Евразийский экономический союз утвердился в качестве одного из центров формирующегося многополярного мира, заявил Президент России Владимир Путин, выступая 8 мая на заседании Высшего Евразийского экономического совета, отметив отметил роль союза в обеспечении стабильного экономического развития Евразийского региона, показавшего свою эффективность перед лицом новых вызовов, санкций, а также «демонтажа многих базовых устоев» международной торговли. «Заинтересованность в развитии связей с нашим объединением проявляют многие иностранные государства и крупные региональные структуры, такие как Содружество Независимых Государств, Шанхайская организация сотрудничества и Ассоциация государств Юго-Восточной Азии», – рассказал В. Путин, отметив эффективную реализацию торговых соглашений с КНР, договоренности о либерализации торговли с Сербией, Ираном, Вьетнамом. На стадии подготовки – соглашения с обладающими серьёзным экономическим потенциалом Египтом, Индонезией, Объединенными Арабскими Эмиратами.
В свою очередь, президент Республики Беларусь Александр Лукашенко выступил за комплексный общесоюзный подход к экономическим взаимоотношениям с развивающимися странами. Соответствующая проблематика, по известным причинам, всё более актуальна для ЕАЭС и стран-партнёров. Однако углубление интеграционного взаимодействия навряд ли исчерпывается только зонами свободной торговли, подготовка, формирование / расширение которых является – что обозначил глава Белоруссии – фактически главным, если не единственным вектором во взаимодействии ЕЭК-ЕАЭС c этими странами…
По мнению Лукашенко, «работа по установлению партнёрских отношений с третьими странами нуждается в систематизации. В текущих геоэкономических реалиях нужно чётко понимать, с какими странами, в какой последовательности и в какие сроки будет формироваться зона свободной торговли, а с кем из потенциальных партнеров ограничимся взаимодействием в рамках меморандумов».
В то же время, «пока мало внимания уделяется диалогу на уровне союза с Африканским континентом. Африка испытывает потребность в широком перечне наших товаров, работ, услуг и технологий. Африка, как и Латинская Америка, уже "наелись" колониализма от соответствующих ведущих стран. И это момент, когда мы должны прийти в Африку» (и, соответственно, в Латинскую Америку. – Прим. ред.).
Объём внешней торговли Африканского союза и государств ЕАЭС за семь лет увеличился на 60% и составил более чем 19 млрд долларов, сообщил заместитель министра экономического развития Дмитрий Вольвач в ходе одной из сессий форума «Россия – Африка» в июле прошлого года. Экспорт из ЕАЭС на африканские рынки вырос на 74%, импорт – на 15,5%. Основную долю в структуре товарного экспорта ЕАЭС в африканские страны занимает продовольствие, сельскохозяйственное сырье, в частности, пшеница, ячмень, а также минеральные продукты и нефтепродукты, уголь. Импорт ЕАЭС представлен традиционно преимущественно фруктами, цитрусовыми, какао-бобами, ископаемыми рудами, овощами.
Систематизация экономических взаимосвязей ЕАЭС с Африкой и в целом, с бывшим «третьим» миром в условиях обострившейся до предела геополитической конкуренции предполагает движение к некому аналогу Ломейских конвенций (подписаны в столице Того в 1975, 1979, 1985, 1989 гг.) Евросоюза с группами развивающимися странами Африки, Центральной Америки, Океании и с рядом стран Южной Азии. Участниками конвенций числятся 76 развивающихся и наименее развитых стран. Стратегические положения этих документов предусматривают, во-первых, минимизацию (а с наименее развитыми странами – отмену) пошлин и других ограничений на экспорт из этих стран, со льготными условиями для поставок из ЕС. Таким образом, речь идёт о зонах свободной торговли по группам товаров или свободной торговли по всему взаимопоставляемому товарному ассортименту.
Во-вторых, предусматривается почти 100-процентная (наименее развитым) и частичная (развивающимся странам) компенсация потерь от снижения мировых цен на экспортируемые ими товары.
В-третьих – предоставление кредитов на льготных условиях и периодические списание кредитной или товарной задолженности – прежде всего наименее развитым странам.
В то же время, в-четвертых – предполагаются специальные валютные интервенции для поддержания платежеспособности «развивающихся» национальных валют при их максимальной девальвационной динамике. Но эти интервенции почти всегда конвертируются в товарную или финансовую задолженность стран-получателей такой помощи.
В-пятых – увеличение числа или объёмов товарно-бартерных сделок при неблагоприятной товарной конъюнктуре для развивающихся и наименее развитых стран. Но конечные цены в этих сделках определяют, за редкими исключениями, торговые ведомства и/или корпорации стран Европейского союза. Как и не безвозмездные вышеупомянутые валютные интервенции, это нацелено на сохранение за африканскими странами роли сырьевых придатков и должников ЕС (Запада). В свою очередь, это повышает заинтересованность тех же стран не только в новых рынках, но в более широком контексте - в системе новых внешнеэкономических взаимосвязей, способствующей уходу от сырьевой и «долговой» внутри- и внешнеэкономической модели.
В данном контексте, представляется, что аналогичным документам ЕАЭС с Африкой, в сравнении с Ломейскими, требуется большая конкурентоспособность применительно к ко всем льготным условиям для афро- и других развивающихся / наименее развитых стран, с целью обеспечения их экономического равноправия во взаимосвязях с ЕАЭС. В том числе, речь должна будет идти и о бартерной сфере: здесь приоритетными должны быть (в т. ч. по политическим причинам) запросы именно этих стран – тем более что бартерный обмен для них – едва ли не главный приоритет в прежней, современной и перспективной внешнеэкономической политике.
Возможно, подобного рода уступки могут показаться нецелесообразными, однако в любом случае здесь придётся искать баланс. Необходимо учитывать, что преференции развивающимся и наименее развитым партнёрам по товарно-бартерным расценкам регулярно практикуются Китаем, страны Скандинавии, Япония, Южная Корея, Тайвань, арабские страны Персидского Залива, Бразилия, Индия, Малайзия, Турция, Бруней.
Как видим, означенные конвенции – Ломейские и те, которые целесообразны между ЕАЭС и упомянутыми странами – выходят за рамки абстрактно понимаемых зон свободной торговли. Они означают целостную систему экономических взаимоотношений, обеспечивающую комплексную экономическую «взаимопривязку» в глобальном масштабе.
Конечно, в отличие от ЕС, специфика евразийского интеграционного объединения – в том, что внешнеэкономические и финансовые возможности присутствия ЕАЭС на развивающихся рынках приходятся, по очевидным причинам, почти исключительно на Россию. Прежде всего – потому, что большинство стран ЕАЭС не проявляют должной заинтересованности в развитии экономических взаимосвязей с развивающимися и наименее развитыми странами, не в последнюю очередь потому, что, за «частичным» исключением высоко-индустриализированной Белоруссии, другие страны ЕАЭС могут похвастаться, мягко говоря, меньшими внешнеэкономическими, в т.ч. финансовыми возможностями.
Достаточно сказать, в этой связи, что введение и частичное сохранение санкций ЕС-США и многих других стран Запада (с 90-х гг. и позже), например, против Ливии, Зимбабве, Мали, Гвинеи, Экваториальной Гвинеи, Сирии, КНДР, Мьянмы, Судана, Южного Судана, Сьерра-Леоне, Эритреи привели к тому, что устойчивые экономические связи с ними среди стран ЕАЭС сохраняют только РФ и Белоруссия.
Скажем, в совокупном объеме торговли ЕАЭС с Африкой и большинством других развивающихся стран (включая наименее развитые) за последние 10 лет на долю РФ, по данным торговой статистики, приходится не менее 85%, Белоруссии – около 10%. Иллюстрирует такие пропорции и то, в долевых ежегодных взносах в бюджет ЕАЭС установленная доля РФ составляется почти 85,1%; Казахстана – почти 7%; Белоруссии – почти 5%.
Поэтому основная нагрузка в формировании и реализации ЕАЭС-аналогов Ломейских конвенций будет приходиться на Россию. Впрочем, примерно то же самое имеет место и в действующих зонах свободной торговли ЕАЭС с Вьетнамом, Сербией и Ираном, в которых доля торговли РФ с государствами-партнёрами превышает 80%. Возможно, процесс дальнейшего институционального сближения найдёт отражение и в процессе подготовки к первой конференции форума «Россия – Африка» на уровне глав внешнеполитических ведомств, которая состоится в ноябре в Сочи.
Фото: kremlin.ru
