М. Бадракумар: российско-китайскому партнерству предстоит проверка на прочность в Азиатско-Тихоокеанском регионе
Расстановка сил в Северо-Восточной Азии кардинально меняется на фоне стратегического партнерства между Китаем и Россией. Унизительное поражение в войне с Россией может спровоцировать администрацию Байдена на прямое военное вмешательство, которое будет означать глобальную конфронтацию. В то же время американо-китайские отношения находятся на самом низком уровне с момента их нормализации в семидесятые годы прошлого века, а тайваньский вопрос может оказаться поводом для войны.
Безусловно, Северо-Восточная Азия станет ключевой ареной геополитического противостояния мировых держав, поскольку Арктика теплеет, а Северный морской путь развивается, и это повысит стратегическое значение Дальнего Востока и Сибири как локомотива мировой экономики в сочетании со статусом России как ядерной державы. Исход войны на Украине может стать последним шансом для Соединенных Штатов сдержать Россию. Именно это делает Дальний восток наиболее значимым регионом для глобальной стратегии США.
О нарастающей напряженности свидетельствует вызов посла Японии в МИД России, где ему был заявлен протест по поводу отправки военной техники Украине. Токио пересекает красную линию, и Москве это вовсе не по нраву. В заявлении МИД было подчеркнуто, что «администрация Фумио Кусиды должна быть готова разделить ответственность за гибель мирных жителей, в том числе в приграничных районах России. Такие действия не могут остаться без серьезных последствий».
Примечательно, что в на днях в ходе видеоконференции начальник Объединенного штаба Китая генералом Лю Чжэньли и начальник Генштаба ВС РФ Валерий Герасимов выразили уверенность в расширении военного сотрудничества между двумя странами и отметили, что «координация между Россией и Китаем на международной арене оказывает стабилизирующее воздействие на глобальную обстановку».
Китайские СМИ позже сообщили, что два генерала договорились об участии российских военнослужащих в учениях «Северное взаимодействие-2023», организованных Китаем. Это относительно новый формат совместных учений наряду с патрулированием стратегических бомбардировщиков над Японским и Восточно-Китайским морями.
Изменение японской политики, а именно сближение с США в отношении Украины, копирование западных санкций против России, поставки вооружений Киеву и т.д., нанесло серьезный ущерб российско-японским отношениям. Кроме того, ремилитаризация Японии при американской поддержке и ее растущие связи с НАТО делают Токио общим противником как Москвы, так и Пекина.
Настоятельная необходимость дать отпор Японии остро ощущается в обеих странах, что также имеет глобальное измерение, поскольку Россия и Китай уверены, что Токио действует как агент американского доминирования в Азии и служит интересам Запада. Что особенно тревожит Москву и Пекин – это усиление реваншистских элементов, пережитков имперской эпохи в высших эшелонах власти Японии. Токио продолжает отрицать свои злодеяния в период колонизации Китая и Кореи, а также ужасающих военных преступлений во время Второй мировой войны.
Эта тенденция имеет поразительное сходство с тем, что происходит сейчас в Германии, где пронацистские элементы также возвращают себе легальный статус. Любопытно, что германо-японская ось лежит в основе стратегий Вашингтона против России и Китая в Евразии и Северо-Восточной Азии. Немецкий бундесвер расширяет участие в маневрах в Индийском и Тихом океанах.
Мотивы Японии вполне ясны. Помимо реваншизма, который способствует росту националистических настроений, Токио осознает, что урегулирования по поводу Курильских островов не следует ожидать ни в ближайшее время, ни, возможно, вообще, то есть мирного договора с Россией не будет. Во-вторых, Япония больше не рассматривает Россию в качестве балансирующей силы в ее непростых отношениях с Китаем.
В-третьих, что наиболее важно, поскольку Япония видит в усилении Китая политическую и экономическую угрозу, она стремительно милитаризируется. Это неизбежно означает усиление позиций НАТО в регионе, что в корне противоречит стратегии национальной безопасности России. Другими словами, надежды московских стратегов на то, что Японию можно будет вывести из орбиты США и подтолкнуть к стратегической автономии, развеялись в воздухе.
Возможно, в своем стремлении интегрировать Японию в «коллективный Запад» во главе с США, премьер-министр Кисида даже перестарался. В тот же день, когда Си Цзиньпин прибыл в Москву в марте, Кисида приземлился в Киеве, откуда отправился на саммит НАТО и открыто начал лоббировать создание офиса альянса в Токио. Вслед за этим Кисида принял генсека НАТО Йенса Столтенберга и предоставил ему возможность публично поносить Китай. Такой чрезмерности нет простого объяснения. Является ли это просто импульсивным поведением или продуманной стратегией, направленной на усиление реваншистских элементов, которых Кисида представляет в японской структуре власти?
Безусловно, Северо-Восточная Азия сейчас является приоритетом для Китая и России, принимая во внимание их пересекающиеся интересы в этом регионе. Проникновение НАТО в Азию и стремительное увеличение численности вооруженных сил США дают понять военным стратегам в Москве и Пекине, что Японское море является их общим «задним двором», где стратегическое партнерство между двумя странами должно быть максимально «безграничным». Китайские комментаторы больше не преуменьшают тот факт, что российско-китайские военные связи «служат мощным противовесом гегемонистским устремлениям США».
Вполне вероятно, что на каком-то этапе Китай и Россия могут начать рассматривать Северную Корею в качестве протагониста в региональном балансе сил. Возможно, они больше не чувствуют себя обязанными соблюдать санкции, введенные США против Пхеньяна. Если это произойдет, возникнет ряд новых возможных сценариев. Российско-иранские военные связи могут служить прецедентом.
