Имперское прошлое России: границы российской власти на Камчатке

На отдаленных окраинах Российской империи центральная власть никогда не была достаточно прочной. Так было и на полуострове Камчатка. В начале прошлого века тюлений мех и рыба привлекали туда сначала американцев, а затем японцев. Русским это не нравилось, и они сумели-таки удержать свой контроль над территорией. Что же помешало иному развитию событий?

...Прибывший из Петербурга ревизор увидел картину полной разрухи. "Присутствие государства в этом отдаленном регионе Российской империи не ощущается, хозяйство находится в упадке, а население лишено каких-либо перспектив" — так описал чиновник Петр Сулковский результаты своей инспекторской поездки на полуостров Камчатка в 1881 году.

Другие наблюдатели формулировали свои впечатления еще мрачнее: "У человека без твердого характера и высоких моральных устоев тут только два пути — или сойти с ума, или спиться". И это все 1881 год, год убийства продавшего Аляску Америке императора Александра Второго...

Для столь плачевного состояния самой восточной окраины Сибири, отделенной от Аляски только Беринговым морем, имелись структурные причины. Некогда процветавшие портовые города, такие как Петропавловск, утратили свое стратегическое значение как опорные пункты империи на Дальнем Востоке, где Россия постепенно сворачивала свое присутствие.

После продажи Аляски Соединенным Штатам в 1867 году объекты здешней колониальной инфраструктуры, через которые поддерживались контакты между Камчаткой и "Русской Америкой", были демонтированы.

Ситуация была мрачной, и казалось, что наконец-то не стало никаких перспектив ни у Камчатки, ни у расположенного севернее и еще менее населенного полуострова под названием Чукотка. В столице Российской империи Санкт-Петербурге интерес к таким отдаленным региона был почти нулевым. Дошло до того, что даже отвечающий за эти области генерал-губернатор Восточной Сибири заявлял будто бы, что эти территории — "пустыни с непонятным будущим".

Однако в последующие десятилетия интерес к Камчатке у российской политики иногда вспыхивал. Власти думали, как можно использовать экономический потенциал региона. Но больше их волновала другая проблема: они не были уверены в лояльности местного населения и в собственной способности контролировать территорию.

Лишь спустя семь десятилетий эти вопросы были окончательно решены. Это был трудный процесс, показавший, насколько нестабильной в реальности была власть империи на ее отдаленных окраинах.

Вопрос о лояльности населения возник не только потому, что Камчатка находилась в 6350 километрах от российской столицы. Растущую конкуренцию центральной власти составляли и соседи с другой стороны Берингова моря. После того как Россия после 1867 года частично покинула регион, Камчатка за короткое время превратилась в область, где доминировала Америка.

Подобная "американизация" была следствием трансграничной добычи "мягкого золота". Цивилизованные американские фирмы конкурировали между собой за мех каланов и соболей. Поскольку защита животных еще не вошла тогда у американцев в моду, особенно желанной добычей были шкуры морских котиков, мех которых пользовался огромным спросом в последней трети XIX века. Котиковые шубки были статусными символами в таких настоящих мировых центрах, как Париж, Лондон и Нью-Йорк.

Особенно выделялась на общем фоне одна компания, которая не только поддерживала всемирный котиковый бум, но и извлекала из него прибыль. Речь об Alaska Commercial Company (ACC) со штаб-квартирой в Сан-Франциско. С 1871 года она контролировала весь бизнес на мехе котиков.

На основе долговременных концессионных договоров с американским и российским правительством АСС удалось всего за пару лет создать трансграничную империю, базирующуюся на массовой добыче дальневосточных морских котиков.

Это сопровождалось не только установлением практически полного контроля над многими островами в северной части Тихого океана, но и налаживанием транспортных путей для перевозки шкур и снабжения российских портов различными товарами. То есть без американцев там бы все погибло, и США взяли на себе те обязанности, с которыми российские власти и предприниматели справиться не сумели.

Если мы взглянем на ситуацию глазами людей начала 70-х годов XIX века, американское присутствие на Камчатке казалось прагматичным и вполне понятным решением. Но спустя одно десятилетие отношение властей России к этому отдаленному региону изменилось. Царь Александр III стал проводить более консервативный курс, чем его отец. Теперь у националистически настроенных властей России возникло ощущение, что американские торговцы пушниной подвергают опасности целостность империи и расшатывают лояльность подданных по отношению русскому флагу.

В 1881 году чиновник Петр Сулковский послал такое нелицеприятное сообщение в Санкт-Петербург: "Американские подданные олицетворяют собой духовную и экономическую власть в регионе. Они задают тон общественной и частной жизни. В своих руках они держат судьбу всего населения Камчатки". Поэтому, по его словам, у многих возникает ощущение, "что эта область России не нужна и стала для нее непосильной ношей".

Такой же точки зрения придерживался не только Сулковский: жалоб на постоянно растущее присутствие американцев на северо-восточном побережье империи становилось все больше и больше. Один из офицеров российского Генерального штаба отмечал, например, что подданные царя не только "одеваются как жители Сан-Франциско", но и охотно перенимают "новые привычки, взгляды и нравы".

При этом имелись в виду не только жители портовых городов, но и коренные группы населения Камчатки: например, ительмены и коряки. Они занимались торговлей с американцами, а те с помощью смеси из алкоголя, ружейных патронов и дешевых безделушек выводили их из-под русского влияния. По крайней мере, именно так видели действия американцев российские чиновники.

То, что за желанием последовать за американцами могли стоять рациональные экономические интересы коренных групп населения, государственным чиновникам в голову не приходило. Они думали лишь о "чести" и выгоде империи, о так называемом патриотизме. Однако у властей не было ресурсов, чтобы сделать империю чем-то привлекательным для жителей Камчатки или других прибрежных областей Дальнего Востока.

В особенности это относилось к народности под названием алеуты. Они населяли Командорские острова, лежащие восточнее Камчатки. Их судьба наглядно демонстрирует, насколько безразлично именно российские власти относились к неевропейским группам населения Дальнего Востока.

С одной стороны, алеуты были незаменимы как рабочая сила, так как именно они добывали котиков, снимали с них шкуры и консервировали их для транспортировки. С другой стороны, они считались российскими властями ненадежными элементами. Чиновники относились к ним с недоверием, не одобряли их образа жизни и пытались регулировать его вплоть до вмешательства в частную жизнь людей.

В этих отношениях мало что изменилось и в последующие десятилетия. В то, что алеуты на Командорских островах или вообще коренные жители Камчатки когда-нибудь станут верными "детьми государя", в чиновничьих ведомствах не верил никто.

Именно так возникла ситуация, которая сохранилась затем и в советское время: Российская империя не была в состоянии полностью контролировать положение в прибрежных регионах и не могла рассчитывать на лояльность их жителей.

У государства не было решения этой проблемы. Концессии, предоставляемые американским фирмам, приносили деньги, но таили в себе проблемы. Многие российские наблюдатели писали, что цивилизованные американцы пользовались этими концессиями как индульгенцией на разграбление региона. Хотя российские власти постоянно расширяли систему береговой охраны, из-за недостатка личного состава и материальных ресурсов она оставалась слабой, и американцы активно вывозили шкуры и все, что им было нужно. Контролирующие инстанции были всего лишь символами суверенитета России над этими территориями.

После того как в конце XIX века "американскую угрозу" удалось частично взять под контроль, проблема возникла с другой стороны: Камчатка из-за своего рыбного богатства попала в зону интересов Японии. На рубеже веков японские рыболовецкие компании стали доминирующими экономическими субъектами в регионе.

С российской точки зрения, это была все та же неприятная история, только на этот раз не с США, а с Японией. Врач Владимир Тюшов написал в 1903 году: "Настало время решать — оставить ли Камчатку России или отдать Японии. Кто здесь хозяин: русские или японцы?"

Русско-японская война 1904-05 годов лишь на время сократила постоянно растущее присутствие Японии в регионе. А с крахом Российской империи в результате большевистской революции 1917 года пали и последние бюрократические барьеры, ограничивавшие деятельность японских рыбаков. Во время гражданской войны в России связь Камчатки с европейской частью России была утрачена на несколько лет. Регион Дальнего Востока стал одним из последних в России, где была установлена советская власть.

Во время гражданской войны произошел один из самых невероятных эпизодов в истории борьбы вокруг Камчатки. Осенью 1920 года в Москве объявился американский бизнесмен Вашингтон Вадерлип. Он предложил большевистскому руководству грандиозную сделку. Американец хотел получить на 60 лет в свое полное распоряжение природные ресурсы Камчатки и некоторых обширных областей Сибири. За это он обещал предоставить материальную компенсацию, но — главное — обеспечить признание Советской власти правительством США.

И вот что показательно: "хану Камчатки", как назвала его New York Times, действительно удалось заключить с советским правительством соглашение. Но вскоре выяснилось, что Вандерлип — проходимец, он преувеличивал свое влияние на власти США. Кроме того, соглашение из-за реального соотношения сил в регионе не имело никаких шансов, и договор так и не вступил в силу.

После того как большевики победили в гражданской войне, они оказались перед лицом той же дилеммы, что и царские чиновники. Так как они мало что могли сделать против японского доминирования, они решили раздавать направо и налево концессии. Речь зашла и о правах на рыболовство для японских фирм.

Правда, влияние японцев сокращалось по мере того, как сталинскому государству удавалось утвердиться и на Дальнем Востоке. Но лишь Вторая мировая война положила конец последним японским концессиям на Камчатке.

Только после 1945 года претензии Советского Союза на Камчатку больше не подвергались никаким сомнениям. Полуостров обозначил собой восточную границу ядерной супердержавы, которую внешний мир решил изолировать — и изолировал. (Очевидно, автор решил не вспоминать о реальной дружбе Москвы в 1950-е годы с Китаем и КНДР, а затем и с Вьетнамом, причем в постсоветский период — еще и с Камбоджей. Прим. ИноСМИ.) Камчатка стала закрытой военной зоной, куда можно было проникнуть только по особому разрешению.

Тот, кто сегодня оказывается на Камчатке, проезжает по дороге из аэропорта в Петропавловск мимо необычного памятника — на постаменте стоят два медведя, а под ними стоит надпись "Тут начинается Россия".

Скрытый смысл этого сообщения ясен. Но если посмотреть на противоречивую историю региона, то надпись можно воспринять и как самовнушение. Ведь то, что сегодня кажется "русским", не всегда было таким.