваска, когда совершится полнота времен, когда успокоится взбаламученное море революции, сохранит в себе здоровые жизненные начала для будущего".
В 1924 г. он прибыл в Парагвай, и это не было пустой авантюрой, ибо он все просчитал. Даже сейчас это малонаселенная и бедная страна, где огромные пространства заняты сельвой и неосвоенными степями. А тогда она была совсем уж отсталой, и на всю ее столицу Асунсьон приходилось лишь 5 автомобилей. Генерал Беляев понимал, что русские военные, инженеры, преподаватели и другие специалисты будут там приняты с почетом, получат высокий статус, и не ошибся. Русским офицерам предлагалось аж 5 тысяч парагвайских песо, в то время как президент Парагвая получал 15 тысяч, причем можно было и восстановить их прежние звания, служа в местной армии. Поэтому призыв Беляева ехать в эту страну понравился многим русским военным, которым были важны не только деньги, но и социальный статус. К тому же им весьма нравился Парагвай – самая правоконсервативная страна Латинской Америки на то время. Закономерным образом немало белогвардейцев съехалось туда со всего мира.
Генералу Беляеву удалось совершить далеко не все из того, что он запланировал, но очень многое. Благодаря его усилиям численность русской колонии Парагвая быстро дошла до 3 000 человек. Сам он стал советником президента и одним из руководителей парагвайской армии. Сбылась и его детская мечта: он стал первопроходцем и открывателем новых земель, совершив более десяти экспедиций в дикие места, куда прежде не ступала нога европейца. Там он проявил себя не только как военный, но и как разносторонний ученый: и как географ, и как этнограф. Он описал эти земли, а также местные народности и их наречия, многие из которых он сумел изучить.
В 1932 г. на Парагвай напала соседняя Боливия, возжелавшая оттяпать у него изрядную часть территорий, где перед этим нашли нефть. Боливия была намного больше и сильнее Парагвая, а ее армия – намного оснащенней. У армии Боливии было немало танков и самолетов, а парагвайцы были весьма слабо вооружены.
При этом если в Парагвае собирались "унесенные ветром" русские монархисты, ненавидевшие революцию, то в Боливии образовалась крупная немецкая колония из воинов, не принявших свержения кайзера Германии Вильгельма II. Боливийскую армию возглавили 120 закаленных на полях Первой мировой войны немецких офицеров во главе с генералом Гансом Кундтом.
Немцы ожидали легкой победы над "дикарями", как они думали, но внезапно встретили эффективное сопротивление парагвайцев и увидели знакомый почерк ведения боевых действий, а потом заслышали издали и знакомую до боли русскую речь...
Русские воины фактически стали руководящим ядром армии Парагвая. Сам генерал Беляев возглавил ее Генеральный штаб. Рядом с ним сражались 80 русских офицеров. Трое из них были начальниками штабов армий, один командовал дивизией, двенадцать – полками, а остальные – батальонами, эскадронами, ротами, батареями.
Так, по сути дела, вспыхнуло странное продолжение мировой войны в сельве Южной Америки. Старые соперники вспомнили старые обиды. За голову генерала Беляева боливийцы объявили вознаграждение в огромную сумму – 1000 английских фунтов.
Но, в конце концов, несмотря на их техническое превосходство, немецко-боливийские войска были побеждены русско-парагвайскими. Русский дух, грамотный расчет и прекрасное знание местности, полученное благодаря экспедициям Беляева в нефтеносной области Чако, помогли сломать сопротивление отрядов генерала Кундта, и, как позже с некоторой самоиронией русские пели в песне, "на колени мы немцев поставили на полях Боливийской войны...".
Русский генерал Беляев после войны стал настоящим просветителем индейцев и их заступником. Он очень способствовал их христианизации и техническому просвещению, изучал их обычаи и разработал им письменность. Он возглавил государственный Патронат по делам индейцев, пользовался огромным уважением властей и народа. Специальным указом президента он получил почетное гражданство Парагвая, дававшее немало привилегий. А индейцы избрали его кассиком, то есть вождем одного из племен. Правда, он немало потерпел от интриг завистников, его периодически отодвигали от дел и ресурсов, но правда все равно торжествовала, его авторитет и заслуги побеждали козни оппонентов.
В период Второй мировой войны генерал Беляев отказался поддерживать немецких нацистов, хотя и не принимал большевистского режима. Он прожил долгую жизнь, а после его смерти в Парагвае был объявлен трехдневный траур. На его похоронах индейские племена пели молитву "Отче наш", которую с церковнославянского перевел для них Беляев. Они до сих пор считают его своим благодетелем и чтут его память. Уже почти 70 лет за его могилой присматривает одна индейская семья, специально выделенная вождями племен для "белого отца".
Его жизнь и подвиги были воспеты в Парагвае и в России.
Наши бойцы после 1917 г., увы, часто одерживали победы не для России, а для принявших их стран. Эти победы все равно, как правило, делали мир лучше, однако еще лучше он был бы в случае их работы на Россию. Вспоминая таких русских эмигрантов, еще раз думаешь о том, сколько достойных лидеров и ученых потеряла Россия в результате потрясений. И уж точно Россия исчерпала свой лимит на революции! Увы, белоэмигрант Игорь Сикорский строил свои вертолеты в Америке, и там же он писал свои глубокие богословские статьи. И там же крупный ученый-эмигрант Владимир Зворыкин, которого большевики чуть не расстреляли, внедрял свои изобретения для создания сети телевидения. Он сотворил первые цветные телевизоры еще в 1937 г.
Поэтому революционные вопли иноагентов, являющихся духовными (а часто и кровными) наследниками деятелей "великого октября", вызывают одно отвращение у всех патриотов, хоть немного знающих нашу историю. Новых "майданов" Россия просто не переживет. Но, к счастью, можно надеяться на то, что их и не будет: открываются все новые факты о пагубности революции 1917 г. К тому же у всех перед глазами стоит пример нынешней несчастной Украины, "отмайданенной" теми же кланами Уолл-стрит, которые финансировали февральскую и октябрьскую революции.
Читайте нас: