О том, что Европа готовится к войне с Россией, Орбан и Фицо говорят открыто. Да если бы и не говорили, очевидное не спрячешь. Европейцы волнуются: их расчёты показывают, что к войне они будут готовы лет через пять, а необходимо уже сейчас — самое позднее через год-другой. Они пытаются всяко поддержать Украину, чтобы та выиграла для них время, но уверенности в том, что Украина продержится столько, сколько надо, у них нет. Мобилизация Европы срывается.
Спасти Европу мог бы тоталитарный режим. Но в нынешних условиях это вряд ли. Леволиберальный европейский тоталитаризм отличается от тоталитаризмов классических (фашизмов, нацизмов и большевизмов) тем, что является тоталитаризмом демобилизационным, а не мобилизационным. Его задача не достижение некоей сверхцели, а защита права на удовольствие (зачастую извращённое) национальных, сексуальных, гендерных и прочих меньшинств. Этот гедонистский тоталитаризм направлен не на усиление государства, а на его ослабление, так как ему необходимо блокировать государственный аппарат как инструмент реализации воли нормального большинства.
Левый тоталитаризм в виде большевизма невозможен не только в Европе, которая никогда им не страдала, но и у нас. Левый тоталитаризм предполагает уравнительную «справедливость», ради каковой государство устанавливает свой контроль над всеми средствами производства, становясь единственным работодателем. Сила левого тоталитаризма не в ЧК/ГПУ/НКВД, а в контроле над всеми рабочими местами и всей товарной массой в стране. Он в буквальном смысле может лишить вас жилья, куска хлеба и заставить умирать от голода под забором.
Однако на сегодня в России нет левой партии, которая выступала бы за восстановление тотальной государственной монополии на средства производства. Даже отколовшиеся от КПРФ коммунисты, считающие себя «более левыми» и «большими марксистами», в ленинском понимании «мелкие хозяйчики»: почти у каждого свой пусть маленький, но бизнесок — у кого капитализированный бложик, у кого полноценное СМИ, а у кого и что посерьёзнее.
Я, разумеется, имею в виду пастырей, а не их паству, добросовестно верящую, что достаточно в Думе проголосовать за отмену Беловежских соглашений и СССР сам восстанет из пепла, причём сразу со Сталиным во главе. Вот эти-то пастыри («мелкие хозяйчики») и делают бизнес на доверчивости паствы и её ностальгии по СССР. Но данный бизнес как раз и не предполагает восстановления не то что тоталитарного большевизма, но даже травоядного коммунизма брежневской эпохи.
Но фашизм — правый тоталитаризм — возник как реакция на левый тоталитаризм. Он нужен ровно до тех пор, пока балансирует большевизм. Как только эта функция оказывается выполнена, надобность капиталистического общества в фашизме отпадает, он теряет поддержку и финансирование, становясь маргинальным крайне правым движением, состоящим из таких же неудачников, как маргинальные левые радикалы. В нынешних условиях западным элитам, которые должны были бы уйти, но судорожно цепляются за власть, вполне достаточно эрзац-фашизма, каковым является леволиберальный тоталитаризм, который у нас также называют либеральным фашизмом.
Он полностью управляемый, неспособен к самостоятельному развитию, как было сказано выше, направлен не на мобилизацию, а на демобилизацию общества. Таким образом, он полностью решает стоящие перед уходящей и не желающей уходить западной элитой внутренние проблемы, но совершенно неспособен решить проблемы внешние.
Россия и Европа находятся в опасной зоне возможного поражения нацизмом. Так как коренное население и там, и там ощущает угрозу от массы инокультурных мигрантов, не желающих ассимилироваться и пытающихся создавать в формируемых ими разрастающихся национальных гетто реальность, альтернативную местной традиции. Но в России на эту проблему уже обратило внимание государство, Европа же слишком перенаселена мигрантами, чтобы в условиях глобальной конфронтации позволить себе нацистский тоталитаризм, направленный на защиту коренной нации, — гражданскую войну такого масштаба она просто не вытянет.
Таким образом, все мобилизационные тоталитаризмы для Европы сегодня недоступны, а распространённый в её политике демобилизационный «толерантный» тоталитаризм не в состоянии решить задачу ускоренной подготовки к войне против России. Поэтому Европа внезапно увидела себя заинтересованной в продлении жизни украинского государства на любой достижимый срок. США были и раньше заинтересованы в том, чтобы Украина дотянула как минимум до конца этого года. Но и потенциальная следующая администрация (неважно Байдена или Трампа), которая начнёт работу в январе следующего года, заинтересована в том, чтобы Украина уцелела, иначе теряется смысл переговоров, на которые в США делают серьёзную ставку.
Если Украины уже нет, то о чём договариваться? Признания свершившегося факта де-юре Россия может ждать сколько угодно: Япония не признаёт российской Малую Курильскую гряду, но нам от этого ни холодно, ни жарко. Де-факто Запад в любом случае будет исходить из новой геополитической реальности.
Именно поэтому после длительного (девять месяцев) перерыва в поставках Киеву военных материалов, когда в конце прошлого — начале нынешнего года США и ЕС, находясь под впечатлением от неудачного украинского «контрнаступления», ожидали быстрого коллапса ВСУ и киевского режима, Запад вновь начал финансирование Украины, подготовку её военных на своих полигонах, а также по возможности поставки ей техники и расходных материалов. Другое дело, что на данном этапе Запад не может удовлетворить потребности Киева в средствах ПВО/ПРО, тяжёлой и лёгкой бронетехнике, артиллерии и боеприпасах.
Однако, как было сказано выше, кроме ракет (SCALP, ATACMS, Storm Shadow), которые поставляются в серьёзных количествах, Запад на данном этапе не в состоянии удовлетворить потребности Киева, тем более что Европа параллельно решает задачу восстановления и увеличения своих складских запасов в преддверии войны с Россией. Ракеты наносят нам серьёзный ущерб, но они не в состоянии предотвратить катастрофу ВСУ.
Таким образом, готовящаяся к войне с Россией Европа не способна:
а) мобилизовать экономику при помощи перехода к одному из видов мобилизационного тоталитаризма;
б) обеспечить выживание Украины на период, необходимый для мобилизации европейской экономики вне чрезвычайного режима.
Тем не менее коллективный Запад (в лице США и большинства стран ЕС) не отказывается от режима конфронтации с Россией, равно как и от подготовки европейской войны против России. Для того чтобы вырваться из логического тупика, предполагающего, что Россия в любом случае должна победить на Украине раньше, чем Запад будет готов к дальнейшему обострению (а значит, европейская война против России опоздает и утратит обоснование, а также изрядную долю смысла), ЕС прорабатывает вариант постепенного расширения войны.
Дело в том, что война Европы против России нужна США для получения свободы рук в тихоокеанском противостоянии Китаю. При этом для самой Европы война имеет политический и экономический смысл лишь в том случае, если Украина ещё жива и сопротивляется. В противном случае Европа не может решить задачу обоснования конфронтации с Россией перед своим собственным населением. Если Украины уже нет, значит помогать некому, воевать не за кого, а поскольку Россия на Европу сама, вопреки «предсказаниям» европейских политиков, не нападёт, то зачем её дразнить?
Следовательно, Европа должна вступить в войну раньше, чем Украина рухнет. Поскольку же Европа не готова, вступать в войну с Россией поочерёдно предстоит части стран Восточной Европы, а также контингентам наёмников. Это всё, чем ЕС и США на сегодня могут реально подкрепить украинский фронт. Кроме того, ястребы в ЕС считают, что таким образом они получат «управляемую войну», в рамках которой механизм обострения и снижения напряжённости будет в их руках, а они смогут его гибко использовать в зависимости от складывающейся ситуации.
План имеет две уязвимости:
– явное нежелание восточноевропейских стран, кроме Прибалтики, повторять путь Украины и их настойчивое требование гарантий поддержки со стороны НАТО (отказ без таких гарантий обострять отношения с Россией до грани военного столкновения);
– демонстрация Россией готовности применить тактическое ядерное оружие, начав в ответ на управляемую европейскую войну ограниченную ядерную.
Если первая уязвимость потенциально преодолима за счёт давления и подкупа, то преодолеть вторую ЕС не в состоянии. Но мобилизация (в том числе и в первую очередь психологическая) не может долго проводиться без последствий. Если не начинается внешняя война, она провоцирует войну внутреннюю.
Ростислав Ищенко,
Подпишись: