В среду 11 ноября 1914 года, когда османские генералы мобилизовали свои войска для борьбы на стороне Центральных держав, шейх аль-Ислам Ургюплю Хайри, высший религиозный авторитет в Константинополе, издал пять фетв, призывая мусульман всего мира к джихаду против стран Антанты и обещая им статус мучеников, если они погибнут в бою. Три дня спустя от имени султана-халифа Мехмеда V, «Повелителя правоверных», фетвы были зачитаны большой толпе у мечети Фатиха в Стамбуле.
После этого на официально организованном митинге массы с флагами и транспарантами прошли по улицам османской столицы, призывая к священной войне. По всей Османской империи имамы несли послание джихада верующим в своих пятничных проповедях. Обращаясь не только к османским подданным, но и к миллионам мусульман, живущим в странах Антанты. Фетвы были переведены на арабский, персидский, урду и татарский языки и распространены по всему миру.
В Лондоне, Париже и Санкт-Петербурге, где чиновников десятилетиями преследовали опасения исламского мятежа в населенных мусульманами частях их империй, провозглашение джихада вызвало тревогу.
Разведывательное управление Востока
Фетвы опирались на необычную концепцию джихада.
Его значение всегда было изменчивым, начиная от интеллектуальных размышлений и заканчивая военной борьбой с неверными. По сравнению с более ранними провозглашениями вооруженного джихада, данные фетвы были теологически неортодоксальными, хотя и не беспрецедентными, поскольку они призывали к выборочному джихаду против британцев, французов, черногорцев, сербов и русских, а не против христианских союзников халифа – Германии и Австро-Венгрии. Таким образом, священная война не была религиозным конфликтом в классическом смысле, который велся между «верующими» и «неверными».
Хотя декларация была частью усилий Османской империи по продвижению панисламизма, стратегии, которую Великая Порта преследовала с XIX века, чтобы сохранить единство внутри своей разнородной империи и заручиться поддержкой за рубежом, главную роль в этом эпизоде сыграли официальные лица в Берлине. Именно немцы настаивали на провозглашении джихада. Стратеги в немецкой столице обсуждали этот план в течение некоторого времени.
В разгар июльского кризиса кайзер заявил, что «весь мусульманский мир» должен быть спровоцирован на «дикое восстание» против британской, российской и французской империй. Вскоре после этого его начальник Генерального штаба Гельмут фон Мольтке приказал своим подчиненным «пробудить фанатизм ислама». Были разработаны различные планы, самый подробный из которых был написан Максом фон Оппенгеймом, чиновником Министерства иностранных дел и ведущим экспертом по современным исламским делам.
Его 136-страничный меморандум о революционизации исламской территории германских врагов, составленный в октябре, за месяц до вступления османов в войну, очертил кампанию по разжиганию религиозного насилия в населенных мусульманами районах в колониях стран Антанты. Описывая «ислам» как «один из наших самых важных видов оружия», которое может быть «решающим для успеха войны», он сделал ряд конкретных предложений, включая «призыв к священной войне».
В последующие месяцы Оппенгейм создал «Разведывательное управление Востока», которое стало центром политики и пропаганды Германии в странах ислама. По всему мусульманскому миру немецкие и османские эмиссары распространяли панисламскую пропаганду, используя язык священной войны и мученичества. Берлин также организовывал миссии по подстрекательству к восстаниям в мусульманских глубинках стран Антанты.
В первые месяцы войны на Аравийский полуостров было направлено несколько немецких экспедиций, чтобы заручиться поддержкой бедуинов и распространить пропаганду среди паломников. Были также попытки распространить пропаганду против англо-египетского правления в Судане и организовать восстание в британском Египте. В Киренаике немецкие эмиссары пытались убедить лидеров исламского ордена Санусийя напасть на Египет.
В предыдущем десятилетии члены ордена организовали сопротивление имперскому вторжению, призывая к джихаду против французских войск в южной Сахаре, и сражались с итальянцами после их вторжения в Триполитанию в 1911 году. После длительных переговоров и значительных платежей члены ордена, наконец, взялись за оружие, напав на западную границу Египта, но вскоре были остановлены англичанами. Попытки вооружить и спровоцировать мусульманские движения сопротивления во французской Северной Африке и британской и французской Западной Африке имели некоторый успех, но не представляли серьезной общей победы.
В начале 1915 года немецкая миссия отправилась в южный Ирак, чтобы встретиться с влиятельными представителями городов Наджаф и Кербела, глобальных центров шиитского ислама. Хотя ведущие шиитские ученые уже издали декреты в поддержку османских фетв в конце 1914 года, немцы убедили еще нескольких мулл (с помощью значительных взяток) написать еще одно воззвание о священной войне. Некоторые шиитские сановники в Иране также решили помочь в этом деле.
Ученые из Иранского национального архива недавно отредактировали книгу фетв, которые были изданы персидскими улемами во время войны, давая представление о сложных теологических и политических дебатах, вызванных призывом султана к джихаду.
Самая важная из всех немецких миссий была направлена на распространение восстания из Афганистана на мусульманские пограничные земли Британской Индии во главе с баварским артиллерийским офицером Оскаром Риттером фон Нидермайером и его соперником, дипломатом Вернером Отто фон Хентигом. Хотя после одиссеи через Аравию и Иран Нидермайер и Хентиг достигли Афганистана в 1915 году, им не удалось убедить местных мусульманских лидеров присоединиться к джихаду.
Противостояние
В целом немецко-османские попытки использовать ислам для своих военных усилий потерпели неудачу.
В столицах Антанты призыв к священной войне вызвал большую тревогу среди чиновников, которые содержали военные резервы в своих колониях, населенных мусульманами, войска, которые в противном случае могли бы сражаться в окопах Европы. Однако Берлину и Стамбулу не удалось спровоцировать более крупные восстания.
Идея о том, что ислам может быть использован для провоцирования организованного восстания, была ошибочной. Влияние панисламизма было переоценено. Мусульманский мир был слишком неоднороден. Что еще более важно, кампании не хватало доверия. Было слишком очевидно, что мусульмане использовались для стратегических целей Центральных держав, а не для истинно религиозных целей. Султан не имел религиозной легитимности и был менее общепризнан в качестве халифа, чем надеялись стратеги в Берлине.
Державы Антанты противостояли джихаду.
С самого начала французы распространяли указы лояльных исламских сановников, отрицавших, что османский султан имел право издавать призыв к священной войне. Религиозные лидеры активно участвовали в вербовке мусульман Французской империи для участия в сражениях на полях Европы.
Британцы ответили на призыв Стамбула к джихаду своей собственной религиозной пропагандой: исламские сановники по всей империи призывали верующих поддержать Антанту, осуждая джихад как беспринципное и своекорыстное предприятие и обвиняя султана в отступничестве. Царские чиновники также нанимали религиозных деятелей для осуждения германо-османского джихада.
Вскоре после провозглашения пяти фетв один из высших исламских авторитетов империи Романовых, муфтий Оренбурга, призвал верующих к оружию против врагов своей империи.
В конце концов, многие мусульмане оказались лояльными французскому, британскому и российскому правительствам. Сотни тысяч сражались в своих колониальных армиях.
Владимир Зырянов
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Подпишись: