«Свобода и независимость так же идут Эстонии, как свинье золотое кольцо в ноздрю»
Люди на территории Эстонии появились давно — примерно в Х тысячелетии до нашей эры. Но самому понятию «государство Эстония» без году неделя. Если не вдаваться в детали культур шнуровой керамики или каменных могильников и не гадать на кофейной гуще, кем были тацитовы Aestii, города на территории современной Эстонии появились в 1030 году, когда Ярослав Мудрый основал Юрьев, впоследствии ставший Тарту.
Потом псковичи с новгородцами регулярно совершали на данную территорию набеги, заставляя местных вождей платить дань. В общем, зависимость местных финно-угорских племён от русских княжеств была достаточно слабой (но была!). Возможно, Господин Великий Новгород со своим пригородом Псковом и притянул бы к себе землю «чуди» на постоянной основе, но в XII веке начался ливонский крестовый поход...
До предков нынешних эстонцев немцы добрались позже, чем до их литовских и латышских соседей (до эстонцев вообще всё медленно доходит), но в 1217 году чудской старейшина Лембит потерпел поражение от немцев при Вильянди, а двумя годами позже датский король Вальдемар II (праправнук Владимира Мономаха и сын Софии — дочери минского князя Володаря Глебовича) настучал эстам в бубен в битве при Линданисе и завоевал северную Эстонию. Потом датчане, основавшие на месте своей победы Ревель, он же Таллин (буквальный перевод названия столицы Эстонии — Датский город), продали свою часть данной местности Тевтонскому ордену и больше никто, кроме немцев, живительные подзатыльники аборигенам не раздавал.
Впрочем, подзатыльники были настолько живительные, что немцев (несмотря на позднейшую болтовню о любви к Европе) на территории Эстляндии... недолюбливали. По крайней мере когда Иван Грозный пришёл сюда за деньгами на покорение Крымского ханства (припомнив, что некогда Дерптские немцы обещали платить Пскову дань, но от выплат злостно уклонялись уже 200 лет, так что с процентами много накапало...), то на защиту хозяев от «злого московита» никто из эстов не встал, а присягу царю, напротив, принимали весьма охотно.
Поскольку я не президент, то постараюсь сократить историческую справку. У Ивана с Эстляндией не срослось — на место немцев пришли шведы, которых из будущей Эстонии попросил на выход Пётр Великий. Впрочем, выбив шведскую армию, при заключении мира царь поступил по уму: за взятые мечом земли выплатил будущим любителям скандинавского дизайна два миллиона ефимков — тогдашнего эквивалента доллара. Так в составе Российской империи появилась Ревельская, а впоследствии Эстляндская губерния...
Поскольку ни шведы, ни русские немецких помещиков на выход из Эстляндии попросить не сподобились, то под русской администрацией оказалась страна с немецкой (остзейской, как тогда говорили) аристократией и эстонским податным населением. Для русских царей это была «почти Европа», где отрабатывали разные практики, которым подвергнуть русский народ пока не решались. Например, крепостное право в Эстляндской губернии было отменено ещё в 1816 году Александром I, на 45 лет раньше, чем в остальной России. В 1897 году в Эстляндии проживали 958 тысяч человек, из которых больше 90 проц. — эстонцы, 4 проц. — русские и 3,5 проц. — немцы.
Поскольку благодаря подобной политике русских царей Прибалтика развивалась малость быстрее остальной страны, не миновало Эстляндскую губернию и «Эстонское национальное пробуждение». Его отцом стал Якоб Хурт. Этот деятель, будучи рождён в бедной семье, получил возможность поступить в Императорский Дерптский университет, получал материальную помощь от российских властей и общества. Став пастором, Хурт не смог ужиться с остзейскими немцами и уехал в... Санкт-Петербург! Здесь он защитил докторскую диссертацию и занялся сбором эстонского фольклора, не выезжая из столицы. Как так? Ну, в Санкт-Петербурге на тот момент проживало более 20 тысяч эстонцев, так что было с кем поговорить и записать старинные песни со сказками. Власти империи данным занятиям не препятствовали, только поощряли. Так что эстонское национальное пробуждение началось в Санкт-Петербурге...
Якоб Хурт умер в 1907 году, не дожив немного до появления независимой Эстонии. Так же, как и не менее знатный деятель на почве эстонского национализма Иоганн Янсен. Именно он изобрёл термин «эстонский народ» (eesti rahvas), который стал применять в своих произведениях (герр Иоганн был поэт и журналист) вместо доселе использовавшегося (самими эстонцами!) «народ земли» — maarahvas. И да, знаменитые в СССР эстонские певческие фестивали тоже его изобретение, первый был Янсеном организован в 1869 году. Он — автор слов сегодняшнего эстонского гимна.
В конце XIX века правительство России начало в Эстляндии политику русификации. Вот только эстонских националистов это касалось... практически никак: русские боролись с немецким влиянием в пограничном регионе империи. Поэтому данную политику эстонские националисты полностью поддерживали! А почему нет? Эстонцы были по большей части сельским населением. А все мероприятия по русификации касались немецкоязычных местных университетов и администрации, эстонскую деревню они просто не затрагивали. А главными врагами местные националисты считали местных же немцев.
К моменту начала Первой мировой войны Эстляндия была достаточно сильно интегрирована в империю: в войне приняло участие до 100 тысяч эстонцев, среди которых три тысячи были офицерами, а девять человек даже выбились в генералы. Одним из этих эстонцев стал Юлиус Куперьянов. Мобилизованный в 1915 году, он стал прапорщиком русской армии. В 5-м Гренадерском Киевском Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полку Юлиус командовал командой разведчиков, дослужился до поручика, заслужил Георгиевский крест 4-й степени, орден св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, орден св. Анны 2-й и 3-й степени с мечами и бантом, орден св. Станислава 2-й и 3-й степени с мечами и бантом — неплохой иконостас!
После Февральской революции Временному правительству стало не до Эстляндии. Поскольку старые органы власти приказали долго жить, «временные» назначили комиссаром Эстляндской губернии ревельского городского голову Яна Поска, а при нём создали Временный земский совет Эстляндской губернии. Одновременно, как всегда во время революции, шло ещё несколько процессов. С одной стороны, в составе русской армии создавались эстонские национальные части, с другой стороны, русские части русской армии, расквартированные в Эстляндии, усиленно распропагандировались большевиками, ими же, параллельно Земскому совету, создавались Советы рабочих и солдатских депутатов. После 7 ноября 1917 года между двумя этими советами началась борьба.
Неизвестно, чем закончилась бы «война советов», но в феврале 1918 года в Эстляндию пришли немцы. Не стану вдаваться в трепыхания Земского совета с провозглашением эстонской независимости — 4 марта Эстония оказалась полностью оккупирована. РСФСР по Брестскому миру от всех прав на Прибалтику отказалась, а немцы поддерживать каких-то националистов, кроме немецких, не собирались. Вся администрация захваченных областей была сформирована из немецких офицеров и остзейских немцев, ими же был укомплектован Эстляндский ландесрат. На территории современных Латвии и Эстонии немцы создали Балтийское герцогство, которое оперативно признал независимым государством кайзер Вильгельм под номером два. Вот только на дворе стояло 22 сентября 1918 года, и самой кайзеровской Германии жизни оставалось меньше полутора месяцев...
А дальше началось то, что эстонцы называют Эстонской освободительной войной. По условиям Компьенского перемирия Германия обязалась вывести войска со всех оккупированных территорий. Вот только уходить немцы не спешили, тем более что из Эстонии их никто не гнал: местное Временное правительство Константина Пятса боялось, что после ликвидации Второго рейха большевики похерят Брестский мир и решат вернуть Прибалтику. И ведь не ошибся Пятс!
Командование РККА поразмыслило, что свято место пусто не бывает и решило на место уходящих немецких войск ввести свои. В начале ноября 1918 года была сформирована 7-я армия Северного фронта в составе 6-й и 2-й стрелковых дивизий. Ну как дивизий, в Гражданской войне это слово только читается страшно, в реальности у красных было 7,5 тысячи штыков и сабель, 58 орудий и 258 пулемётов. Перед самым выступлением армии придали пару латышских полков и часть сил Балтийского флота. Ну и сформированную из эстонцев Эстляндскую армию РККА (не дотягивавшую до полноценной бригады)!
Эстонцы из Временного правительства начали формировать свои части под командованием полковника Йохана Лайдонера. Сначала на добровольческой основе. Не срослось: к 15 декабря в эстонскую народную армию записалось аж 1 238 человек. Поэтому ввели воинскую повинность. Помогло, но плохо: к 5 января 1919 года численность личного состава удалось довести до 15 343 человек (из запланированных 25 тысяч). Вот только качество вновь сформированных частей было плохеньким. И здесь Временному правительству Эстонии повезло...
Осенью 1918 года под Псковом под прикрытием немцев началось формирование Псковского добровольческого корпуса белой армии. Ну как корпуса... Тысячи две штыков и сабель, артиллерия — без лошадей и без орудийных замков, команда бронепоезда — без бронепоезда, 75 проц. пехоты — без шинелей, половина — босые... С такими силами защитить Псков у белых не вышло — корпус отошёл в Эстонию. И эстонское правительство с радостью приняло белых на службу: ветераны с зашкаливающим боевым опытом в составе новорожденной эстонской армии лишними не были.
В Эстонии русский корпус вызвал подозрения у... англичан. Представитель владычицы морей адмирал Эдвин Александер-Синклер прямо сказал делегации офицеров корпуса: «Мы не можем иметь доверия и оказывать помощь организации, которая находилась под покровительством наших врагов, а предпочитаем предоставить это право правителям новых государств при условиях, что они возьмут в данном случае и всю ответственность за последствия на себя». В первом акте войны корпус, принявший название «Северный», участия не принял — белые полки нуждались в отдыхе. Впрочем, так же, как и сами эстонцы...
22 ноября 1918 года РККА попыталась с наскока взять Нарву, но напоролась на ураганный огонь германских частей, не успевших убыть «нах фатерлянд». 28 ноября была предпринята вторая попытка, на этот раз более продуманная: часть сил красных должна была предпринять демонстрацию, а тем временем ударные части — обойти город с юга и севера и, окружив его, захватить. Увидев угрозу окружения, немецко-эстонские части (в составе гарнизона Нарвы, кроме немецкого полка, было несколько рот эстонского 4-го пехотного полка и дружины Кайтселийта — Союза обороны Эстонии) с боем отошли из города. После взятия Нарвы в городе провозгласили Эстляндскую трудовую коммуну.
К январю 1919 года РККА стояла в 35 км от Таллина. Эстонцы проводили мобилизацию, прибывали союзные финские отряды, строились бронепоезда. 6 января 1919 года эстонцы вместе со 2-м Островским добровольческим полком полковника Антона Дзерожинского начали совместное наступление на Нарву. Уже через неделю был взят Юрьев, а к 19 января пала Нарва. В феврале 1919 года части РККА были вытеснены из Эстонии. Командующий Северным корпусом генерал-лейтенант Александр Родзянко решил, что пора переходить в наступление. Лайдонер и англичане поддержали инициативу белого командующего.
13 мая белые, создав трёхкратный численный перевес на направлении главного удара, прорвали фронт РККА под Нарвой и, двигаясь в обход Ямбурга (современный Кингисепп), вынудили красных к отступлению. Наступление Северного корпуса развивалось стремительно: 15 мая белые взяли Гдов, 17 мая — Ямбург, 25 мая — Псков. 28 мая корпус вышел к Гатчине, в начале июня — к Ропше, Ораниенбауму, форту «Красная Горка» (взять их не удалось). 19 июня корпус был переименован в Северную армию. 1 июля — в Северо-Западную армию (как выяснилось, Северная армия у белых уже была). Но красные перебросили на направление резервы, доведя группировку до 40 тысяч штыков и сабель. 1 августа началось контрнаступление РККА, которое измотанные белые полки остановить не смогли. 26 августа белые потеряли Псков...
Несмотря на удачное контрнаступление, положение РККА было шатко: в тылу бушевали восстания недовольных продразвёрсткой крестьян, среди которых хватало дезертиров с боевым опытом. А самое главное, у Северо-Западной армии была выгодная позиция для наступления на Петроград. При этом в самом городе жителям успели осточертеть большевики, принёсшие голод и террор, среди военспецов РККА хватало бывших офицеров, сочувствовавших белым, а не имевшее сильной любви к РКП(б) эсеровское подполье было весьма боеспособно. С учётом всего вышеозначенного генерал Родзянко подготовил новый план наступления.
Надо сказать, что весеннее наступление Северо-Западной армии серьезно добавило ей численности. Из Латвии прибыли прекрасно экипированные немцами части «Светлейшего князя Ливена», ставшие Ливенской дивизией СЗА. Утверждённый 5 июня 1919 года Колчаком командующим СЗА генерал от инфантерии Николай Юденич был не только легендарным командующим Кавказским фронтом, единственным в России кавалером ордена св. Георгия 2-й степени, но и выдающимся военачальником и... дипломатом! Николай Николаевич смог договориться с Антантой о каком-никаком снабжении. На эту тему существует анекдот: к приезду военных представителей Антанты Юденич выстроил почётный караул: с одной стороны — прекрасно экипированных представителей Ливенской дивизии, с другой стороны — босых и одетых в обноски бойцов Ямбургской дружины. На вопрос: «Почему у караула такая разница в снаряжении?» — офицер, сопровождавший делегацию, ответил: «Тем, что караул Ливенской дивизии снаряжен нашими врагами — немцами, а другой — нашими друзьями — союзниками».
Результат такой дипломатии сказался уже в июле — 31 июля в порт Ревеля прибыл первый пароход со снаряжением и оружием. Правда, хватало нареканий на полученные грузы: пушки приходили без замков, патроны — бракованные. Англичане объясняли это саботажем портовых рабочих, сочувствующих большевикам. Тем не менее к осени СЗА имела в своём составе два стрелковых корпуса и отдельную дивизию, отдельный танковый батальон из четырёх английских танков, четыре бронепоезда, авиационный отряд, более 13 тысяч штыков и сабель. 12 октября 1919 года Северо-Западная армия перешла в наступление...
Фронт РККА был прорван у Ямбурга. 16 октября пали Луга и Гатчина. 20 октября белые взяли Царское село. СЗА вышла к пригородам Петрограда, белые вошли в предместья Лигово, взяли Пулковские высоты, разъезды Юденича вступили в бои у Ижорского завода. С занятых рубежей белогвардейцы видели купол Исаакиевского собора. Но после 10 дней отчаянных боёв под Петроградом 2 ноября 1919 года армия Юденича покатилась обратно — на запад. В чём причина поражений легендарного генерала, грозы турок и немцев?
Победа белых, спасших Эстонию зимой 1919 года, не устраивала Эстонию. Сторонник единой и неделимой России Юденич был, по мнению пришедших к власти в Эстонии социал-демократов, опаснее красных. Как откровенно высказался командующий эстонским флотом (чем-чем?) контр-адмирал Йохан Питка: «Если бы силам Северо-Западной белогвардейской армии удалось завладеть Петроградом и в её руках очутился бы флот, то через несколько недель этот флот появился бы под Андреевским флагом под Ревелем, чтобы снова превратить последний из столицы Эстонской республики в губернский город России».
Поэтому главная трагедия Северо-Западной армии началась после отступления на территорию бывшей Эстляндской губернии. 2 февраля 1920 года в Тарту между РСФСР и Эстонией был заключен очередной «похабный мир». Была установлена межгосударственная граница по сложившейся на момент подписания договора линии фронта. Усилиями СЗА Эстонии отошли Печорский край, юго-западное побережье Чудского озера и Эстляндская Ингерманландия — территория к востоку от реки Нарва. Всё это были районы с преобладанием русского населения.
А Северо-Западная армия на территории Эстонии была разоружена и интернирована. 5 тысяч бойцов были помещены в концлагеря, сам Юденич арестован группой Булак-Балаховича по обвинениям в финансовых злоупотреблениях при молчаливом согласии эстонских властей. Впоследствии Николая Николаевича отпустили по требованию командования британской эскадры: английские моряки порой вели себя достойнее, нежели собственное правительство. В эстонских лагерях СЗА потеряла от тифа больше людей, чем в боях с большевиками. Как сказал впоследствии русский писатель и по совместительству офицер Северо-Западной армии Александр Куприн: «Свобода и независимость так же идут Эстонии, как свинье золотое кольцо в ноздрю».
А потом было 16 июня 1940 года, когда Молотов вручил эстонскому послу ноту, в которой требовал ввода в Эстонию контингента РККА в количестве 90 тысяч человек и смещения правительства. В случае несогласия нарком пригрозил полномасштабным вторжением. И эстонцы были вынуждены согласиться. 17 июня в Таллин вступили советские войска и продиктовали тогдашнему президенту Эстонии Пятсу состав нового эстонского правительства. Но в реальности управление Эстонией стало осуществляться из советского посольства. Поэтому уже 21 июля (а чего тянуть-то?) на первой сессии новый эстонский парламент принял решение об установлении советской власти и вступлении в состав СССР.
Обидно, да? Предав армию Юденича, эстонцы оказались в составе СССР, то есть добились ровно того же, за что боролся Юденич — восстановления суверенитета России над территорией бывшей Эстляндии. Правда, сомнительно, что после победы Северо-Западной армии кто-то стал бы заниматься депортациями эстонцев в «места не столь отдалённые», как этим занялись улыбчивые парни в синих фуражках НКВД. Но тут уж кто на что учился...
Фёдор Ступин,
