Как взломать Японию

В 1600 году, после победы в битве при Сэкигахара, к власти в Японии пришли сёгуны (верховные главнокомандующие по-нашему) династии Токугава. Первым делом они закрыли страну от присутствия иностранцев: высаживаться на островах разрешили только китайцам и голландцам, и только в Нагасаки. В середине XIX века страну пришлось открывать, или, скорее, взламывать.



За взлом Японии взялся американский коммодор Мэтью Колбрайт Перри, но прежде чем начать рассказ о перипетиях его экспедиции, стоит задаться вопросом — а зачем нужна была Япония, чтобы её вот так вот взять и открывать иностранному влиянию при помощи бомбических корабельных орудий? Ответ на этот вопрос кроется в странном слове «ворвань»...


Ворвань — это китовый жир. Тот самый, употреблением которого пугали непослушных детей. Но на самом деле применялся он далеко не только как лекарство, более того, как раз это применение было не основным. Ворванью заправляли лампы и уличные фонари, её же использовали в качестве смазки на первых паровых машинах. Поэтому в первой половине XIX века китобойный промысел был жутко прибыльным делом; кто не верит, может почитать «Моби Дик» Германа Мелвилла, там всё написано.


При чём здесь Япония? Так ведь китобойный промысел американские китобои вели аккурат в восточной части Тихого океана. И массово гибли на рифах у Японских островов — аборигены не давали провести гидрографические исследования и составить карты, которые могли бы свести убыль американского китобойного флота до минимума. В общем, представители китобойного бизнеса надавили на правительство САСШ и президента Филлмора и заставили их принять меры...

Собственно говоря, до Перри «открыть» Японию американцы пытались неоднократно. Бывать им здесь уже доводилось: с 1797 по 1809 год голландцы, которым торговать с японцами разрешалось, не могли туда добраться по причине наполеоновских войн и конфликта с Владычицей Морей. Тогда они подрядили на это американцев, которые поднимали голландские флаги и... вели торговлю под видом голландцев.

Новый повод представился в 1837 году. Дело в том, что в 1834 году к побережью штата Вашингтон (не стоит путать с городом того же имени, штат — на западном побережье США) прибило японское судно «Ходжунмару». Это была посудина 15 метров в длину, перевозившая 150 тонн риса. Судно лишилось мачты и руля в шторме и 14 месяцев дрейфовало по Тихому океану (питался экипаж собственным грузом, пил — опреснённую воду, но из 14 человек экипажа в живых остались только трое — остальные умерли от цинги). Выживших подобрали индейцы и передали главному фактору округа Колумбия компании Гудзонова залива Джону Маклафлину. Англия, которой Маклафлин предложил использовать японцев для переговоров об открытии страны, интереса к проекту не проявила, а вот САСШ...

В общем, в 1837 году к побережью Японии отправился корабль «Моррисон» с семью японцами на борту (к компании присоединили ещё четырёх жертв кораблекрушений). Все попытки корабля подойти к берегу были тщетны — японские береговые батареи открывали огонь, не вступая в переговоры. Поэтому, когда коммодору Перри поручили заключить с правительством (бакуфу) Страны Восходящего Солнца договор о дружбе, он не сомневался в том, что миром решить проблему не получится. Тем более что готовился к выполнению миссии он основательно: прочитал массу книг, подолгу беседовал с Филлипом Францем фон Зибольдом — японоведом, восемь лет проработавшим в голландской фактории на острове Дэдзима в гавани Нагасаки. Он потребовал у госсекретаря Уэбстера полномочий применить силу, если японцы упрутся, и получил их. Вторым требованием коммодора стало... отсутствие в составе миссии дипломатов! Они только путаются под ногами у решительных офицеров...


В состав эскадры Перри вошли новенькие пароходо-фрегаты «Миссисипи» с 10 пексановскими гаубицами на борту, «Саксвеганна» с 15 орудиями (включая три нарезных) на борту и «Поухатан» с 16 орудиями. Кроме того, под командованием Перри оказались старые парусники: фрегат — 36-пушечный «Македонец», 22-пушечный корвет (по русской классификации, по американской — шлюп) «Плимут», однотипная «Саратога» и три судна снабжения. Командовать кораблями коммодор поставил офицеров, с которыми был знаком по участию в войне с Мексикой.

Своим флагманом коммодор Перри выбрал «Миссисипи». 24 ноября эскадра покинула Хэмптонский рейд и отправилась в путь. Первой остановкой была Мадейра, затем корабли посетили остров Святой Елены, Кейптаун, Маврикий, Цейлон... В Макао Сэмюэль Уильямс перевёл официальные письма Перри на китайский, в Шанхае американский консул Антони Портман — на голландский. Теперь его, по крайней мере, должны были понять...

Впрочем, не стоит изображать из токугавской Японии абсолютно закрытую страну с туземной культурой (как это делали американцы). Бакуфу следило за всеми европейскими веяниями через систему «рангаку» (буквальный перевод — «голландские науки»): от голландцев получалась европейская научная литература и технические новинки. И то и другое тщательно изучалось специально обученными чиновниками, сначала, с XVII века — физика, включая оптику и электрические эксперименты (первый раз воздушный шар над Японией полетел в 1805 году!), впоследствии — химия. В 1824 году была открыта немецкая медицинская школа. То есть быстрая европеизация Японии в конце XIX века не на пустом месте возникла.

17 мая 1853 года эскадра Перри прибыла к островам Рюкю. На архипелаг претендовало японское княжество Сацума, но Перри самым откровенным образом забил на этот факт. Он высаживался на острова, проводил там тренировки своих морских пехотинцев требовал аудиенции у местного короля (королевство Рюкю было вассалом Японии)... Понимая, что о каждом скандале с его участием будет доложено бакуфу, он категорически отказывался встречаться с чиновниками низких рангов, создавая прецеденты. При этом постоянно демонстрировал военную силу и... щедро кормил и поил местную элиту на корабельных банкетах! Уходя, он обещал своим собутыльникам, что добьётся открытия островов для торговли. Потом он посетил расположенные в 1000 миль от Японии острова Огасавара, где даже прикупил участок земли.


Наконец, 4 июля 1853 года эскадра Перри в составе «Саксвеганны» (на которую коммодор перенёс свой флаг), «Миссисипи», «Плимута» и «Саратоги» прибыла в пролив Ураги — на входе в Токийский залив. Корабли прошли мимо японских батарей дав холостой залп из всех 73 орудий. Эскадру тут же окружила целая стая японских судёнышек, на одном из которых красовалась французская надпись, требующая немедленно покинуть японские воды. На надпись коммодор демонстративно не обратил внимания, но отдал команду приготовиться к отражению абордажа.


9 июля к «Саксвеганне» подошла шлюпка, в которой сидел «ёрики» (достаточно крупный чиновник в сёгунате) Накадзима Сабуросуки в сопровождении переводчика. Его после долгих препирательств пустили на борт, но сам Перри из каюты не вышел, поинтересовавшись через вахтенного офицера: «Чего им надо?». В ответ на объяснения, что по японским законам иностранным судам запрещено заходить в порты, он ответил, что имеет письмо от президента САСШ и будет говорить только с высшими должностными лицами страны.

Когда на борт поднялся очередной ёрики, выдававший себя за главу провинциальной администрации (там несколько другая система была, но не суть важно), и сказал, что кораблям лучше проследовать в Нагасаки — порт, назначенный для контактов с иностранцами, коммодор ответил, что или его официальные бумаги примут здесь, или он высадится на берег с морскими пехотинцами и пойдёт маршем на Эдо (современный Токио), чтобы вручить их лично. Ёрики попросил три дня на консультации, после чего настоящий глава администрации послал в Эдо гонца с сакраментальным вопросом: «Что делать?». Адекватных сил для сопротивления у него не было.


Между тем Перри продолжал «психологические операции» — он подарил японцам белый флаг и написал письмо с объяснениями, как его правильно применить, поскольку победить американскую эскадру они не смогут. Бюрократы из бакуфу были в растерянности: сёгун Токугава Иэеси болел, и беспокоить его они не решались. В конце концов было решено, что просто принять письмо не будет потерей лица. Перри разрешили сойти на берег и передать корреспонденцию. Сойти? Гм... Коммодор обставил это действие с максимальной помпой: эскорт из 250 моряков и морских пехотинцев, артиллерийский салют, духовой оркестр, надувающий щёки играя «Да здравствует Колумбия». Письмо было вручено «хатамото» (высшему вассалу сёгуна) Тода Идзиёси. 17 июля Перри ушёл в Китай, пообещав вернуться за ответом.


А в бакуфу царила паника: сёгун, и без того не блиставший здоровьем, умер. Его наследником стал Токугава Иэсада, у которого со здоровьем тоже всё было так себе: церебральный паралич — не самая подходящая болезнь для главы государства. «Совет четырёх», понимая, что вооружённого сопротивления страна оказать не сможет, брать на себя ответственность не хотел и решил провести опрос даймё по вопросу «Что делать?». Решение было не лучшим: толку от опроса не было — из 61 даймё 19 высказались «за» принятие требований, 19 — «против», 14 не сказали ни «да», ни «нет», но выразили озабоченность, 7 предложили пойти на уступки, но временно, а двое сказали, что им по барабану — какое решение будет принято, такое они и поддержат. А вот авторитет бакуфу опрос сильно подорвал — обычно правительство сёгунов решения принимало самостоятельно. В общем, решили укреплять береговые батареи и разошлись.


И тут вернулся Перри: он услышал, что в Японию прибыла русская миссия графа Евфимия Путятина, и американец не захотел, чтобы страну открыли без него. Тем более что желание открыть Японию выразили англичане с французами, не желающие, чтобы американцы получили какие-то исключительные привилегии. В общем, коммодор притащил всё, что смог найти: восемь кораблей, позже подошёл ещё один.


Бакуфу согласилось принять практически все требования, но постоянно юлило, затягивая переговоры, в основном споря по месту их проведения. Перри хотел провести их в Эдо, японцы предлагали другие места, причём каждый раз — разные. В конце концов американец сказал, что через 20 дней приведёт 100 кораблей (столько во всём американском флоте не было), и его визави согласились на Йокогаму. Правда, это сейчас Йокогама — огромный город, а тогда это была рыбацкая деревушка, но для переговоров этого было достаточно. И снова коммодор организовал шоу: 500 человек свиты, три оркестра, играющих «Эти звёзды и полосы»...

За три недели переговоров американцы успели даже прорекламировать свою промышленность, подарив японцам паровоз, телеграфный аппарат, оружие, инструменты, книги о САСШ, часы. И сто галлонов виски! Японцы отдарились лакированными шкатулками, ширмами, шёлком и прочей сувенирной продукцией (ничего серьёзнее на тот момент Япония предложить не могла). Нет, могла. Американцам соревнования по сумо продемонстрировали! Так или иначе, 31 марта 1854 года была подписана Конвенция Канагавы, согласно которой Япония открывала для американцев порты Симода и Хакодате, обещала заботиться об американских моряках, потерпевших кораблекрушение, и открыла американское консульство в Симоде.

В общем, по возвращении Мэтью Колбрайта Перри наградили по-королевски: 20 тысяч долларов (под миллион сегодняшних), звание контр-адмирала, но... Во время своей дипломатической миссии он сильно подорвал здоровье (ещё бы: столько закладывать за воротник во время банкетов!) и в 1858 году умер от подагры и ревматизма. До налёта на Пёрл-Харбор оставалось 84 года...