Вован и Лексус на протяжении десяти лет приоткрывают тайны мировой элиты и системно «высекают» врагов нашей Родины – с ними пообщался глава медиахолдинга Readovka Алексей Костылев. Пранкеры рассказали о том, как косвенно участвовали в разработке Минских соглашений, дозвонились в самолет экс-президенту Украины Петру Порошенко, о спланированном американской элитой провале контрнаступа и многом другом.
О том, как они дают людям возможность подумать своей голосой и посмотреть на лидеров общественного мнения с другой точки зрения – читайте в большом интервью Readovka с Вованом (Владимир Кузнецов) и Лексусом (Алексей Столяров).
Интересные и неинтересные люди
Костылев: Что бы мы ни сказали, какую бы позу мы не приняли, нам никто не поверит из-за числа лиц с прекрасными лицами. Поэтому наша аудитория другая. Если наша аудитория другая, то этой аудитории скорее интересно, что за люди-то сейчас здесь сидят в кадре, которые так умело могут развести всех этих людей (участники пранков, — Прим. ред.), которые очень сильно изображают из себя умных. Причем, как по мне, основная фишка Вована и Лексуса не в каком-то тематическом содержании. У вас оказывается, что человек, который много о себе думает, что он многоумный, оказывается полнейшим дураком. Ну вот просто по-человечески – он дурак.
Вован: Бывает, да. Для нас это уже не секрет.
Костылев: Все дураки?
Вован: Не то, чтобы все дураки. Те люди, которые соглашаются, вот эти все персоны, если брать как раз так называемых релокантов, то да. Неправильно говорить дураки. Просто люди живут в своем вымышленном виртуальном мире.
Лексус: Да, где до какой-то определенной поры нас не существовало. Почему-то некоторые люди обращают внимание на наши разговоры именно с так называемыми уехавшими. Хотя наше творчество гораздо более глобальное и серьезное. Эти люди, писатели и прочие, для нас мелкая веха, на которую мы особо-то не обращали внимания.
Одно дело, ты общаешься с человеком, который определяет идеологию, стратегию воюющей с тобой страны. Это более интересно, чем общаться с каким-нибудь условным Быковым (признан иноагентом на территории РФ), который настоящий идиот, ненапыщенный.
Вован: Гораздо интереснее общаться, если брать тех же писателей. С Джоан Роулинг и Стивеном Кингом. Это гораздо интереснее было.
Лексус: Кто такой Быков в сравнении со Стивеном Кингом или Джоан Роулинг? Люди, которые действительно самые продаваемые во всем мире, и какой-то никому не нужный Быков. Но именно писать про это все в своей среде они стали сразу после пранков с ними.
Костылев: Раскрою секрет. Неделю или больше уже назад с Алексеем возмущались по поводу визита одного журналиста в нашу страну и произведенного эффекта от этого визита. В этом во всем есть дикая криптоколониальность. Прям дичайшая. Мы как бы прям поклоняемся этим самым богам. Поэтому мне было очень странно сейчас это слышать от тебя (про Роулинг и Кинга, — Прим. ред.).
Лексус: Мы про Кинга говорим в разрезе нашего разговора с ним. Мы же не восхищаемся им, что «вот он какой представитель высшей расы, нации». Мы говорим о том, что другие его ставят в этот ранг. И мы показываем, что при разговоре он оказывается еще глупее, чем наши релоканты. Мы это и раскрываем, что, по сути, они не боги. Так же, как и не боги иностранные журналисты, которые к нам приезжают, за которыми гоняются по магазину, по всяким фастфудам.
Я еще хотел бы вспомнить такой пример. Помните, когда Америка вводила санкции в отношении России, только-только они пошли по теме вмешательства в выборы американские? Как к нам тогда приехали эти конгрессмены, и как их приветствовали в Госдуме? Как все встали и начали сразу хлопать за то, что они появились? Ну, наверное, это в какой-то степени отсюда. Это близко.
Костылев: Мы в начале интервью договорились говорить так, чтобы нас не посадили. Но раз уж ты начал, давайте продолжим. Я, в первую очередь, что имел в виду? Что людей, не ангажированных, не имеющих первоначальную логику меркантильного характера, но истинная мотивация которых чуть глубже, чем контрактные отношения, их очень мало. В реальности их очень мало. И когда мы говорим про отказ от криптоколониальности, то на самом деле большое воздействие на культуру, которую оказывает в текущей ситуации проект Вована и Лексуса, как раз и показывает пустоту. Реальную, почти глобальную, пугающую пустоту в нашей культуре.
Лексус: Мы-то в нее погружаемся во время наших сеансов, наших разговорных сеансов. Но мы погружаемся ненадолго. Хватает где-то часа общения, а дальше мы показываем это нашей аудитории. Но долго там находиться не стоит.
Вован: Там даже некоторые вообще хотели еще-еще говорить. Был у нас один писатель, Алексей (Лексус, — Прим. ред.) ему говорит: «ну все, у меня следующая встреча, мне пора заканчивать», а он в ответ: «ой, простите, простите, давайте еще там что-нибудь обсудим».
Костылев: Это который еще не опубликован?
Лексус: Да, будет и такое.
Вован: Да. Виктор один.
Костылев: Виктор, на букву «П» что ли?
Вован: «Ш».
Костылев: «Ш»? Виктор на букву «Ш» - задумайся.
Вован: Он, кстати, единственный из тех, кого мы развели, ответил. Он написал «Спасибо вам за опыт». «Благодарю за опыт», по-моему, так было. Остальные все молчали. Но, кстати, никто из них не заблокировал и не удалил переписку. Смольянинов (Артур Смольянинов, признан иноагентом на территории РФ, — Прим. ред.) только подтер некоторые вещи. Он песни свои нам скидывал, еще свои паспорта, виды на жительства прибалтийские.
Кто стоит за знаменитыми пранкерами?
Костылев: По сути, это чисто меркантильный мир, где люди рассуждают только в соображениях своей выгоды, что им выгодно. В рамках их пользы они, может быть, на грантах, как принято говорить, сидят. Им на Западе надо на что-то есть. Они тут наговорили такого, за что здесь они сядут. И вот это чисто меркантильная логика.
У нас же, ну вот сейчас, что нами движет? Если мы говорим про отказ от криптоколониальности, что такое отказ от криптоколониальности? Это как минимум попытка уравновесить их логику нашей логикой, другой. Не попытаться с ними заигрывать или еще что-то, а дать что-то в ответ. Вот мы считаем – «это» неправильно. Но тогда что мы считаем? Кто мы тогда? Так же вопрос ставится, по большому счету? Мы понимаем, что происходит. Мы понимаем, что местами какие-то абсолютно неправильные вещи. И мы никому не откроем глаза. Но если наш воображаемый собеседник, если наш телезритель, этот человек, который хочет как раз от нас понять, что происходит, по большому счету ему важно понимать, что вы думаете.
Лексус: Это такой глобальный вопрос. Конкретизируй, что ты хотел спросить.
Костылев: Ты идейный человек? За страну?
Лексус: Ну а за что я еще? За свою страну, во-первых.
Костылев: Давай так, мы можем сколько угодно долго рассказывать, что у вас там нет кураторов, вы не общаетесь ни с кем из силовиков. Но тогда что движет тобой? Ты уже 10 с лишним лет занимаешься этой историей. То есть ты системно, по сути, высекаешь врагов страны.
Лексус: Мы так не думаем. Я думаю, что мы даем людям возможность подумать своей головой и посмотреть на лидеров общественного мнения, независимо, где они находились бы. Мы при этом показываем это даже больше не столько своей аудитории, сколько западной. И это наша ниша, мы делаем ее, я думаю, хорошо. И, конечно, если бы я считал, что мы делаем это неправильно, мы бы сразу этими прекратили заниматься.
Костылев: Ну, а что движет тобой? Ты же не из Москвы. В отличие от Вована.
Вован: Я тоже не из Москвы.
Лексус: В Москве как раз собраны все регионы нашей страны, поэтому это такой срез общественный.
Костылев: Не согласен вообще. Москва – это место, откуда берутся все эти «люди с прекрасными лицами», которым вы показываете их истинное существо, нутро их, да? И где человек, приезжая из региона, внезапно проникается этим либеральным вирусом, который потом парализует его разум и позволяет ему, будучи вроде взрослым разумным человеком, рассказывать, как вот эти кровожадные убийцы, законные цели, едят детей. Я по-другому никак не могу это объяснить. Это только в Москве есть этот вирус, его же нет в регионах.
Лексус: Хорошо, в таком случае, да, действительно, мы посчитали, что именно на информационном пространстве представлено слишком много точек зрения именно этих людей с «прекрасными лицами». Что нужна альтернативная точка зрения, которая бы показывала, что не все так, как они пытаются нам описать, что не все эти западные политики, эти люди, которые, можно сказать, вершат судьбу мира, такие прекрасные. И что действительно они думают про нашу страну и что ими движет. Вот этой альтернативной точки зрения тогда в информационном пространстве не было. Мы ее, собственно, и создали.
Соавторство «Минских соглашений»
Костылев: Это где-то 2015 год? Звонок Зеленскому?
Вован: В 2014 году звонили Зеленскому, попали на Коломойского (олигарх Игорь Коломойский, внесен в перечень экстремистов и террористов, — Прим. ред.). Коломойский в 2014 году был интересен.
Костылев: Это тот самый розыгрыш длиной в несколько месяцев? Мало кто сейчас вспомнит, но вот эти ребята... Короче, у Зеленского был куратор, его кукловод, пока он от рук не отбился. Вот этот вот кровавый фюрер, который это все устроил, он изначально реально комик был. Лексус только приехал в Москву, и где-то в Желябино нашел Вована, и говорит: «Вован, давай делать с тобой шоу, там, так и быть, через 10 лет построим тебе дачу», да?
Вован: По кирпичику дача строилась с 2014 года, до сих пор…
Костылев: Я вижу, что это твоя боль, но мы еще вернемся к этому вопросу. Так вот, они дозвонились до этого кукловода Зеленского, нынешнего фюрера, который ходит по всем мировым парламентам. На тот момент он был обыкновенный шоумен. И несколько месяцев продолжалась игра... Ну, я не знаю, как это тут... Понимаете? Метафора, да? То же самое, что если бы они сейчас дозвонились... Ну, я не знаю, какую фигуру от современной политики взять... Ну, не до Байдена...
Вован: Ну, если бы жив был Киссинджер, и вот так бы его разводили, а он бы нам рассказывал бы историю...
Костылев: Несколько месяцев... Заметьте! И только потом это все... Что вы там договорились на этом розыгрыше? Ты же был в кадре тогда. Да. Что там было?
Лексус: Там был первый проект «Минских соглашений».
Костылев: Ты его придумал?
Лексус: Мы с ним его обсуждали.
Костылев: Он потом в реальности стал этим проектом?
Лексус: Да, то, что было заключено...
Костылев: То есть ты один из авторов «Минских соглашений»?
Лексус: Я редактор, можно сказать, в какой-то степени. Там действительно были переговоры по поводу того, чтобы народное ополчение Донбасса пустить в Верховную Раду. Уже согласовывались списки, Коломойский продвигал эту инициативу.
Костылев: До СВО в этой стране происходило всякое, вы как бы не вникаете в детали.
Лексус: И я думаю, почему это тогда так получилось, потому что про нас еще громко не было слышно, в том числе и на Украине. Поэтому Коломойскому в голову прийти такое, что это какой-то развод, просто-напросто не могло. Это сейчас довольно часто системно все выходит. А на тот момент, действительно, он откровенно верил.
Костылев: А кого тебе было? Ты вот несколько месяцев обсуждаешь проект «Минских соглашений».
Лексус: Там не только Минские. Обмен пленных был.
Костылев: Кого ты на обмен не брал?
Лексус: Наоборот, я всячески эти списки... То есть, он мне звонил и говорил: «вот есть такие-то, такие. Ты подтверждаешь, что их надо обменять?» Я говорю: «да, подтверждаю». Подобного рода разговоры.
Костылев: Никого не завернул?
Лексус: Нет, конечно. Это же наши.
Вован: Мы сами пленного показывали Бене (прозвище олигарха Игоря Коломойского, — Прим. ред.).
Лексус: Мы ему обещали виртуального пленного передать, то есть разыгрывали, в обмен на наших, чтобы он их передал. Получилось, что он их передал непосредственно контактной группе. Но мы ему не могли своего...
Вован: А Беня хотел компромат на Ляшко.
Лексус: Да, мы там много чего обещали.
Костылев: Ляшко - это... Я не знаю, как объяснить, кто такой Ляшко нынешней аудитории.
Лексус: Ну, тоже политик, который враждовал.
Вован: Что-то типа Жириновского, но более эксцентричен и более агрессивен.
Костылев: Эти несколько месяцев ты же кому-то сообщал: «ребят, я тут как бы проект "Минских соглашений" веду»?
Лексус: А кому я могу это сообщить?
Костылев: Суркову (бывший помощник президента России Владислав Сурков, — Прим. ред.).
Лексус: А как мы вообще с ним можем связаться?
Костылев: Написать письмо. Вы же пранкеры, вы могли его развести.
Лексус: Мы простые люди, мы это передали в СМИ. Это единственное, что мы могли сделать.
Костылев: Почему я не верю? Объясню. Раз вы развели Коломойского, который на тот момент чуть ли не Киссинджер, что вам мешало? Ты разыгрываешь Коломойского, а ты разыгрываешь Суркова уже от лица Коломойского. А?
Лексус: Потому что у нас не было контактов, и никто бы не поверил, что, условно говоря, мы кого-то там разводим.
Вован: А откуда у нас есть контакт Коломойского? А почему у нас нет контакта Суркова? Тоже вопрос сразу.
Костылев: Подозрительно. В вас не были заинтересованы, чтобы как-то использовать в политике, правильно?
Лексус: Никто не знал о том, что мы ведем эти переговоры.
Костылев: И вы никому не сообщали?
Вован: Зачем? А мы вообще никому не сообщали.
Лексус: Мы этим занимались как хобби.
Костылев: А где ты тогда работал?
Лексус: Мы вообще безработные были.
Вован: Если кому-то сообщать, то все как бы накроется сразу.
Костылев: Я понял. Вы решили дождаться конца и тогда сообщить госорганам, что вот вы согласовали проект «Минских соглашений».
Лексус: Нет. Куда? Вы представляете, мы идем куда? В полицию? «У меня есть интересная информация». Они сразу скорую вызывают.
Костылев: Вы только что признали, что у вас есть кореша, который с ГУБОПовкой.
Лексус: Мы с ними познакомились в том году, когда нас приглашали на мероприятие. А тогда еще нас не приглашали в Минск.
Костылев: Окей, вот вы уже несколько месяцев… У вас на руках проект «Минских соглашений».
Лексус: И много всего остального… Нет, вот в конце мы звоним в СМИ и говорим: «Есть пранк».
Костылев: Из Екатеринбурга звонишь?
Лексус: Ну откуда еще мы могли звонить? Они говорят: «Вы что, больные?» Для них это было сложно. Человек, которому ты свою историю рассказываешь, скорее посчитает тебя ненормальным. «Почему люди с улицы ведут эти переговоры, как они там это разводят?». Ты же им не будешь рассказывать целую историю. Но нам удалось убедить, в связи с чем это на одном крупном СМИ вышло.
Костылев: Каком?
Лексус: Ну, не будем же конкурентов сейчас...
Костылев: Контракт с Первым каналом.
Вован: Нет. Первый канал бы не взял, наверное. Слишком сложно.
Лексус: Да, и никто бы это не понял. Что мы сделали? У нас был человек из шоу-бизнеса, мы где-то на передаче пересекались, который, как мы думали, общается с Сурковым. И мы ему это передали. Он сказал, что где-то на тусовке с ним увиделся и все эти записи передал. Не знаю, правда или нет.
Костылев: До выхода?
Лексус: До выхода, да. Что вот есть такая история по «Минским соглашениям», что «если это будет, мало ли вам интересно, мы могли бы его дальше...».
Костылев: Через сколько минут вы были в Кремле?
Лексус: В концертном зале? Буквально недавно на Шамана ходили.
Вован: Там такой человек был…
Лексус: Да, он, кстати, сейчас сидит за мошенничество. Он сказал: «там никому ничего не надо». Мы сказали: «ну раз не надо, вот давайте отдадим прессе». И то надо прессу было убедить, что это действительно Коломойский. Ну и они взяли – мы получили свой гонорар.
Костылев: Вот вы совершили такой, я не знаю, госпереворот. Коломойскому что после этого на Украине?
Лексус: Его подвергли ярой критике. Его в отставку отправили. Не сразу, но тем не менее.
Вован: Американцам показывали те ролики. Потом выяснилось через несколько лет, когда приезжал их куратор из Америки. Там даже были переводы выложены, хотя не мы делали, на английский язык, субтитры, и показывали: «вот смотрите, какой Коломойский негодяй».
Костылев: Был такой эпизод, что вы звоните на телефон Зеленскому, а трубку берет Коломойский.
Лексус: Да, но мы просто не знали. История какая: мы пролистывали старый архив таких приколов и услышали знакомый голос.
Вован: Лет через пять, наверное, где-то так. Просто случайно. У нас был номер Зеленского. Тогда же не трудно было найти какие-то контакты а-ля артистов. Звоним, а там дед какой-то берет, и наглый очень такой, борзый.
Костылев: Ты тоже ему борзо ответил?
Вован: У меня еще товарищ был, они начали это с ним.
Костылев: Товарищ был? Был третий?
Вован: Да, и товарищ говорит: «да ты кто такой, ты какой-то бомж тут сидишь, наверное». Коломойскому! Договорились встретится, «стрелку» устроить в клубе одном модном в Киеве – «Велюр». Потому что я только это место знал по пранкам. И Коломойский говорит: «А, в "Велюр" там, где телочек снимают?». А друг говорит: «Так и тебя там и снимем, как телочку. И ты вообще бомж, тебя в этот клуб не пустят». И Коломойский свирепел. Свирепел. Говорил: «приезжай сюда, я тебе покажу».
Лексус: Это очень его сильно злило. Он прям ругался как только мог.
Вован: Мы звонили: «это «Правый сектор» (признан экстремистской и террористической организацией, запрещен в РФ), сейчас приедем раскулачиваем Зеленского».
Костылев: До СВО, в нашей стране, было много всего интересного. А с самим Порошенко как?
Вован: Там пять раз было.
Лексус: Ну да, мы общались.
Костылев: Пять раз вы общались с президентом Украины?
Лексус: Да.
Вован: Четыре раза с президентом, один раз с экс-президентом Порошенко. Четыре по аудио, пятый по видео.
Лексус: Первый раз, когда мы до него дозвонились, вообще случайно было.
Костылев: Погодите, хорош. Этот рассказывает, что у него дачи нет, ты сейчас расскажешь, что случайно дозвонился до президента Украины.
Лексус: А что я могу еще рассказать? Правду и только правду.
Вован: Мы общались в 2014 году, когда Николай Азаров был премьером. Звонили в офис Азарова.
Лексус: Сначала позвонили в администрацию, точнее в правительство, когда он был премьером Украины. Тогда разгорался Майдан. Позвонили в приемную охраннику или кому-то еще, сказали, что это Кличко (Виталий Кличко, мэр Киева, — Прим. ред.): «я хочу пообщаться с Азаровым». И охранник передал кому-то еще это, и потом как-то завязалось.
В итоге звонили со спецкоммутатора правительственной связи Украины, который соединял потом с этим премьер-министром. Тоже короткий разговор был по поводу Кличко, по Майдану. И номер этот сохранился, но мы не знали, что это за номер. Но этот номер, с которого звонил условно премьер-министр Украины. Власть, соответственно, поменялась, а номер остался. Мы просто как-то вечером сидим, делать нечего, смотрим новости. Думаем: «давай проверим». Просто решили набрать этот номер. Набираем. Там на русском еще говорили тогда.
Вован: От посла Зурабова (Михаил Зурабов, посол РФ на Украине до 2016 года, — Прим. ред.).
Лексус: Сначала мы набрали туда, а там уже Яценюк (Арсений Яценюк, — Прим. ред.) был премьером. И мы говорим: «Здравствуйте, девушка, можете с премьер-министром соединить?». Ну, как бы так, по приколу. Она говорит: «Да, сейчас прям надо?». Я говорю: «Нет, нет, спасибо, потом». Мы положили трубку и начали думать: «а что мы, может, если мы можем до премьер-министра, может, по этому номеру еще с президентом соединят?».
Мы подумали: «Мало ли, попробуем». И набрали этот номер. Там, самое интересное, девушка говорит еще на русском. И мы такие: «Это посол России, соедините меня с Порошенко». Она говорит: «А он в самолете, вылетает только что, он в Америку летит, в Конгресс. Давайте, сейчас он высоту наберет и вам перезвонит».
Вован: И номер российский оставили. Логично, что там у Зурабова российский номер.
Лексус: А номер где-то на рынке купили, тогда симки так продавались. Мы пообщались уже там, получается, в небе с человеком.
Вован: Там было совсем чуть-чуть, он просто в конце понял, он по голосу узнал.
Лексус: Но мы не готовились к этому. Мы даже и не думали, что мы с ним созвонимся. Этот номер мы использовали таким образом. Соответственно, вот цепочка.
Костылев: О чем вы поговорили с Уралмаша с президентом Украины?
Вован: Мы много раз с ним говорили обо всем.
Лексус: Ну это был такой случай, а номер остался. И дальше мы его еще несколько раз использовали.
Вован: Коммутатор, наверное, до сих пор работает.
Лексус: Да, коммутатор работает.
Костылев: Для них это такая обыденность, мы раз пять говорили с президентом Украины, номер там остался.
Лексус: Потом мы еще тоже пытались несколько раз, но там уже на украинском чисто, и они стали чуть-чуть проверять.
Костылев: Какой год был, что они стали проверять?
Лексус: Год 2015-2016, наверное, где-то так.
Костылев: Какой самый крутой, по внутреннему ощущению, перформанс в этом плане, до начала СВО, давайте этот период возьмем, получилось провести?
Вован: Не знаю, таких много.
Костылев: Ну, первое, что приходит, где вот прям срослось вот, ну вот прям по красоте.
Общение с мировыми лидерами
Вован: Прикольно было, когда от Волкова (Леонид Волков, признан иноагентом, внесен в перечень террористов и экстремистов в РФ, — Прим. ред.) делали большие выступления в парламентах разных стран. В Австралии, Нидерландах, Канаде, где куча депутатов.
Лексус: Но там мы скорее юмористическую роль играли. У них там сидит человек 20-30 комитет по международным делам, а на большом экране человек в халате из ванной выходит, затирает им всякую чушь и требует от них биткоинов.
Вован: Это было в Нидерландах, где глава комитета тогда был человек, который выиграл выборы.
Лексус: Его партия, да.
Вован: И вот он сидел и смотрел на Леонида Волкова, который требовал биткоины, показывал ему копилку-хрюшку и говорил, что новый лидер оппозиции Мистер Пиг, и что Мистер Пиг требует биткоины. Ну, это, конечно, все было по заданию ФСБ, такая креативная идея была у ФСБ.
Вот так, поиздеваться над парламентом Нидерландов. Потому что, на самом деле, как Быков сказал, что никакого Вована и Лексуса нет, есть специальный отдел ФСБ, который занимается дипфейками, провокациями, департамент даже целый. Но есть еще другая версия. Есть журналистка какая-то, по-моему, то ли в «Новой газете» (организация, признанная нежелательной в РФ), то ли еще где-то, какое-то гигантское интервью, профайл прямо, и в конце вывод, что, возможно, когда-то Вован и Лексус действительно существовали, но скорее всего их устранила ФСБ и заменила вот этими людьми. То есть они действительно когда-то были в начале, но их поймали и закопали в стены моей дачи.
Костылев: Чувствуете ли вы, что становитесь этакими Бегемотом и Азазелло. Кстати, а кто из вас Бегемот, а кто Азазелло?
Лексус: Есть такое.
Вован: А че сразу не Воландам?
Костылев: А согласовали вообще в ФСБ? Воландом сразу захотел стать.
Вован: Возвращаясь к «Мастеру Маргарите». Сейчас все эти писатели пытаются представить себя в качестве Мастера, которого запрещали, которому не давали писать. Они себя вот этим видят. Только просто Мастер на дроны почему-то там не хотел особо собирать деньги, и чтобы его страна проигрывала, в отличие от них. А они как раз и выглядят довольно вот этой понятной, наглядной тусовкой из МАССОЛИТа.
Костылев: Они же не народ. Где народ и где они? Они как бы... Вот ты из народа, с Уралмаша.
Лексус: У меня прям народная одежда. 24 Новый русский бренд. Советую.
Вован: У нас будет классный один персонаж из мира музыки, который прямо каялся Ермаку (Андрей Ермак, глава офиса президента Украины, — Прим. ред.), что: «простите меня, я не могу спать ночами, мне стыдно».
Костылев: Настолько стыдно, что не может спать?
Вован: Да, спать не может, его мысли какие-то тревожные доводят, да.
Лексус: На самом деле, эти персонажи из «Мастера и Маргариты» тоже показывали слабые черты своих собеседников. Я думаю, что в нашем случае как раз это и есть. Когда они кому-то деньги подсовывали и потом арестовывали этого товарища.
Вован: Но мы никого по телефону не арестовываем.
Лексус: Да. Они сами натыкаются на свою глупость.
Костылев: А как вы считаете? Вот реально, что миром правит такая глобальная лажа? Всем настолько вот на все плевать, и вот все настолько случайно?
Вован: Мы же общались как раз по теории заговора. Есть же концепция, что мировое правительство... Ну ладно, рептилоиды – отдельная история. Но вот что есть какие-то умы, которые всем управляют на самом деле. Мы общались с Ротшильдом.
Костылев: Он тоже тупой?
Лексус: Не совсем. Он поумнее, поэтому он свои мысли более тщательно скрывает.
Вован: Он хочет от Украины не именно власть, а говорит: «земля нужна ему была». Ну, всякие инвестиции. Но там не история про то, что мы там будем править вами. Скорее, бизнес просто. Бизнес, ничего личного.
С учетом тех, с кем мы общаемся, этого просто не может быть в природе, потому что они не смогли бы никогда договориться между собой. Взять даже пример вот этой оппозиции, которая друг друга также ненавидит. Вот эти наши релоканты, которые там сидят. Битва за донаты. У всех свои личные какие-то выгоды. Да, иногда можно как-то там объединиться, но, чтобы постоянно что-то чем-то управлять...
Костылев: И вот смотри, войны идут, люди гибнут, и за всем за этом дебилы и деньги. Что движет мировой истории? Глупость?
Лексус: Много всяких качеств, но глупость в том числе. Вот мы исследуем человеческие души, и, к сожалению, нам попадаются в основном исключительно глупые души. Вот как-то так везет, особенно когда человек хорошо разрекламирован. Генри Киссинджер, да, условно. Его называют умным, и вот мы с ним общаемся час на глобальные темы этой вселенной. От того, кто убил Кеннеди, заканчивая тем, что ему обещал Ермак по поводу завершения конфликта на Украине. Он нам рассказывает эти все истории.
Украинский конфликт
Костылев: А что он ему обещал?
Лексус: Он обещал, что сейчас они будут стараться его заморозить, и потом это будет двухступенчатое завершение конфликта. То есть то, что контрнаступление провалится, он знал еще до того, как оно началось.
Костылев: И он открыто об этом сказал?
Лексус: И он об этом говорил, да.
Костылев: Привет, украинская аудитория.
Лексус: И то, что в НАТО Украину не возьмут он сказал, это было заседание «Бильдербергского клуба» в том году. Там присутствовал он, министры иностранных дел разных государств, лидеры стран, и все проголосовали против того, чтобы Украина вступила в НАТО.
Костылев: И что дальше? Что они еще решили?
Лексус: Много интересных моментов.
Вован: Там план был по Украине, что конфликт замораживаем, но сам мирный договор не нужен. Просто замораживаем конфликт.
Лексус: Это он сказал, что считает американский deep state (термин, используемый для обозначения некого теневого правительства, — Прим. ред.). И почему нам было с ним гораздо интереснее общаться, чем с другими чиновниками из США, потому что все-таки он ближе к реальному управлению. Вот эти люди нам интереснее.
Костылев: А кто там у них в deep state, в реальном?
Лексус: Ну, я думаю, что все эти семьи: Ротшильды, Рокфеллеры… Самые влиятельные люди. Те, кто контролирует транснациональные корпорации. Они определяют, что этим приходящим-уходящим политикам говорить или делать, потому что ведь мы за последние полгода пообщались с девятью лидерами, главами государств из Европейского Союза. И это не очень приятное было занятие, в связи с тем, что люди они неинтересные. Пустые, как будто по бумажке. У него нет мнения по поводу конфликта на Украине.
Костылев: Он просто исполнитель, да?
Лексус: Да, он знает, что надо говорить, но его лично это не волнует.
Костылев: Центр принятия решений – это коттеджи Ротшильда, Рокфеллера, где-то там.
Вован: Допустим, в Финляндии, кто там был, министр иностранных дел, которая сидела в какой-то коморке, реально. И просто «бубубу», какие-то общие слова, общие фразы. Еще общались с премьер-министром, когда он был уже министром иностранных дел Дании, но он уже в возрасте был, Расмуссен. И там видно, что еще какие-то у него собственные мысли.
Лексус: Он хотя бы понимает тех, у кого есть собственные мысли.
Вован: Он и в возрасте-то был, еще старая школа. А вот эти, которые сейчас молодые приходят, там как бы вообще нет собственного мнения, нет вообще.
Костылев: И вот эти, получается, которые там сидят, что-то там денежки свои считают, решают, сейчас вот так делайте, потом то-се.
Лексус: Они в частных беседах говорят, как дела обстоят, а на публике мы можем любые хвалебные речи в отношении Зеленского или другой номенклатуры Украины слышать. На самом деле, вот Кессинджер, вот с этими людьми нам интересно общаться, которые действительно что-то понимают во внешней политике. А какие-то Быковы, какие-то Акунины (Борис Акунин, писатель, признан иноагентом, внесен в перечень террористов и экстремистов в РФ, — Прим. ред.), какая-то Улицкая (Людмила Улицкая, признана иноагентом, — Прим. ред.). Понятно, что определенные СМИ на это внимание обращают.
Вован: Улицкая сказал, я тоже своего рода крымчанка.
Костылев: Медали уже на этом уровне все получены. Ну, куда на них уже вешать? Там, вон, у Вована уже весь третий этаж в медалях на даче. Какие планы? Вот вы поговорили с мировой закулисой. Поняли, что миром правят бабки и глобальная лажа, да?
Вован: Глобальная лажа. Такая глобальная биомасса.
Костылев: Рокфеллеров, Ротшильдов и немного приправы, я не знаю…
Рептилоиды и теневое правительство
Вован: Рептилоидов.
Костылев: А что рептилоиды? Они есть? Не звонили еще рептилоидам?
Вован: До них не дошли еще.
Лексус: Пока до нас еще не добрались.
Вован: Нам переводчик нужен на рептилоидский язык.
Костылев: Ну, от себя что хочу добавить? Что, конечно, я считаю, что Вован заслужил дачу. Я считаю, что наше государство, как минимум, должно дачу Вовану.
Лексус: Писательскую, желательно.
Костылев: Да, писательскую. Пускай он оттуда звонит. Рептилоидам и, конечно, переводчикам на рептилоидский тоже.
Вован: Это как мем. У нас же хотят принять законы по конфискации имущества за все эти истории. И мем там, картинка, что семья такая, крестьянская, входит в квартиру, в хоромы дворян. Спасибо там какой-нибудь Улицкой за ее высказывание.
Лексус: Мы, кстати, против того, чтобы лишать этих людей имущества.
Костылев: Чего вы введетесь на пропаганду? Там в законе ясно прописано – если доказано, что за деньги, полученные от западных источников, было куплено вот это. Это же они только трындят, что их будут лишать имущества. На самом деле, в законе этого нет.
Лексус: Не все же читают законы. Многие любят заголовки.
Костылев: Чистая манипуляция, на самом деле.
Вован: Хорошая история о том, что запретить рекламу у всех вот этих персонажей.
Костылев: Это надо было давно сделать и ограничения хотя бы части прав по медиатрансляции.
Вован: Конечно, сразу вопрос к этим компаниям, которые дают рекламу там, которые как бы видят все высказывания новые.
Костылев: Ты же сейчас понарассказывал довольно много дичи, которая происходила до СВО. Не все так быстро меняется. Я думаю, еще пяток лет. А что там этот самый рассказывал, Киссинджер, когда окончание войны?
Лексус: Он точно не сказал. У него где-то около года, по-моему, были сроки указаны. Но, опять же, он не дожил. Может быть, прогнозы поменялись.
Костылев: На лето они хотели год. Уже не так, да?
Лексус: Там много чего было сказано, в том числе глава ФРС предсказывал свои экономические прогнозы. То есть, не все сбылось, но многое.
Костылев: То есть, они сами не знают, что будет.
Вован: Как сказала Кристин Лагард: «как хорошо, если бы у меня был бы хрустальный шар, куда я могла смотреть». Это президент Европейского Центрального Банка.
Костылев: Никто не знает, что будет дальше. Даже мировое закулисье.
Кирилл Рекордов
Читайте нас: