Открытым текстом спрашиваю: ещё помните второе апреля прошлого года? Тогда в Санкт-Петербурге начался творческий вечер военного корреспондента и блогера Максима Юрьевича Фомина, работавшего под псевдонимом Владлен Татарский – с намёком на Владилена Татарского из романа Виктора Олеговича Пелевина "Generation P". Увы, итог вечера подведен только сейчас.
Двадцать пятого января Дарья Евгеньевна Трепова, принесшая в "Street Food Bar" бюст Фомина с замаскированным взрывным устройством и там снявшая со дна предохранительную пластину, приговорена к двадцати семи годам колонии общего режима с последующим ограничением свободы на два года и штрафу в шестьсот тысяч рублей. До того у нас женщинам больше двадцати пяти лет не давали. При взрыве Фомин погиб, пятьдесят два человека в помещении ранены, всего пострадавшими признаны восемьдесят пять. Адвокаты Треповой намерены обжаловать приговор и вовсе отменить главные обвинения, ибо сама Трепова призналась только в использовании водительских прав на чужое имя.
Открытым текстом напоминаю: обязанность адвоката – не устанавливать истину, а защищать клиента. Даже если все факты против него.
С Треповой взыщут в пользу пострадавших по делу шестнадцать с половиной миллионов рублей. Версия защиты об её неосведомлённости опровергнута многими способами. Например, она открыто придерживалась противоположных Фомину взглядов, но для прохода в помещение назвалась его сторонницей. Она пыталась уйти сразу после передачи скульптуры. Ей постоянно давали с Украины деньги и инструкции.
Открытым текстом напоминаю: заряд взорван дистанционно как раз когда Фомин оказался между ним и Треповой, так что в неё ни один осколок не попал. Открытым текстом полагаю: она просигналила подельникам об удобном моменте. Значит, знала про начинку бюстика. Да и студенткой-скульптором, собственноручно вылепившей подарок, назвалась сознательно. И пересаживалась в зале пару раз, причём чем подальше от сцены и чем похуже видеть выступающего – то есть именно так, чтобы поменьше пострадать от взрыва. Открытым текстом уверен: было бы у нас разрешено пожизненное заключение для женщин – она бы его и получила.
