На пути к битве при Манцикерте 1071 года

Рассказ о знаменитой битве при Манцикерте мы решили продолжить в рамках цикла, посвящённого осадам Константинополя.

Где Манцикерт, находящийся в современной части восточной Турции, тогда Армении, а где столица Византийского государства? Но именно здесь, под стенами небольшой пограничной крепости и начались те военные проблемы, которые и привели к гибели ромейской империи и её столицы.

Как раз с поражения под её стенами начался рост могущества кочевых государств тюрок в Малой Азии, сельджукского государства, а затем волею случая из маленького пограничного, полуразбойничьего бейлика – могучего государства Блистательной Порты.
Конечно, исторический путь от этой злосчастной битвы до гибели римского государства в 1453 году был сложный и извилистый. И можно возразить, что, вероятно, прямого пути и нет.

Но сегодня, когда мы видим всю картину в целом, это историческое событие стало, безусловно, поворотным для Византии. И вот почему.

Общественный строй и армия

Потому что два ключевых фактора: структура экономики и структура защиты или обороны, напрямую зависят от стадии развития общества. А Византия с самого её становления застряла на стадии территориальной общины. «Варварские» государства Европы, включая Русь, «нашли» приемлемую форму развития и защиты общества – феодальную. Систему, адекватную для защиты и безопасности, в рамках примитивной аграрной технологии, чего не произошло в Византии.

Попытки таких императоров, как Алексей Комнин, заимствовать рыцарские атрибуты, иногда целиком с рыцарями и конями, результатов не дали. Потому что в империи не успели сложиться отношения личной зависимости крестьянства от класса воинов, которые, в свою очередь, были обязаны за это осуществлять защиту страны.

Почему же это не произошло?

Потому что когда Византия подошла к этой стадии, т. е. когда начали завязываться именно ранние феодальные отношения, она как раз лишилась земель и масс крестьянского населения, которые могли бы попасть в «крепостную» (используя русскую феодальную терминологию) зависимость. Одновременно бы началось формирование рыцарского сословия, единственной адекватной системы защиты в Средневековье. Так вот, в этот момент и произошла битва при Манцикерте, в результате которой моментально были захвачены или отделены от империи все земли Малой Азии с основным сельским населением страны.
Именно поэтому все попытки многих выдающихся советских византиевистов найти в Византии «феодализм», как, впрочем, и поиск его же у кочевников в советский период, не увенчались успехом.

С VII века основой армии оставался стратиот, свободный крестьянин-общинник, который в случае военной угрозы должен был выступать на войну полностью вооруженный и снаряженный. Но на практике все было не так. Начиная с того момента, когда Византия стала исключительно государством греческого этноса с элементами других народов, неоднородность стратиотского ополчения, низкая боеспособность фемного войска не раз ставила под угрозу само существование Ромейской империи.


Большинство занимавших шаткий трон императоров стремились стабилизировать именно фемную систему армии. Шаткий, потому что византийские василевсы никогда не были монархами в феодальном смысле этого слова, ни «святыми», как в Европе, ни «ключниками Бога на земле», ни «солнцем праведным, светилом Русским», как было совершенно аналогично в Европе, на Руси-Русии.

Оттого что в Европе и на Руси государство строилось из личной служебной преданности, государь – хозяин двора, а в Византии оно существовало на базе отвлеченных государственных понятий, заложенных в период Рима.

Нужно согласиться с Э. Гиббоном, что в плане развития общества Византия представляла постоянный регресс. И пусть нас не вводят в заблуждение периодические победы, расширение границ и нестабильные «ренессансы» в области культуры. Кстати, именно здесь мы находим явное подтверждение этому: постоянное обращение, я бы сказал, маниакальное, к истории, в частности к Гомеру. В описываемый здесь период авторы буквально соревновались, кто из них более «гомеристый». А современным альтернативщикам – мучайся: прочитай в переводе Льва Дьякона про тавроскифов и выискивай предков «грозных росов» в Таврии и Великой Скуфи.

Но вернемся к нашим событиям.

Ключевой загвоздкой была проблема «свободного общинника» (он же чаще всего и стратиот), воина по призыву. Несмотря на постоянную угрозу военных вторжений, стратиот-крестьянин видел больше выгод в обработке плодородной земли в благоприятных климатических условиях Малой Азии, нежели в участии в сражениях на её пустынных границах, а уж тем более в Европе: Далмации, Италии, Сицилии и т. д. Кстати, именно поэтому только пограничные фемы и оставались наиболее боеспособными.

И дело тут не в том, что, скажем, армяне пограничных фем были более воинственными, чем греки, а в том, что к «воинственности» понуждала и понуждает среда обитания, внешняя угроза или потребность в агрессии, а не гены. Никакой надобности общинник-стратиот из Опсикия в войне на границах или уж тем более в завоевательных походах не испытывал, тем более что последние часто не приносили успеха и обогащения.

После смертельной опасности VII веке, когда арабы почти каждый год совершали набеги на Малую Азию, с отодвиганием зоны безопасности на протяжении последующего времени все дальше на восток, в Месопотамию и Сирию, снижалась и «воинственность» стратиотов из фем, далеких от зоны боевых столкновений.

Стандартные процессы разложения общины, потери земель стратиотом-общинником и захваты сельхозземель служебной аристократией, динатами (δινατοι), говоря по-русски – обояривания, шли как раз в период конца X–XI вв. Этому процессу противились и его сильно тормозили любые адекватные императоры, чаще всего сами выходцы из служебной знати:


Формирование сеньорий не является признаком феодализма, крупное землевладение может быть при любом строе. Феодализм – это прежде всего получение в держание земли за службу, с прикреплёнными крестьянами. Но он на собственно византийской почве так и не появился естественным путём. Крестоносцы ввели его явочным путём после 1204 года, но об этом не сейчас.

В период византийского Ренессанса Х века победы византийского оружия были обеспечены и восстановлением фемного строя, и ослаблением воинственных соседей: стратиотам, полководцам и императору это принесло личное обогащение.

Учитывая естественную шаткость фемного войска, императоры вынуждены были привлекать на службу наёмников. Которые обеспечивали безопасность не только стране, но и собственно текущему избраннику, императору. Ресурсы страны позволяли нанимать наемные отряды. Если у фемного войска были одни проблемы: низкая мотивация, отвлечение от основной хозяйственной деятельности, слабая обученность и комплектация вооружением и снаряжением, особенно в условиях постоянного усиления конного боя, то у наёмников были свои недостатки.

Наёмники чаще всего были профессиональными воинами, для которых война была не только системой обогащения или профессиональной деятельности. Для них война была естественным состоянием, жизнью. Но они требовали для содержания больше ресурсов, чем фемное воинство, их легко могли перекупить враги или этнически близкие противники (печенеги – турки). Вдобавок ко всему они сами могли быть источником смут и бед для василевса и ромейского царства. И всё это – в отличие от феодального войска, наиболее актуального для этого периода для аграрного общества христианского мира, с преимуществом которого ромеи начали знакомиться буквально в описываемое нами время.

Почему христианского? Потому что во всех варварских королевствах Европы феодализм принял как основу общества «христианскую иерархию», а король или русский царь были из сакральных династий, условно говоря, наместников, ключников и т. д. Бога на земле. И христианство было неотделимым компонентом феодализма, там, где не было христианства, не могло быть и феодализма.

Суета сует

После смерти Василия Болгаробойца в 1025 году в более-менее спокойных внешних условиях тут же началась борьба за власть и чехарда в правлении. Сменивший Василия Болгаробойца его больной брат царь Константин VIII, выдал замуж свою развратную дочь Зою за престарелого эпарха столицы Романа Аргира, который вскоре и стал императором Романом III (1028–1034). Которого отравила императрица Зоя, сделав своим мужем и василевсом своего любовника Михаила IV Пафлагона (1034–1041). Он оказался серьезно болен эпилепсией. Но умер от водянки. После его смерти престол занял его племянник, происходивший из простых ремесленников-конопатчиков, Михаил V Калафат (1041–1042).

Такие проблемы в правлении усугублялись тем, что на границах империи стали сгущаться тучи, разразившиеся в последующие тридцать лет стальными ливнями.

В ходе мятежа в столице, связанного с отстранением Михаила V Зоей, она стала самодержавной императрицей вместе со своей сестрой Феодорой. Последняя снова выдала замуж Зою, теперь за плейбоя Константина, который и стал василевсом Константином IX Мономахом (1042–1056). Мономах, покупавшись зимой в море, простыл и умер. Оставшаяся одна Феодора (1055–1056), умирая, назначила царём престарелого Михаила VI Стратиотика (1056–1057).

Такая ситуация вынудила войска восстать, и императором стал воин и полководец Исаак I Комнин (1057–1059), но тот тоже заболел, и на трон вступил Константин X Дука (1059–1067).

После его смерти от продолжительной болезни в 1067 году его жена Евдокия совместно с малолетними детьми Михаилом и Константином взялась править. И приняла она власть в разгар повсеместного наступления врагов на границах. Но Евдокия, понимая, что власть без опоры на силу не удержать, вышла замуж за воина и красавца, выходца «из древнего и богатого рода» Романа Диогена. Это был брак по расчету, претендентами на руку Евдокии и престол были так же Никифор Вотаниат и Ксифилин Варда. Вот как его описал историк и логофет армии Михаил Атталиот императора Романа:


Он был сыном Константина Диогена, выдающегося полководца Василия II Болгаробойца, да и сам воин, имеющий опыт боевых действий.

А тем временем империя потеряла практически всё в Италии, не прекращались набеги кочевников на Балканах, но ключевая проблема страны была на Востоке, там, где были основные земли империи, где проживало её основное население, где ковалась экономическая мощь.

Турецкий султанат

Огромный конгломерат огузских племен и родственных им тюрок, халаджей и курлуков, туркменов, кочевал в степях Приаралья и Северного Прикаспия, доходя до Западного Семеречья и границ Мавераннахра с севера. В ходе очередной междоусобной борьбы в степи вождь племени кыныч, кочевавшего в низовьях Сырдарьи, Сельджука ибн Тугака, объединяет огузов и туркмен в орду, члены которой стали называться сельджуки.

Это произошло в середине Х века. Сельджуки вступили в борьбу с караханидскими тюрками, которые наступали с востока на Самарканд на стороне династии Саманидов, но вместе с ними потерпели поражение. Сельджуки откочёвывают на запад, в Хорасан (территория Восточного Ирана и Афганистана), который входит в государства династии Газневи с центром в современном Афганистане. Здесь правит Масуд ибн Махмут (1030–1041). Дальше их путь лежит в Туркмению, где они и остановились.

Их племена возглавляют братья Дауда Чагры-бек и Мухаммад Тогрул-бек (Тугрул) и их дядя Муса ибн Сельджук. Но в засушливой степи сельджукам не хватает пастбищ, вдобавок ко всему им необходим обмен с земледельцами, кочевники не в состоянии производить то, что есть у оседлых народов. И они просят султана Масуда ибн Махмута выделить земли у городов Ниса (вблизи современного Ашхабада) и Феравы. За что обещали нести военную службу и уплачивать налог. Они уже послужили Махмуду как наёмники.

Но грозный правитель страны, которая успешно не только противостояла набегам туркменов с севера, но и сама совершавшая неоднократные походы в Индию, отказал им в этом и решил покарать дерзких пришельцев. Летом 1035 года он двинулся в поход против них, но его войско попало в ловко расставленные ловушки сельджуков и погибло. На протяжении всей истории сельджуков засады и ловушки будут их фирменным стилем боевых действий. Впрочем засады, умение заманить в ловушку – эти методы были естественными для всех кочевников. Как сказал эмир Масуд:


Братья сельджуки получили что хотели в южном и западном Туркменистане и заключили мирный договор. Ряд попыток эмира Масуда и его полководцев справиться с турками провалились, в мае 1040 года он, собрав огромную армию, встретился с турками у стен крепости Денданакан у г. Мерв (в Туркмении). В этом сражение газневиды использовали сто слонов, но легкая турецкая конница измотала противника в трехдневном бою, обратив его наконец в бегство.


Победа под стенами Мерва означала возникновение турецкого государства сельджуков. Оно сопровождалось массовым переселением огромного числа кочевников тюрок из Казахстана и Средней Азии на территорию Ближнего и Среднего Востока, Передней Азии и даже в степи Восточной Европы, куда двинулись узы-огузы или торки.

Основной ударной частью войск было племенное ополчение туркмен, огузов и частично кипчаков. Но в это же время под воздействием оседлых государств у султанов начинает формироваться собственное конное войско из рабов, гулямов, и из служилых людей, тем более что происходит массовый переход воинов из государства Газневи к туркам, о чём свидетельствовал Никифор Вриенний.

Экспансионистские устремления сельджуков, как и позднее османов, поддерживали постоянно подходившие из степей новые ополчения новых племён. В 1040 году начался захват земель в Северном и Западном Афганистане. В 1043 году был захвачен весь Хорезм. В 1042 году Тогрул-бек отправил 10 тысяч всадников в набег в Восточную Анатолию.

Узы (огузы) из степей Восточной Европы прошли Кавказ и разграбили персидский Ирак. А сельджуки начали планомерный его захват с 1046 года. В 1055 году Тогрул-бек захватил Багдад, куда его призвал халиф, который был игрушкой в руках династии дейлемитов, иранского этноса, Буидов. Это сделало турецкого султана защитником веры и халифа в Багдаде.


Одновременно их вассалом стал Южный Азербайджан. Ситуация в этих районах была постоянно напряженная, шла бесконечная борьба мелких государственных образований между собой и при поддержке соседей. Как защитник халифа в Багдаде сельджукский султан вступил в борьбу с Фатимидами халифами.

В одном из походов, как описывает Никифор Вриенний, муж Анны Комнин, турки, возвращаясь из неудачного похода против сирийских арабов, проходили мимо пограничных крепостей Византии, желая заключить мирный договор и срезать путь через византийские владения, попросили разрешения у местного дуки Стефана, дяди известного чиновника (до 1050) и патриарха Константина Лихуда (1059–1063). Тот, бахвалясь, отказался от предложения и напал на турок. Стефан потерпел поражение и попал в плен к Кутлуму, который продал его в Тибризе, прибыл к султану и, как пишет Вриенний, сообщил:


Турецкая армия, повоевав в Закавказье, осаждала Карс, Эрзерум и Манцикерт. А в 1058 году эмиры захватывают Карс. Именно перечисленные крепости на границах империи были основой её обороны, в то время никакой эшелонированной обороны не существовало, с падением пограничных крепостей открывался путь в Малую Азию.

Если завтра в поход

В то время, когда турки активно действовали на границах империи на востоке, их собратья-узы появляются в огромном количестве на Дунайской границе. Узы или гузы прошли степями Восточной Европы, в 1055 году они подошли к границам Руси, став в устье реки Сулы у г. Воине на зимовку. Обычная ситуация, когда зимой кочевникам не хватает еды, и они начинают нападать на земледельческие территории, произошла и здесь. В таких условиях князь Всеволод Ярославович атаковал орду и отогнал её в степь, возможно, это была часть всех гузов, прибывших из Казахстана.

В историографии есть мнение, что Всеволод Ярославович, женатый на Марии, дочери Мономаха, действовал по просьбе Константинополя, помогая империи. Сложно сказать, так ли это было, но в 1060 году Изяслав, Святослав, Всеволод и полоцкий князь Всеслав с «воями» на конях и лодьях атаковали и победили торков. Часть из них поступило на службу Руси в XII веке в составе кочевого объединения Чёрных Клобуков.

Но это не спасло Ромейское государство, эти или новые волны кочевников переходят Дунай в 1063 году и совершают набеги до стен Константинополя. В том же самом году, когда султаном сельджуков стал Альп Арслан. Многие историки предполагают, что это был комбинированный поход против Ромейской державы, хотя здесь больше модернизации, потому что орды севера действовали без какого-то взаимодействия с Сельджукской империей.

Но чудо – внезапно обрушившаяся на кочевников болезнь ликвидировала смертельную угрозу.


В самый разгар опасностей, которые обрушились на все границы Ромейской империи, к власти приходит сын Константина Диогена – Роман IV Диоген.

Он делал свою карьеру в действующей армии, был настоящий воин-богатырь, дукой пограничной Сардики или Сердики (совр. София) в Болгарии. Роман неоднократно сражался с кочевниками печенегами и венграми. Хитроумный «министр» Михаил Пселл укорял Романа в том, что он слаб и в тактике, и в построении полков, и в полеоркетике. Сложно судить, насколько разбирался в этом сам Михаил, автор дошедшей до нас «Истории», политик и интриган, гордившийся своей начитанностью.

Византия держалась на балансе сил общин или в период распада последней на балансе аристократических партий. Две партии в высшем руководстве империи: гражданская и военная, сражались между собой за власть, иногда их интересы перемешивались. Эта борьба и разорвала империю в период, когда исторические условия требовали автократичную (самодержавную) и сакральную систему управления. Но власть императора таковой никогда не была.

Даже против Романа, который свое недолгое правление провел в походах, сформировалась партия противников: это был кесарь, дядя маленького императора, Иоанн Дука и его сыновья, Михаил Пселл, Никифор Палеолог. На его стороне были родственники императрицы Константин и Никифор Кирулларии.

Роман же свое правление начал со сбора войска для похода на восточную границу.

Продолжение следует…