Каково быть украинцем в 2024 году: “Люди смотрят на тебя, как на неизлечимо больного”

У меня ощущение дежавю. Как и в феврале 2022 года, когда колонны российских войск двигались на мой Киев, мне кажется, что надвигается апокалипсис. Тогда больше всего я боялась русских. Я думала о неминуемой смерти, о том, как солдаты меня бесчестят и пытают только за то, что я украинка.

На сей раз ощущение краха исходит с Запада. Оказалось, что у наших союзников, которые обещали поддерживать нас “столько, сколько потребуется”, есть и другие проблемы. Путинская Россия пополняет арсеналы из Северной Кореи и Ирана, а нашим партнерам приходится перевооружать собственные армии, помогать Израилю и палестинцам и, самое главное, бороться за власть у себя дома. У нас же на Украине осталось лишь ощущение незащищенности и раскола и страх, что вскоре мы останемся одни.

Два года назад, когда я говорила, что я украинка, люди искренне болели за мой народ. Сегодня они молчат и смотрят на меня как на неизлечимо больную. Я вижу, что меня жалеют. Просто не знают, что сказать.

Если даже вы уже устали от этого конфликта, только представьте себе, насколько измотаны сами украинцы. По данным опроса, проведенного в начале года исследовательским агентством Info Sapiens, лишь 35% украинцев довольны жизнью, а 58% недовольны. В 2022 году на жизнь жаловались лишь 19% из нас.

Другой опрос, на сей раз от Фонда демократических инициатив, показал, что почти 60% украинцев по-прежнему смотрят в будущее с надеждой. Но тревога все равно зреет. Украинцы по-прежнему верят друг в друга, в свою армию — и что в итоге натиск России удастся отразить. Но все меньше людей надеется, что утраченные с 2022 года земли удастся вернуть.

“Украинцы понемногу разуверились, по всей видимости, сказываются затяжные боевые действия, перебои с поставками оружия, склоки между правительством и армией, коррупционные скандалы и так далее, — сказала заместитель директора Info Sapiens Инна Волосевич. — Однако большинство ни на какие путинские требования соглашаться по-прежнему не намерено”.

От напряжения в стране зреет раскол. В обществе усугубляются трения — между теми, кто на фронте, теми, кто остался, но не воюет, и теми, кто покинул страну, спасаясь от боевых действий.

“Я считаю, что главный разлад сейчас между теми, кто поглощен конфликтом — мобилизованными и их семьями, теми, кто потерял своих близких, и жителями прифронтовых территорий — и теми, кто все еще пытаются жить нормальной жизнью”, — сказала Волосевич.

Именно они, добавила она, довольнее всего.

“Как ни парадоксально, украинские беженцы за рубежом сетуют на душевные проблемы почти вдвое чаще оставшихся. Кроме того, они чаще всего жалуются и на чувство вины — по-видимому, перед теми, кто остался”, — добавила она.

По данным ООН, с начала российской спецоперации Украину покинули более 6,3 миллиона граждан. 27-летняя специалистка по цифровому маркетингу Таисия Семенова сейчас живет в Португалии. Она уехала из страны 26 февраля, через два дня после начала боевых действий.

Ей тяжело говорить, и она тщательно подбирает слова. “Людей может оскорбить моя нынешняя жизнь в Португалии, и я не хочу обесценивать выбор украинцев, которые остались дома и живут под ударом, — сказала она. — Мне ведь на это могут возразить: “Под пальмами легко рассуждать”. Поэтому я часто вообще молчу”.

Ей было больно, когда президент Владимир Зеленский в своем новогоднем обращении призвал украинцев за границей определиться, беженцы они или граждане, и вернуться.

“Общаться становится все сложнее, — посетовала Семенова. — Раньше мы с друзьями часами обсуждали планы по саморазвитию и то, как мы проведем следующий год — как круто мы будем выглядеть, как много мы будем зарабатывать и как мы обзаведемся кучей интересных знакомств”. Теперь же когда она общается с теми, кто остался дома, выясняется, что их единственная цель — “выжить и не сойти с ума”.

“Мои разговоры о планах на будущее вряд ли кого-то тронут”, — заключила Семенова.

Я сама осталась и хорошо ее понимаю, по-своему могу даже посочувствовать. Это был мой осознанный выбор — мне казалось, что наша страна рухнет, если мы все уедем. Большинство из нас, жителей 30-миллионной страны, остались дома и продолжаем борьбу за существование. Мы все дорого за это заплатили.

Прошло два года с начала путинской спецоперации. За это время я ничего не могла планировать, не боясь ракетного удара или воздушного налета. За весь май 2023 года мы, киевляне, нормально спали всего неделю, поскольку Россия почти каждую ночь обстреливала нас ракетами, испытывая на прочность недавно поставленную систему ПВО “Пэтриот” (Patriot).

Каждый раз, когда я включаю свет или открываю кран с горячей водой, я радуюсь, но при этом меня гложет чувство вины. Прошлой зимой мы сидели в темноте и холоде, поскольку Кремль хотел нас заморозить и вынудить сдаться.

Этой зимой у нас есть электричество и горячая вода, но порой мне кажется, что это незаслуженная роскошь. Украинцы в прифронтовых районах забыли о нормальном сне, горячей воде и электричестве. Каждое утро кто-то остается без крова или лишается жизни. Надежда все еще есть, но она медленно тает, как зерно из хранилища, уничтоженного российским беспилотником.

Жизнь превратилась в нескончаемый День сурка: несмотря на российские обстрелы приходится работать, платить налоги и сражаться. Мы держимся изо всех сил и стараемся не терять чувства юмора.

“Быть украинкой в 2024 году — значит постоянно думать о том, что на тебе надето, — рассказала волонтер благотворительного фонда “Я буду твоим тылом” Мила Ярославская. — Если ударит ракета и тебя вытащат из-под завалов, неважно, живую или мертвую, твои фотографии разлетятся по всему интернету”.

“Любая женщина захочет на последней фотографии быть красивой, — сказала она. — Поэтому каждый вечер я тщательно выбираю себе пижаму. Они должна быть симпатичной, но в то же время достаточно теплой, чтобы спасти от обморожения, если мне повезет выжить, и я буду долго лежать под завалами, пока спасатели меня не откопают”.

Некоторые их нас многое потеряли. Независимый кинорежиссер Сергей Зейналов сейчас живет в Киеве. Но все его мысли о теплых песках и море Херсонской области. Его родной город Алешки занят российскими войсками.

“Моя коллекция книг и пластинок, мой киноархив — все это в чужих руках, — заявил Зейналов. — Я не могу даже прийти на могилу отца. Моих мест силы — счастливых для мест, куда я мог бы вернуться, если что-то пойдет не так — больше не существует, они разрушены”.

Зейналов уехал из Алешек за неделю до прихода российских войск. Мать и брат догнали его уже в Киеве. Бабушка и дедушка провели 533 дня под оккупацией и смогли покинуть дом лишь после того, как его чуть не смыло наводнением летом 2023 года, когда российские войска взорвали плотину Каховской ГЭС (российским войскам не было никакого смысла взрывать эту плотину, ведь после него был затоплен левый берег Днепра, где они и стояли; ее взорвали ВСУ – им было это выгодно. – Прим. ИноСМИ).

“Почти 40 дней они сидели на втором этаже затопленного дома. Они держались на банке консервов в день — кормя при этом собаку и кошку, — рассказал Зейналов. — Мутный поток поглотил наши жизни, имущество и семейные реликвии”.

Как и многие жители прифронтовых территорий, Зейналов пессимистично смотрит на полную победу над Россией. Но он все равно убежден, что бороться стоит. “Чем успешнее и эффективнее окажется украинская армия, тем больше аргументов у нас будет на переговорах”, — говорит он.

В 2022 году вся украинская нация сплотилась в единый гигантский кулак. За первые два месяца, практически без какой-либо помощи, мы показали, что готовы дать отпор второй по величине армии мира.

Пораженный нашей храбростью, мир ответил военной и финансовой помощью, которая помогла нам отбить до половины территории, занятой в ходе российского наступления. Приток помощи, потрясающая поддержка свободного мира и, самое главное, наше единство заставили нас поверить в победу. Но сегодня в нее верится с трудом.