Школьное образование в Китае — советские методы в XXI веке

Проблема «отцов и детей» издревле волнует умы человечества. Из невозможности её научно осмыслить набрала ход концепция, что стадии взросления человека настолько биологически обусловлены, что неизбежно чуть ли не полностью «окуклены» культурно и социально. Дети, подростки, молодёжь на каждой из этих стадий живут в своём отдельном мирке, со своей культурой, мировоззрением, интересами, потребностями, модой, которые якобы недоступны пониманию взрослых. Родители и педагоги, в свою очередь, максимально пытаются оградить их от взрослой жизни с её проблемами, трудностями и конфликтами.

Примерно также происходит и в отношении поколений. Каждые новые поколения с пренебрежением смотрят на своих предшественников, на достижения прошлого, на заслуги прежних; убеждают себя, что их интересы, потребности, взгляды принципиально иные, новые и прогрессивные.

Проблема «отцов и детей» усилилась со стремительным темпом научно-технической революции. Новые технологии меняют быт, ускоряют коммуникации, трансформируют формы труда, и представители старших поколений не всегда поспевают за ними. Но не в силу биологических причин дряхления, а потому что стеснены атмосферой, живут в условиях социокультурной изоляции и самоизоляции. Да и нынешний скачок технологического уклада, связанный с появлением компьютеров, не настолько сильный, скажем, как тот, что был вызван электрификацией. Поколения последней трети XIX веке в детстве катались на конке, а в зрелом возрасте летали на самолётах, слушали радио и смотрели телевизор, предвкушая первый полёт человека в космос.

Дисгармония в отношениях поколений говорит о неравномерности развития людей и о господстве стихийных процессов в социализации. По идее, должно быть так. Взрослые являются носителями мудрости и опыта, молодые поколения должны перенимать эту мудрость и учиться на этом опыте, в итоге став лучше во всём: в продуктивности, морали, интеллекте. Но на деле часто наблюдается скачкообразность смены качества человеческого материала в смене поколений, а многим даже кажется, что каждая новая поросль всё больше деградирует.

Управлять социализацией никто пока не научился. Педагогические в широком смысле слова теории, доктрины, концепции бесконечно далеки от того, чтобы носить гордый статус научности. Это такие дремучие потёмки познания, что о дальнем космосе мы знаем больше, чем о том, как гарантированно обучить и воспитать подрастающие поколения. Все наработки человечества в этом отношении достигнуты методом проб и ошибок, основаны на методологии житейского здравомыслия. Настоящий педагог занимается скорее искусством, чем наукой.

Если же находится педагогическая теория, которая кладёт в основу какую-то монометодологическую концепцию, например фрейдизм, социал-дарвинизм, психологию личности, правосознание, то она оказывается просто неприменимой в реальной жизни.

Ещё более спорны педагогические теории, основанные на локальных экспериментах. Например, известный эксперимент Милгрэма будоражил умы социологов, психологов и педагогов почти пятьдесят лет, пока не выяснилось, что его результаты, по сути, были недобросовестными. Советский так называемый Загорский эксперимент подобным недостатком не страдал, но и его выводы оказалось невозможным экстраполировать на всё общество. Советская общественная система активно воспитывала всех детей, подростков и взрослых в духе трудолюбия и служения обществу, однако смена политического вектора практически моментально аннулировала весь воспитательных эффект и общественная мораль перевернулась по историческим меркам в одночасье.

Главным, как мне кажется, недостатком современной педагогической теории является неверное понимание объекта и субъекта образования и воспитания. Считается, что объектом педагогики является индивид, который рассматривается как личность, развитие которой и становится целью педагогического воздействия. На самом деле в основном воспитывают обстоятельства, атмосфера, окружение. Таким образом, сам педагог, воспитатель, родитель являются не меньшим объектом педагогики, чем ребёнок, подросток и молодой человек. Говорят, каков поп, таков и приход. Здесь же уместно переформулировать: каков поп, таковы и прихожане. И достучаться до воспитуемого индивидуально намного сложнее, а порой и вовсе невозможно, нежели сформировать коллектив, атмосфера и тон которого послужат надёжным инструментом воздействия и управления педагогической деятельностью. Коллектив семьи, друзей, школьников, студентов, работников, воспитание как самовоспитание воспитателя и воспитуемых — это те факторы, на которые указывает продуктивная практика. Всё как в руководстве и управлении людьми.

Важнейшим элементом современной социализации является система образования. К XX веку практически все страны пришли к пониманию, что образование и воспитание подрастающих поколений должны вестись системно, институционально, давая приемлемый по качеству и, главное, массовый результат. Однако следует понимать, что система образования и воспитания является особым, но всё-таки срезом общества, всегда отвечает характеру государства, которому принадлежит. Не бывает так, что в обществе господствуют одни отношения, а система образования внедряет иные; она всегда приспосабливает формирование личности к тому общественному запросу, который выдвинула жизнь.

Российская система образования переживала зигзаги развития вместе с политическими и социально-экономическими зигзагами развития страны и государства. Сегодня всё чаще звучат голоса о необходимости частичной реабилитации советского опыта, признаются фундаментальные преимущества системы образования, от которой во многом отказались в 1990-е гг. И в этой связи можно взглянуть на Китай, потому что школьное образование у китайцев является примером развития и адаптации советской системы в современных условиях XXI в. Китайское школьное образование по факту имеет преимущество перед западным, что отмечается практически во всех специализированных публикациях. Китайские школьники в среднем лучше владеют учебным материалом, у них шире мировоззрение, они банально грамотнее своих американских и европейских сверстников. Эффективность китайской школы стала залогом формирования крупного слоя инженерно-технических, научных и педагогических кадров ещё в период разрыва отношений КНР и СССР, когда мы перестали оказывать помощь Китаю. И сегодня «китайское экономическое чудо» было бы невозможно без кадров, которые даёт местная система образования. Конечно, не нужно забывать и о том, что многие китайцы получали и получают высшее образование на Западе. Некоторые из них потом возвращаются на родину. Но и при таком сценарии китайское школьное образование выглядит в выгодном свете, так как китайские студенты-иностранцы известны прежде всего великолепной подготовкой и высокой дисциплиной.

Главная проблема, которая стоит перед любыми организаторами системы образования, — это качество педагога. В воспитании и образовании фигура учителя является даже более значимой, чем фигура руководителя в производственной деятельности. Её значение сравнимо со значением роли полководца, только в войне можно обойтись десятком толковых полководцев, а в образовании нужны десятки тысяч прекрасных учителей.

К сожалению, так сложилось, причём во всех странах мира, что в учителя в массе своей идут люди не из соображений призвания или высокого долга. Или можно сказать по-другому: учителя в большинстве своём являются простыми наёмными работниками, формально выполняющими поставленные задачи в условиях полного отсутствия какой-либо ответственности за результат.

Сорок лет назад на Западе учителя преподавали христианскую мораль и протестантскую этику. А сегодня им спустили новую методичку, и они с тем же упорством и рвением преподают и воспитывают толерантность и педерастию. У нас советские учителя вдалбливали коммунистическую идеологию и материализм, а после 1991 года те же люди стали учить антикоммунизму и либерализму. То же касается и содержания естественных дисциплин: раньше стояла задача научить детей решать задачки по физике и химии, чтобы помочь усвоить учебный материал, а сегодня всё свелось к подготовке к тестам ЕГЭ. Какую задачу учителям поставят, такую они дисциплинированно выполняют. С одной стороны, это типично и нормально для наёмного труда, а с другой, в такой чувствительной области, как образование и воспитание, это превращается в беспринципность и формализм.

Чтобы компенсировать проблематику качества педагогов, известно два пути.

Первый — собрать талантливых и толковых учителей вместе в «хорошие школы» и подобрать им способных ребят, а основную массу учителей и учеников приспособить под самые элементарные задачи: писать, считать, пересказывать, пользоваться компьютером. Такой вариант превалирует во многих западных странах.

Самая могущественная и самая богата страна в мире — США — оказывается неспособной за счёт собственной системы образования даже поддерживать уровень своего научного и технологического превосходства. Американцам приходится системно организовывать «приток мозгов», вывоз талантов, как детей, подростков, так и зрелых кадров, со всех уголков планеты. Логика понятна: зачем «производить» то, что можно «купить» на «мировом рынке».

Второй — создать более-менее приемлемую систему массового образования, которая поднимет «среднего ученика» на достаточный уровень, чтобы выделялось талантов больше, чем при их изначальном выискивании и отборе. Такой путь куда сложнее. Он превалировал у нас.

Противоположность этих подходов порождает, кстати, довольно искусственную противоположность содержания образовательно-воспитательного процесса. В первом случае как бы отдаётся приоритет умению мыслить, иметь своё мнение, защищать свою позицию, «проектному мышлению», а во втором случае — знаниям, зубрёжке, объёму запомненной информации и чётким навыкам: изложение, сочинение, решение задач и т. д. И воспитываются разные качества школьников: или смелость, фантазия, оригинальность, или усидчивость, дисциплина, ответственность. Понятно, что на Западе второй подход сопрягается с тоталитаризмом, репрессивностью и подавлением воли. Хотя ещё недавно образовательные системы западных стран славились не только церковной муштрой, но и физическим насилием.

На самом деле нет никакого противоречия между зубрёжкой (то есть «механическим запоминанием») и умением самостоятельно думать. Как и нет его между фантазией/смелостью и усидчивостью/дисциплиной. Они представляют собой этапы становления интеллекта. Сначала нужно научиться быть усидчивым, дисциплинированно вызубрить определённый объем знаний, уметь пересказать и понимать уже достигнутые человечеством истины, а затем на этой «базе» формировать собственное мнение, быть смелым в суждениях и двигать понимание вглубь, в том числе используя фантазию. Мышление вообще на 9/10 — систематизатор знаний и только на 1/10 — их производитель. Западная же школа пытается перепрыгнуть трудоёмкий этап освоения уже достигнутого, приучения к основополагающим навыкам познания, впадая в идеализм и плюрализм. В итоге западный школьник, наученный «мыслить самостоятельно», если он действительно достигает высот в той или иной профессии, вынужден потом самостоятельно и со скрипом навёрстывать «зубрёжку». Потому что невозможно «мыслить» то, что не знаешь.

Естественно, такой подход не слишком продуктивен, потому что большинство даже наиболее толковых учеников при такой системе быстро влюбляются в своё мнение и плюют на познание. Быть оригинальным глупцом всегда проще, чем постигнуть интеллектуальное богатство прежних поколений. Вся эта концепция обслуживается и западной философией, которая учит, что истины не существует, для каждого правда якобы своя, а объективное положение вещей или непознаваемо, или не играет роли.

Советская система образования взяла за основу наработки феодальной, аристократической школы, педагогические взгляды Ушинского и Толстого, попытавшись их применить в народном, массовом просвещении. Американская и современная западноевропейская система образования всё больше склоняется к педагогике Монтессори. Методы знаменитой итальянки, кстати, в СССР опробовали ещё в 1920-е гг., но в итоге от них отказались как от несостоятельных.

В современном Китае система образования представляет собой дальнейшее развитие советских методов в современных условиях. Нет смысла расписывать основы школьной системы, так как они точно такие же, как были у нас. Но стоит остановиться подробно на том, что в Китае придумали нового или поменяли.

Испытывая извечный дефицит в преподавательском составе и осознавая проблематику качества педагогических кадров, в Китае несколько изменили подход к подаче материала и контролю за его усвоением.

В центре образовательного процесса в китайской системе школьного образования поставлена не столько фигура учителя, сколько учебник. В некотором смысле педагог является приложением к учебнику и контролёром его усвоения. Если у нас сначала учитель даёт урок по теме, а затем школьники закрепляют и расширяют полученные знания чтением параграфа учебника и выполнением домашнего задания, то в Китае наоборот. Дети сначала читают учебник, самостоятельно изучают материал, а потом на уроке задают вопросы, получают пояснения, выполняют задания и т. д. Естественно, в логике компенсации недостатка качества учителей контроль знаний осуществляется в основном с помощью тестирования. Китайская школа в этом смысле — это такой симбиоз советских принципов и ЕГЭ, что у большинства записных критиков нашего образования может вызвать когнитивный диссонанс.

Я не знаю китайского, поэтому не могу оценить качество школьных учебников, но точно могу сказать, что ни в советской, ни в современной российской школе практически нет учебников, по которым ученик мог бы первоначально самостоятельно освоить тему. Но как-то китайцы эту проблему решили, смогли написать какие-то, видимо, удачные учебники. По крайней мере, логика понятна, написать классный учебник всё-таки проще, чем подготовить сотни тысяч классных учителей.

В центре воспитательного процесса в китайской школе поставлена тоже не столько фигура учителя, сколько полууставная дисциплина и неусыпный контроль педагогов за поведением и соблюдением всех правил и предписаний. Такой характерный момент можно привести из одного интервью с китайскими школьниками старших классов, переведённого на ютюбе. Они говорят, что когда гуляют по городу, то стараются делать это не в школьной форме (в Китае школьная форма представляет собой спортивный костюм с логотипом школы), потому что если начнут шалить, то бдительные граждане могут позвонить в школу и нажаловаться, и детишкам за это влетит от завуча. И самокритично добавляют, что в школьной форме они ведут себя всегда намного приличнее, так как нельзя позорить свою школу.

Пожалуй, важным элементом воспитания в китайской школе является пионерская организация, как в СССР.

Чтобы вся эта система успешно функционировала, школьники проводят в учреждении почти весь день, они там изолируются от собственной лени, бездельничанья и дурости. Видимо, китайские организаторы образования внимательно следили за нашим советским опытом и выявили главный недостаток — дефицит контроля. Образовательный процесс в советской школе давал сбой только тогда, когда учителям и родителям не удавалось заставить или мотивировать ученика. Китайцы решили эту проблему радикально и элементарно — загнав школьников в школу почти на весь день. Это нечто похожее на наши суворовские училища. Занятия начинаются в 6–7 часов утра, потом идут уроки, затем выполнение самостоятельных заданий под присмотром учителя. Традиционные учебные дисциплины переплетаются со всяким рисованием, пением, рукоделием, художественной самодеятельностью и военной предподготовкой. Домой ребята возвращаются уже после конца рабочего дня на ужин.

Занимаются школьники в огромных классах до 60 человек в холодных помещениях. Очень много внимания уделяется физкультуре и спортивной подготовке. Так что знаменитое китайское трудолюбие — результат не только «азиатского менталитета», но и достаточно суровой школьной системы, в которой всё построено на правильно организованном принуждении и дисциплине.

Такой подход вынудил китайцев значительно сократить количество сельских школ. Школы в Китае в основном расположены в крупных населённых пунктах, а ребята из сёл, посёлков и пригородов проживают в специальных общежитиях при школах, отправляясь домой только на выходные.

Описанная схематика выглядит довольно привлекательно, но это не значит, что в Китае нет проблем, а китайские школы лишены недостатков. Китайские «реформы и открытость» — это внедрение рыночных отношений, вместе с которым произошёл колоссальный рост конкуренции внутри общества. Школьное образование это не просто не обошло стороной, а в нём эта конкуренция приняла наиболее ожесточённые формы. Китайские государственные школы не осуществляют предварительный отбор учащихся, они учат всех, у кого есть прописка на вверенном школе участке. Но качество школ очень неравномерное. Китайские родители буквально сходят с ума, чтобы пристроить своё чадо в хорошую школу, готовы брать живодёрскую ипотеку, только чтобы прописать ребёнка в крупном городе. От того, какую школу закончил ребёнок, почти гарантированно зависит его шанс поступления в престижный ВУЗ. В Китае есть школы, которые хвастаются тем, что 90% их выпускников поступают в ведущие ВУЗы страны. В свою очередь, от диплома прямо зависит будущая карьера человека. Всё намного жёстче, чем у нас.

Китайское ЕГЭ — это чуть ли не главное событие в жизни ребёнка, он к нему готовится под огромным давлением. В интернете множество видео, в которых китайские родители в момент сдачи их детей этого ЕГЭ бегают буквально с ножами и палками вокруг здания, отгоняя водителей и пешеходов, чтобы они не шумели и не мешали экзамену. Естественно, что такая атмосфера и подобное давление угнетают детей, ожесточают их. Школьный период жизни китайца, особенно старшие классы, — один из самых напряжённых и сложных.

Такая конкурентная атмосфера не только мешает развитию коллективизма, но и вызвала к жизни огромный, полумошеннический рынок репетиторских услуг. В итоге китайское правительство запретило вообще частное репетиторство и потребовало от школ снизить накал страстей и нагрузку на детей. Сверхконкуренция и перенапряжение стали побочным эффектом китайской школьной системы в рыночных условиях.

Тем не менее китайский опыт представляет интерес для России. Когда-то они перенимали и адаптировали наш опыт, теперь можно и нам присмотреться к китайскому опыту. И если сравнивать школы Китая и школы западных стран, то, конечно, полезного и интересного больше у наших восточных соседей.

Да, обойдя вопрос качества педсостава, в Китае по сути создали такую бездушную машину по производству образованных кадров, в которой роль и место учителя минимальны, всё построено на организации, бюрократии, дисциплине и контроле. Но это не означает, что выпускники китайских школ — как штампованные болванки, не способные к творчеству и самостоятельному мышлению. Технологический рывок Китая в космосе, телекоммуникационных сетях, железнодорожном транспорте, робототехнике показывает, что с инновационным мышлением, воображением, инженерным творчеством всё у них в порядке.

Проблематику «отцов и детей» кое-как в Китае решили, по крайней мере со стороны «отцов». Старшие поколения через государство активно вмешиваются и управляют образовательным и воспитательным процессом подрастающих поколений, требуя от них в итоге отдавать долг обществу, быть ответственными и дисциплинированными работниками. Поколения сменяются, и, несмотря на все политические и экономические перипетии, устойчивость общества налицо. Китай с каждым поколением живёт лучше и динамично развивается. Не последнюю роль в этом играет школьная система.

Анатолий Широкобородов,