Познакомилась я недавно с гражданкой Белоруссии. В ЕС она прибыла «за мужем» и тут же ринулась в декрет. Сидит в нем третий год и очень жалуется на Родину: работать там после ВУЗа негде, люди бегут из страны, батьку не меняли уже лет 30, и творит он «божью казнь». А вот на Украине, считает девушка, все до недавних пор было благополучно — не то что дома. Я не стала ее разубеждать, поскольку поклонники Тихановской — это как непуганые евроукры. Но намерена поступить так же: рассказать о вещах, которые на Украине (даже на Украине!) лучше, чем «дома», сиречь, на моем европейском ПМЖ. Для тех, знаете ли, кто склонен путать туризм с эмиграцией.
Интернет
Кабельным интернетом в Киеве я озаботилась году в 2007-м, ибо постоянно рвущаяся связь через модем и телефон, как и счета за последний, не радовали. Через день после оформления заявки у компании «Воля кабель» ко мне явился дюжий молодец, в течение часа проложил тот самый кабель — и был таков. В хорошем смысле, так как интернет работал, как часы. О, простое и дивное время!
Спустя пару лет я вступила, аки Конан-варвар, в дивный сад Жозефа Борреля. Варвар в том смысле, что представления об интернет-услугах у меня были примитивные и основанные на украинском опыте. Что тут сложного, если в отсталой нэньке с этим управились за два дня? Я ошибалась. Сага «Марго и Интернет» имела четыре части, ровно по количеству моих переездов.
В первом акте я бодро подала заявку и мне тут же прислали роутер для подключения, по принципу «сделай сам». Я сделала. Интернет не появился. Далее я несколько дней названивала провайдеру и слушала музыку (как сейчас помню: бодипозитивная Бет Дитто с ее «Move in the right direction»), пока, наконец, дозвонилась.
— О да, — радостно сказала мне сотрудница, — я вижу ваш заказ в системе. Но он висит.
— В смысле висит? — испугалась я.
— Ну он пришел, но пока не прошел. Не продавился, то есть, внутрь (иначе перевести ее ответ я не могу, хотя языком владею прилично, на уровне местного люмпен-пролетариата).
— Висит и не продавился? — уточнила я.
— Висит и не продавился.
— А вы его не можете как-то… продавить?
— Ну что вы, — снисходительно заметила девица, — я не могу влиять на систему.
«Мало кто может», — подумала я и по совету девицы принялась ждать. Байку о висении-продавливании я слышала еще раз десять в течение месяца, каждый раз после получасового «разогрева» в лице Бет Дитто. Потом интернет внезапно заработал, оставив у меня несколько моральных травм.
Во второй раз я решила довериться более известной на рынке компании — Водафону. «Они уже даже в Украине есть, — думала я, — Может, на них там «Воля кабель» благотворно повлиял…» Я ошибалась.
На сей раз вариант «сделай сам» был почему-то недоступен, и мы торжественно забили стрелку с техником. Техники тут, если кто не знал, приходят, как Карлсон, «приблизительно»: например, с 8 утра и до часу дня. Пришлось брать выходной на работе и ждать. Техник не явился. На звонок провайдеру девочка невозмутимо сказала, что сожалеет, но «Водафон» тут ни при чем — техники у них от «Телекома», и они за них не отвечают.
— А кто отвечает? — спросила я.
— «Телеком», разумеется, — терпеливо объяснила мне девочка, явно сомневаясь в моем умственном развитии.
— Так мне туда позвонить?
— Ну что вы, я не могу так просто дать вам номер техника. Это наша внутренняя система.
— И что мне делать? — спросила я, испытывая желание удариться о стену.
— Забейте новое рандеву.
— А он на сей раз придет?
— Конечно. Но если нет, мы не виноваты. Это «Телеком».
Техник, впрочем, таки явился в виде прыщавого молодого человека с большим сундуком, по виду — набитым инструментами. «Ну этот явно подключит!» — обрадовалась я. Товарищ задумчиво обошел квартиру, потыкал отверткой в розетки, сходил на лестничную площадку и даже в подвал и объявил, что в нашем доме кабель для интернета проложен только до третьего этажа. Естественно, я жила на четвертом.
— А вы его можете проложить? — спросила я, чуя неладное.
— Мы таким делам, — говорит, — вовсе не обучены. Кроме подключения, не могем чудес.
— И что теперь?! — я стремительно свирепела.
— Кабельный вам нельзя, — терпеливо пояснил мне хлыщ с сундуком, — Придется подключать телефонный. То есть перезаключать контракт и забивать новую стрелку, уже с телефонным техником.
Опустим еще с месяц дозвонов в «Водафон» и вопросов, почему техник опять не явился. Наконец, пришла какая-то барышня, что-то пощелкала, и Интернет возник. Ну как возник — не сразу. Она пришла в пятницу, а появился он в понедельник вечером, ибо в выходные тут все только висит, но никак не продавливается.
В третьем акте мы продолжили свое малоприятное сотрудничество с «Водафоном». Есть у них опция «возьми контракт с собой при переезде», чтобы не размножать сущности. «Удобно» — решила я. И ошибалась. На сей раз телекомовский техник меня игнорировал месяца полтора, и я записывала имена своих телефонных собеседников «для моего адвоката», угрожая им судом. Не то чтобы у меня был адвокат, конечно. После каждой беседы я также кидалась тапками в стену и проявляла другие признаки душевного нездоровья. Месяца через два интернет провели.
Вишенкой на торте было мое последнее подключение к Сети. Если до этого действо занимало 1–2 месяца, на сей раз ждать пришлось… полтора года. Именно столько понадобилось провайдеру, реклама которого здесь висит на каждом шагу, чтобы прийти, пробурить скважину в земле и проложить оптическое волокно к нашему дому. Собственно, пробурили цыганского вида молодцы за день, подключили за два часа, а полтора года мы ждали, звонили, угрожали и жаловались. В разгар баталий позвонил вежливый мальчик из этой шарашкиной конторы и попросил оценить качество их сервиса «для опроса». Супруг мой популярно рассказал про «сервис» и под конец вопросил, доколе? «Мне очень жаль, — бодро ответил мальчик, — Но я тут ни при чем. Я только опросы делаю. Но я передам ваши пожелания…». Передаст он. Все они там, подозреваю… того. Да, а обратиться к другому провайдеру мы не могли, поскольку в нашем захолустье (15 км от города-миллионника) больше никто этой услуги не оказывает.
Если читателю кажется, что я привираю для красного словца — увы. Ни единою буквой не лгу. Самое абсурдное то, что такой историей здесь никого не удивишь. Может, полтора года — это все же экзотика, а в остальном вам сочувственно покивают и скажут, что у них было еще хуже. Такой «сервис» — норма. И стоит, кстати, интернет минимум 30 евро за месяц, сиречь около 3000 рублей. Но это когда продавится — за ожидание они, слава богу, пока пеню не взимают.
Мобильная связь
Опять же, вспоминается мне киевский метрополитен, где я вела пустопорожние телефонные беседы с подружками даже в глубинах станции «Арсенальная (106 мметров под землей). Еду себе на эскалаторе, наушник в ухе, вещаю что-то в динамик (тогда «hands free» только появились и были модными), а стоящая рядом бабка вдруг сочувственно говорит: «Ничего, девочка, тебя вылечат». Ей показалось, что я веду диалог сама с собой.
В Европах же часто аутодиалог — единственная возможность коммуникации. Мобильная связь пропадает везде: в лифте, супермаркетах, зданиях с толстыми стенами, между двумя деревнями, находящимися в 3 км друг от друга. Иногда она пропадает, если перейти из одной комнаты квартиры в другую. В среднем поговорить, скажем, двадцать минут без того, чтобы хоть бы раз не прервалось — это редкость. Даже если собеседники тупо сидят на одном месте. Про метро я, собственно, даже не заикаюсь.
Конечно, какие-нибудь «зеленые» товарищи (тамбовский волк им, на самом деле) тут же скажут, что это в занюханной Украине сигнал врубают на полную, а в нашем законопослушном «саду» бдят, чтобы не нанести потенциальный вред населению. Я даже уверена, что соответствующий закон в ЕС существует, так как тут они в принципе есть на все подряд, и все ходят строем (от избытка свободы, конечно). Вот, к примеру, как объясняет проблемы со связью в Германии сайт aussiedlerbote.de:
«Как отмечается в отчете, в Германии есть немало районов, где нет вышек. Это территории, где нельзя арендовать или купить землю для расположения сетевого оборудования. Зачастую эти местности — заповедники, где очень трудно получить разрешения, а также места вдоль основных транспортных дорог и железнодорожных путей. Несмотря на невысокое качество сигнала в этой местности, Федеральное сетевое агентство считает, что мобильные операторы справедливо не выполнили требования, поскольку не имеют законных механизмов их реализации».
То есть все плохо, но мы бережем заповедники. В то же время «сказочный лес» братьев Гримм в земле Хессен вырубается, чтобы построить там ветряки для генерации «зеленой энергии». Видимо, это и есть разворот на 360°, как призывает мадам Бербок.
Кроме «зеленых» бдят и любители алюминиевых шляп. Помнится, работала моя знакомая в какой-то мутной госинстанции по защите населения от неионизирующего излучения. Одной из ее обязанностей было отвечать на письма неравнодушных буржуа. Года три назад буржуа очень беспокоило пришествие 5G: они строчили письма, полировали шляпы и очень опасались, что 5G как более агрессивная версия 4G вызовет у них рак, мутации и небывалый рост простаты. Знакомая даже шаблон ответа завела, где писала, что 5 Гэ ничем не страшнее 4 Гэ, поскольку Гэ — оно и в Африке, и в Европе Гэ. И это все, что вам нужно знать о нашей мобильной связи. Почти все: стоит такое неионизирующее мобильное излучение от 25€ в месяц, сиречь, 2500 рублей. Это дешево, раньше я платила 40. На качестве цена никак не сказывается.
Строительные и ремонтные работы
Относительно недавно пришлось нам делать ремонт. Понадобилось выкорчевать из ванной комнаты старую ванну, выровнять пол и поставить там душевую кабинку. Позвонили товарищу, рекомендованному соседями, поскольку он-де чуть ли не единственный на наше и окрестные села. Остальным, видите ли, далеко ехать, да и вообще строители-электрики-сантехники здесь в страшном дефиците и расписаны на год вперед. После какого-то неприличного количества звонков мосье явился, посмотрел на ванну, неприязненно сказал, что это на день работы и стоить будет 2500€, а время у него на это найдется недели через три. Может быть. Больше мы его не видели. За звонки он отвечать перестал. Устав названивать, супруг мой с горя дал объявление в интернете и тут же нашел какой-то семейный подряд хорватов, взявших за работу вдвое меньше.
Знакомство с мосье, увы, на том не закончилось, поскольку после нас ремонт делать вздумали соседи. Меня они вежливо предупредили, что «завтра у них будут валить стену и будет шумно». Я подумала, что уж день-то мы как-то переживем, хотя маленький ребенок может и не оценить. Я ошибалась. Стену мосье сотоварищи валили дней десять, начиная бурение в 7 утра и заканчивая к 9-ти. На этом дневные работы заканчивались, и весь день было тихо. Оно бы и ничего, если бы мое ненаглядное чадо не засыпало, в основном, под утро. Оно под звуки бура мирно спало, а вот счастливая мать, то есть я, просыпалась и зверела. Через неделю спросила соседей, не охренели ли они бурить гомеопатическими дозами и в петушиную рань (есть даже неписанное правило о соблюдении покоя с 10 вечера и до 8 утра). Соседи сильно извинялись и говорили, что вообще-то договаривались с мосье на 1–2 полных рабочих дня, но он днем занят на другом проекте, потому приходит и уходит как ему вздумается. Сделать же они ничего не могут, ибо кого же они еще поблизости найдут?!
Тут надо уточнить, что у местных «мосье» есть сакральное преимущество перед хорватами: они трудятся официально. У них есть лицензия на подобные работы, и если после их художеств у вас внезапно завалится не та стена, что надо — это покроет страховка. Если же намутят хорваты, турки или русские, которые мастера на все руки, но лицензии не имеют — страховка радостно скрутит дулю, а это совершенно дикие деньги. Собственно, потому мосье так и куражится, не отвечая на звонки клиентов, не выполняя обещаний, буря в неурочные часы и будучи просто хамом. Он знает, что при убогом количестве лицензированных коллег у него все равно будет работа, пусть его и будут тихо ненавидеть. Вот вам и хваленое «клиент всегда прав».
Опять-таки, пожалуйся на это местным — они непременно закивают и расскажут о не менее живописных случаях из своей практики. В стране-де, дефицит подобных кадров, ибо ремонтником быть не модно. Все рвутся в университеты и хотят в офисы как минимум в виде проект-менеджеров. Никому не хочется марать белы руки о какую-нибудь сантехнику. И это зловещая тенденция: мы воочию видим, чем кончают «государства в смартфоне», где не осталось ни химиков, ни металлургов, ни строителей, одни офисные клерки и политические эксперты. Да и тех активно утилизируют известно где.
Парикмахеры
Это, наверное, интересно только женщинам, но любая из них согласится: хороший мастер — это очень важно. Новая стрижка или цвет волос — это и реакция на смену жизненных обстоятельств, и способ мгновенно поднять настроение, и сбросить пару лет, и сэкономить массу времени на сушку и укладку. Как ни прискорбно, за 15 лет жизни в Европе хорошего парикмахера я не нашла. Тут, опять-таки, со всхлипом вспоминается Света из моего родного города, которая стригла как бог, попутно делясь свежими подробностями своей личной жизни, или Анечка, которая в свои 33 выглядела на 20 и давала дельные советы по уходу за волосами. Да, и стоило это около 80 грн (около 200 рублей) даже пару лет назад.
Курсы парикмахера в нашей европейской стране (я ее не называю не для конспирации — кто тут хоть месяц жил, узнает и так, а остальным не все ли равно?) длятся три года. Три года, товарищи! Вас учат анатомии волос, химии их окрашивания, завивки и распрямления, обязательным также является макияж «на свадьбу» и прически по тому же поводу. Собственно, не уверена, сколько времени уделяется непосредственно стрижке. Есть подозрение — мало. Не скажу также, чтобы кто-то из встреченных мною парикмахеров разбирался в строении волос или разрушении-воссоздании дисульфидных связей при завивке «перманент». А также чем отличается по составу оттеночный бальзам от окисляющей краски. Полученные познания, будучи сугубо теоретическими, забываются столь же быстро, сколь и я забыла после сдачи на права правила езды с прицепом. Уверена, Света и Аня в химии тоже не сильны, зато они умеют стричь. Здесь же стричь вас будут минут 10, и еще 30 — сушить волосы феном. Любая стрижка укладывается подворачиванием концов волос внутрь, чтобы возможные неровности не было видно и выглядело аккуратно. Уже на следующий день, помыв волосы, я обычно горестно вздыхаю, что снова, как говорил наш преподаватель квантовой химии, «не те». Что именно «не те», он не уточнял, так как плохо владел мовой, а другие языки в университете не одобрялись. Так и тут: вроде и стригли, но выглядит хреново. Не стоит, наверно, даже уточнять, что стоимость этой долгой сушки и минимального чик-чик ножницами — от 40€?
Ходила я как-то и в салон подороже. «Гулять так гулять, — думалось мне — Может, в этом весь цимес». Я ошибалась. За добавленную стоимость мне сделали массаж головы, налили на нее какую-то жижу («укрепляющую сыворотку») и сушили дольше обычного. Заплатив 90 евро, я долго душила собственную жабу и вопрошала, вспоминая всепроникающую рекламу начала 2000-х: «нащо платити більше?!»
Впрочем, это еще пустяки. Как-то моя подчиненная, отчаянно блестя глазами, отпросилась на два часа в парикмахерскую. Она-де уже второй месяц не может ни к кому записаться, обросла как орангутанг, трубы горят и все такое. Как женщина женщину я ее поняла. Отсутствовала она в итоге часа четыре, шля мне извиняющиеся сообщения, что «оно затягивается». Я приготовилась лицезреть шедевр из дорогого салона и завидовать. Коллега ввалилась, чуть не всхлипывая, а я демонически захохотала: найти разницу «до» и «после» можно было разве что под микроскопом. А ведь ее сначала обесцвечивали, а потом окрашивали по модной нынче технике «балаяж». В итоге несчастная барышня заимела родной светло-русый цвет волос с эффектом выгорания на концах, а ее кошелек полегчал на 200€.
А вот моя русская знакомая, живущая в Италии, решила проблему незатейливо и просто. Она выяснила, на какую станцию приходят автобусы с украинскими заробитчанками, подкараулила их и спросила, нет ли среди прибывших 60-ти дам парикмахера. Естественно, парочка нашлась. Наталья тут же взяла их телефончики и горя с тех пор не знает. На худой конец, можно идти к полячкам или хорваткам. Но при пересечении некой незримой границы между восточной и западной Европой вас неуклонно начнут сушить концами внутрь и окрашивать в ваш собственный цвет за бешеные деньги.
Воскресенье: и мертвые с косами стоят…
На закуску особенность «прогрессивного мира», до сих пор вызывающая у меня культурный шок: по воскресеньям город вымирает. Работают кафе (по утрам) и рестораны (по вечерам). Еще церкви и музеи со всяческими выставками. Надо полагать, население стимулируют с утра сбегать на мессу, закусить ее пирожным, полюбоваться картинами и закончить день ужином в заведении. На практике — с религией у нас тем хуже, чем лучше с «демократическими ценностями», и никто в церкви не ломится. Выставки — тоже сильно на любителя. Население, в основном, тупо сидит дома и шопится онлайн, поскольку в воскресенье у многих есть на это время, а вот вечером понедельника — нет. В кафешки и рестораны ходят, ибо больше некуда. Скукотища, честно говоря, зверская и абсолютно нелогичная для мира процветающего капитализма.
Кроме воскресений, практически невозможно найти супермаркет, работающий после 20:00. Про круглосуточные я молчу в принципе — я такого тут за 15 лет жизни не видела ни разу, кроме разве что центральных вокзалов больших городов.
Заключение
Это, конечно, не весь список атрибутов Европы, роднящей ее со средневековым хутором, просто наиболее наглядные примеры. Я отнюдь не утверждаю, что здесь все настолько запущено. К примеру, язык не поднимется нарекать на медицину. По жизни мне, увы, понадобилось энное количество хирургических вмешательств. Первое из них имело место на Украине и стоило моей семье весьма круглой суммы. Остальные (много) происходили здесь и были покрыты страховкой. На Украине я бы давно жила под мостом или имела инвалидность первой степени — возможно, и то, и другое. И это, безусловно, важнее скорости подачи интернета. Но все же, только наивным туристам, коллекционирующим «эмоции» в Евротурах, может казаться, что здесь все по определению лучше, чем в пост-СССР! Или что Европа несет какую-то особенную, рафинированную, культурную цивилизацию. Скорее, мой пример с мосье-разнорабочим (или интернет-провайдером) показывает, к чему приводит монополия на жанр в условиях излишне «свободного» рынка. Она выращивает беспардонного и безответственного хама, считающего, что он — гегемон, а потому всегда прав.
Да найдется на каждого мосье свой русский парикмахер!
Маргарита Кабак,
Читайте нас: