Битва князя Владимира с византийцами в 1043 г. Радзивиловская летопись. XV в. Миниатюра
Мы остановились на последней осаде, произошедшей в X веке, это был поход великого князя Русского – Игоря.
Для Константинополя и для Ромейской империи часто принято писать о том, что Х век – время блестящих побед. Безусловно, этот период, формально эпоха правления Македонской династии (867–1056 гг.) – время Византийского ренессанса, больших побед на Востоке и на севере, случайного захвата Болгарии. Это пик развития, как экономики, так и культуры страны, но и век поражений-маркеров, где в ходе экспедиций гибли целые огромные армии. На что до поры до времени не очень-то и обращали внимание.
Но силы государства подтачивались исподволь: борьба за право управлять ресурсами этой великой страны наносила куда более значительный ущерб государству, чем все внешние вторжения. Битвы между теми, кто сидел в Константинополе, и теми, кто хотел занять престол в столице, никак не уступали в масштабах сражениям с внешними врагами. Именно этот фактор был ключевым в развитии Византии, который и привел, наконец, к непоправимым поражениям от соседних этносов и стран.
И на закате византийского ренессанса на Константинополь в 1043 году снова напали русы.
Об этом событии сообщают шесть византийских источников, три автора, которые были в той или иной мере прямыми очевидцами событий. Михаил Пселл был в свите василевса, Михаил Атталиат также находился в столице в это время, Иоанн Скилица, возможно, застал эти события в юном возрасте. Зонара писал через сто лет, а еще два автора просто являются компиляторами. Об этом событии писали русские летописи. Сообщали о походе русских и несколько восточных авторов.
Начало
Как же развивались события? В Константинополе на рынке произошла стычка между русами и греками, и был убит один из знатных русов. Об этом писал Скилица. Но это, так сказать, стало поводом, но была ли причина для вторжения?
Историки выдвигают разные версии.
Есть предположение, что князь Ярослав Владимирович планировал давно этот поход и искал союзников для него в Европе.
Другая версия: русских позвал на помощь восставший против нового императора Константина IX Мономаха выдающийся полководец Георгий Маниак, в войске которого были русы-наёмники.
Про первый повод можно сказать, что если и искал Ярослав союзников, то не очень продуктивно, так как он их так и не нашёл.
Что касается Маниака, то его восстание произошло внезапно, сам полководец рассчитывал на огромные награды со стороны Константина IX за свои подвиги, и мятеж не планировал. Он произошел внезапно. Поэтому он никак не мог обратиться за помощью к «архонту росов».
Что же касается повода, то его, пожалуй, следует объединить с причиной. Русов, как и варягов, было немало в армии Византийской империи. Как писал о них Кекавмен: росы – копейщики, веринги – моряки. Постоянно совершали поездки в столицу ромеев и русские купцы. Именно русский корпус, присланный Василию II от Владимира Святославовича, спас этого императора и его престол от узурпаторов.
Поэтому убийство знатного руса вполне могло быть не только поводом, но и причиной к походу.
Многие исследователи удивлялись тому, что Русь, став христианским государством, не должна была совершать нападение на свою духовную митрополию, хотя некоторые как раз и считали, что этот поход обеспечил возможность вступления на престол первого русского патриарха Иллариона в 1050 году.
Как выглядели воины именно этого периода, можно видеть на великолепном изображении из киевской церкви Св. Михаила 1060 года. Реконструкторы любят вооружение византийцев объединять под одним общим периодом X–XII вв., при некоторых общих, объединяющих элементах в каждый из этих периодов это все-таки разное снаряжение и вооружение. Церковь Св. Михаила. Киев. 1060 г. ГТГ. Москва
Ну и, конечно же, Михаил Пселл особо не озадачивался причинами, а писал в рамках письменной традиции о том, что росы, преисполненные ненависти, всегда были готовы к нападениям на Византию. Он считал, что пока у власти были грозный Василий II Болгаробоец, о чем мы писали выше, который был спасен князем Владимиром, и Константин VIII, русы не помышляли о нападениях. Но власть зашаталась при василевсах Романе III, а тем более при Михаиле IV. Именно против последнего царя и был направлен удар руссов, который достался новому царю – Константину IX Мономаху.
Михаила Пселла понять можно, он мыслил средневековыми категориями: если происшествие с убийством знатного руса произошло при Михаиле IV, при чём здесь Константин IX? Впрочем, этим он похож на наших современников, которые сводят развитие истории исключительно к правлению отдельных личностей.
Поход
Ярослав поручил поход своему 23-летнему сыну, сидевшему в Новгороде – Владимиру.
Князь Владимир совершенно в традиции походов на юг собрал войско, о составе которого мы можем только судить по косвенным данным. Войско состояло из новгородцев и киян, или из городских ополчений:
Ярослав послал сына своего Владимира на греков и дал ему много войска.
Дал он ему и варягов, возможно, тех, что были в Киеве. Так, Владимир:
«взял с собой немало, как писал Скилица, из народов, проживающих на островах Океана».
И конечно же, у князя была его дружина.
Тот же автор считал, что русов было 100 000. По оценкам современных исследователей, с опорой на русскую летопись, войско было 20-тысячным, что тоже огромная и внушительная цифра.
С момента убийства знатного руса прошло определенное время.
Все это войско двинулось на юг, где, возможно, о чём мы точно не знаем, было усилено южными воями. Оно было в Киеве в мае 1043 года.
Преодолев пороги, русы, как это еще описывал Константин Багрянородный, вошли в Черное море.
В византийских источниках речь идет исключительно о предводителе руссов – Владимире Ярославовиче, Ярослав Владимирович не упоминается.
Но вернемся к Константинополю. Незадолго до этого, в 1042 году императором после череды смен василевсов стал Константин IX Мономах. Столь важный для русской истории, символическая «шапка» которого стала царским символом на Руси.
Удар же русов был направлен не против лично василевса, а против Византии. Это была карательная акция, с целью восстановить права русов, которые были попраны, и никто не понес за это наказание.
На Дунае традиционно флотилия русов стала на дневку. Катакалон Кекавмен, стратиг дунайской фемы, предупредил столицу. Здесь произошло несколько важных событий.
Во-первых, сюда прибыло посольство от Константина IX Мономаха, которое пыталось договориться с князем Владимиром. Он был готов разумно компенсировать все убытки, которые понесли русичи в Константинополе, и подтвердил хартией все предыдущие соглашения между двумя государствами. Но молодой и горячий князь Владимир не согласился с этим. Видимо, это было связанно и со спором, произошедшим между русами и варягами. Варяги хотели идти в Константинополь, русь, скорее всего, новгородское и киевское ополчение, готова была согласиться с предложенным:
«Рекоша русь Володимеру: станем здесь на поле. А варяге рекоша: пойдём под град».
Михаил Атталиат сообщает о том, что морская война распространилась до Пропонтиды, т. е. русы стали грабить побережье. Именно им мешал стратиг пограничной фемы Катакалон Кекавмен, не давая высадиться на берег.
Император начал подготовку к обороне, он отправил русов, возможно, и варягов по разным фемам, чтобы их не было в столице.
А дальше мнения источников расходятся. Речь идёт о флоте ромеев. Кто-то пишет, как Скилица, что флота не было, так как в 1040 году он сгорел. Михаил Пселл отмечал, что флот был, но он был рассеян по разным морским фемам, включая огненосные дромоны.
Очевидно, Мономах не предполагал, что угроза столь глобальная, и думал, что переговоры все решат. Как отмечают исследователи, здесь, как и при восстании полководца Маниака, был элемент неожиданности. Никто не ожидал, что переговорные действия приведут к боевым действиям.
Константин IX Мономах. Портрет. Св. София. Стамбул. Фото автора
Одновременно Константин IX стал стягивать войска в столицу, к городу пришли две тагмы (по 1 000 воинов) и две этерии (по 500 воинов). Подошел и фемный флот Константина Каваллурия. Это был стратиг морской фемы Кивирреотов. К приходу русских ромеи уже были во всеоружии.
Русы пробились сквозь слабую защиту ромеев и оказались в Босфорском проливе, где расположились лагерем на берегу. Михаил Пселл считает, что проникли они туда скрытно, хотя трудно предположить, как такая сила могла пройти тайно. Далее события развернутся у Фароса. Но Фаросов было два: один у входа из Мраморного моря, другой – в Константинополе.
Где же стал флот русов?
Одни историки считают, что на севере Пропонтиды у входа в Черное море, где происходило сражение на море у Иерона (совр. развалины крепости Иерос) с князем Игорем.
Другие – что сражение как раз произошло у входа из Мраморного моря, куда смогли пройти русские ладьи, тем более что Босфор не такой уж большой, чтобы его не могла пройти даже гребная эскадра.
По логике, русы в таком случае могли расположиться на восточном берегу Босфора.
Не совсем понятно, зачем русам нужно было идти мимо Константинополя, который оставался у них по правому борту, южнее, тем более встать на восточной стороне лагерем.
Все же, скорее всего, они встали лагерем на западной, европейской части Босфора, севернее Галаты.
Два флота выстроились друг напротив друга: с юго-западной стороны, прикрывая столицу, ромеи, с северо-восточной – русы. Сам василевс Константин был на своем императорском дромоне. Но битва не началась, судя по всему, у русов были не только небольшие однодревки, о чём писал Аттал:
«Скифы, не поднимая якорей, хранили спокойствие, непоколебим был и василевс…»
Тут снова император Константин направил послов к князю Владимиру. Владимир потребовал выплаты, но у разных авторов это разные цифры. Михаил Пселл даже восклицает:
«Они придумали такое, то ли полагая, что у нас текут какие-то золотоносные источники, то ли полагая, что в любом случае намеревались сражаться и специально выставляли неосуществимые условия».
По Пселлу – по 1 000 номисм на корабль, Скилица – 216 на отряд. Г. Г. Литаврин не видит здесь противоречий, считая, что на корабле 50 человек, а в отряде – 10 воинов. Более того, если количество воинов 20 тысяч, то общая сумма не является такой уж большой для ромеев, т. е. 400 тыс. номисм. Он приводит пример, что в этот период даже частные лица имели подобные состояния, так у новилисимуса Константина в 1042 году конфисковали около 380 тыс. номисм. У умершего патриарха Алексея Студита из имущества в 1043 году было конфисковано 180 тыс. номисм.
Мономах считал, что инцидент, произошедший со знатным русским, малозначительный, и не стоит такой компенсации. Хотя он готов был выплатить некую сумму, на что русы смотрели по-другому, тем более что масса воинов пошла в поход не просто так, а за добычей. Переговоры ничем не закончились, а русы предложили решить всё в ходе войны.
Современная карта сражения
День сражения
Датой сражения является 10 или 17 июля. Василевс снова выстроил флот с утра, все огненосные корабли были выведены в море, флот был усилен и грузовыми кораблями.
Русы же, покинув свой лагерь, перекрыли Пропонтиду, выстроив флот поперек пролива, под углом, с запада на восток, лицом по направлению к Константинополю.
Если учесть, что, как писал Михаил Пселл, император наблюдал и управлял сражением с берега, то значит – он находился в Большом дворце или на холме у Большого вдорца, где отчётливо просматривается северо-восток Босфора. Если бы сражение происходило у Фароса, стоящего на Мраморном море, то он мог бы наблюдать его только со стороны Вуколеона. Михаил Пселл писал, что
«он сидел на холме, покато спускавшемуся к морю, издали наблюдая за событиями».
Но такой холм есть только со стороны Большого дворца, а Вуколеон находился на самом берегу, а не на возвышенности.
Вид на Босфор со стороны бывшего Большого дворца. Стамбул. Турция. Фото автора
Флоты опять выстроились, но ни одна сторона не начинала битвы. Во второй половине дня Константин распорядился, чтобы магистр Василий Феодорокан выступил застрельщиком, атаковав русов: две или три триеры-дромона выступили вперёд. Это подвигло русов тоже начать бой:
«…множество варварских челнов, отделившись от остального флота, быстрым ходом устремилось к нашим судам. Затем варвары разделились, окружили их со всех сторон и начали снизу пиками дырявить ромейские корабли; наши в это время сверху забрасывали их камнями и копьями. Когда же во врага полетел и огонь, который жег глаза, одни варвары бросились в море, чтобы плыть к своим, другие совсем отчаялись и не могли придумать, как спастись».
В сказочной «Саге об Ингаре Путешественнике», которая, впрочем, имеет некоторую историческую основу, мы встречаем описание «греческого огня», что дает право некоторым историкам писать о том, что шведы Ингара участвовали именно в походе Владимира 1043 года.
«…принялись они раздувать кузнечные меха ту печь, в которой был огонь, и от этого возник сильный грохот. Там находилась медная труба, и из нее полетел большой огонь, и он [корабль] в считанные минуты сгорел дотла».
После чего император двинул весь флот против русов:
«Носы судов сияли, извергая «мидийский огонь»,
– пишет Аттал.
Строй руссов рассыпался, часть оказывали сопротивление, другие пустились в бегство. Василий Феодорокан высадился на вражеский корабль и захватил лично его.
Как происходили события после этого – мнения расходятся. Пселл пишет, что с востока поднялась буря, то есть она ударила в тыл флоту руссов, какие-то корабли погибли, а какие-то бежали. Об этом же пишет и русский летописец, был разбит даже корабль князя Владимира, и его на борт взял Иван Творимич, воевода Ярослава. Их преследовали ромеи, атакуя по всей Пропонтиде:
«И устроили тогда варварам истинное кровопускания, казалось, будто излившийся из рек поток крови окрасил море».
Битва князя Владимира с византийцами в 1043 г. Радзивиловская летопись. XV в. Миниатюра
Скилица пишет о неимоверных пятнадцати тысячах убитых русов. Их трупы обобрали византийские воины, существенно обогатившись, сняв с трупов много отличного и богато украшенного снаряжения. Значительная часть спасшегося войска выбралась на берег европейской части Босфора. Если бы сражение происходило у выхода из пролива в Мраморное море, русы никаким образом не могли бы оказаться в этой части пролива, так как на пути их, на море, была бы вражеская эскадра, а на суше – Константинополь, обойти его было не реально. Поэтому сражение могло происходить только в северной части Босфора, по отношению к византийской столице.
Воины, практически раздетые, так как многие все снимали с себя во время попадания в море, собрались на берегу. Предстоял обратный путь для войска, потерпевшего поражение. Если прямолинейно исходить из того, что на каждой ладье-однодревке было по 50 воинов, а из 400 кораблей, по подсчетам исследователей, осталось только 220, то предстояло перевезти 17 тыс. воинов. Было 20 тыс., погибло 3 тыс. с 60 ладьями, 6 000 спаслось, но потеряли 120 ладей, а у 11 тыс. осталось 220 ладей. Сложно согласиться с такой арифметикой.
Здесь следует предположить, что потери были значительно больше, недаром Скилица писал о 15 000.
Качество кораблей и их размеры у дружинников, варягов и ополчения были разными. Мы, например, знаем находку плоскодонного корабля конца Х века из Новгорода, Троицкий раскоп, длиной 10 метров. Василий Феодорокан силой очистил палубу русского корабля, и вряд ли это была просто большая лодка.
Можно предположить, что прежде всего погибли маленькие, менее мореходные и приспособленные к штормам ладьи ополчения, что уж говорить, если потонул и корабль самого князя.
Таким образом, спаслись наиболее качественные корабли, которые были, конечно же, у дружинников князя и у мореходов варягов.
Косвенным свидетельством этому является и сообщение в летописи о том, что никто из дружины не захотел идти с оставшимися без судов воями. Их возглавил воевода Вышата или Вышеслав.
Вышата был теснейшим образом связан с Новгородом, потому что и его отец Остромир, и его дед Константин были посадниками в Новгороде, а его прадедом был сам дядька князя Владимира – Добрыня. Поэтому новгородский Вышата и пошел походом с ополчением, прежде всего, наверное, Новгородской земли.
В то время как за руссами в погоню был послан отряд кораблей морской фемы.
24 дромона были отправлены в погоню за русами, и в одной из бухт, название которой не указывается, они атаковали русов. Атаку начали три корабля, которые прорвали строй русских, и уже казалось, что флот их разгромлен, тогда в атаку пошли оставшиеся дромоны. Но русские атаковали греков, несмотря на личное мужество командира фемы, наварха Константина Каваллурия, они разбили врага.
По-другому сложилась судьба пешего ополчения. На обратном пути перед самым подходом к дунайской границе сухопутное войско, которое возглавлял Вышата, было разгромлено стратигом пограничной фемы Катакалоном Кекавменом. Он взял в плен 800 русов и самого Вышату.
Почему не пришли на помощь дружинники с кораблей – понять сложно: или они были далеко от места столкновения, или по какой-то другой причине. Князь Владимир вернулся на кораблях в Киев, а пленных привели в Константинополь, где их или ослепили, как писал летописец, или отрубили руку, как писали арабские историки Ибн-ал -Асир и Абуль Фрарадж, жившие значительно позднее.
Этот поход никак не ослабил позицию Руси, и спустя три года был подписан очередной договор. Исследователи спорят, что подвигло Константина IX Мономаха подписать его. Хотя причин много: и восстание Торника, помощь в подавлении которого оказали русы, и угроза со стороны сельджуков и печенегов, и желание обезопасить себя со стороны Руси. Именно поэтому он отправил свою дочь Анну на Русь, замуж за Всеволода Ярославовича, отца Владимира Мономаха.
Так закончилась эта осада.
Продолжение следует…
Ващенко Эдуард
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Подпишись: