Морская стратегия. Мэхан XXI века

Система планирования и направления морской, и в том числе военно-морской, деятельности в США принципиально отличается от отечественной.

Несоизмеримо велика в этом роль Конгресса США

Именно Конгрессу министр ВМС и главнокомандующий (CNO) доказывают обоснованность своих предложений. В комитетах Сената и Палаты представителей есть несколько известных нам персоналий, которые в значительной мере влияют на принятие решений, в первую очередь связанных с финансированием ВМФ, его кораблестроительных программ и проектов.

Элэйн Луриа (Elain Luria) – безусловно, один из них, хотя и не самый авторитетный в области морских стратегий.


Остальные персонажи тоже известные и потому предсказуемые.

Несколько дней назад на ВО была опубликована статья Луриа в переводе и с комментариями Александра Тимохина.

Статья представляет интерес, прежде всего, тем, что отражает представления парламентариев о стратегические идеях применения ВМС США в будущем.

Причем в резюме нашего коллеги говорится.


Это не совсем так, хотя частично верно.

Предыдущее интервью, размещенное коллегой Тимохиным не так категорично.

Но это естественно. Компетенция Министра ВМФ по определению выше, чем у командера Луриа.

Американское военно-политическое руководство находится в процессе самой глубокого переосмысления способов борьбы с будущими конфликтами. Но переосмысление – это не кризис.

Американская оборонная стратегия в Индо-Тихоокеанском регионе действительно далека от желаемого. По сути, это конфликт, вызванный несоответствием между стратегическими целями Вашингтона и имеющимися у него средствами.

Столкнувшись со все более оспариваемой ситуацией в области региональной безопасности и с ограниченными оборонными ресурсами, военные США больше не уверены в своей способности единолично поддерживать благоприятный баланс сил в Индо-Тихоокеанском регионе. Но их усилия по мобилизации союзников в регионе ощутимы и уже дают результаты. И это тоже следствие продуманной и сформулированной в рамках имеющихся ресурсов морской стратегии.

Прямо сейчас США проводят два «масштабных» военных учения

Первое – это совместные индо-тихоокеанские военные учения под руководством Индо-Тихоокеанского командования США с участием Японии, Австралии и Великобритании. Другое – глобальные интегрированные военно-морские учения LSE 2021 (Large Scale Exercise 2021), проводимые ВМС США по всему миру, крупнейшие военно-морские учения с 1981 года.


Есть и более необычные идеи.

Каперы против Китая

Военно-морские стратеги изо всех сил пытаются найти способы противостоять растущему военно-морскому флоту Китая.

Самый простой и удобный курс – попросить больше кораблей и самолетов, но с оборонным бюджетом, который, возможно, достиг своего пика, это может быть нежизнеспособной стратегией.

Каперинг, санкционированный каперскими грамотами, мог бы предложить недорогой инструмент для усиления сдерживания в мирное время и получения преимущества в военное время. Он сможет атаковать асимметричную уязвимость Китая, у которого торговый флот намного больше, чем у Соединенных Штатов. Действительно, атака на мировую торговлю Китая подорвет всю экономику Китая и поставит под угрозу стабильность режима.

Самое главное, что, несмотря на распространенные мифы об обратном, каперство в США не запрещено американским или международным законодательством.

Что такое каперские грамоты?

Каперство – это не пиратство. Существуют правила и комиссии, называемые каперскими грамотами, которые правительства выдают гражданским лицам, позволяя им захватывать или уничтожать вражеские корабли (то есть в современных терминах – это такая «морская ЧВК»).


Конституция США прямо предоставляет Конгрессу право их создавать (статья I, раздел 8, пункт 11).

Захваченные суда и товары называются призами, а закон о призах установлен в Кодексе США. В США иски о призах рассматриваются окружными судами США, при этом выручка традиционно выплачивается каперам («капер» может относиться к экипажу каперского судна или к самому судну, которое также может именоваться каперским письмом).

Конгресс, вероятно, установит политику – например, указав цели, процедуры и квалификацию каперов – а затем уполномочит президента контролировать каперский режим. Конгресс также может освободить каперов от определенных обязательств и ограничить возможность злоупотреблений и нарушений международного права с помощью гарантийных обязательств и обновленных правил поведения.


Каперство представляет собой когда-то общепринятый, но теперь совершенно нетрадиционный способ использования частного сектора в войне.

Понятие каперства вызывает дискомфорт у военно-морских стратегов. Нет современного опыта их использования, и есть законные опасения по поводу правовых основ и международного мнения. Но стратеги не могут отказываться от нестандартного мышления, чтобы противостоять растущим вызовам Китая, только потому, что нестандартное мышление вызывает у них дискомфорт.


В стратегии все старое снова должно быть новым.

Китай

Китай в это время в рамках своей военной и военно-морской стратегии, благодаря обеспеченной ресурсами реализации военно-политических решений и масштабных инвестиций в передовые военные системы, становится все более способным бросить вызов региональному и даже глобальному порядку.

Эту тему отложим до следующей статьи.

Поразмышляем вначале о концептуальных вещах, вооружившись американскими первоисточниками

Не надо забывать, что, помимо Конгресса, имеется военно-морское сообщество (наиболее заинтересованное в адекватной морской стратегии, представленное действующими и отставными адмиралами и офицерами, научными организациями ВМС и работающими с ними по контракту организациями, которые создали и поддерживают достаточно эффективную систему стратегического планирования военно-морской деятельности США).

Сейчас это, безусловно, лучшая подобная система в мире.

И автор это докажет. Не ради пропаганды превосходства американской военно-морской науки, а исключительно для осмысления этого опыта в интересах эффективного планирования военно-морской деятельности, включая строительство и боевое использование ВМФ РФ.

Время паритета

Не менее эффективная система была в СССР. Благодаря этому мы достигли в середине 70-х и поддерживали более 10 лет стратегический морской паритет с США, по многим позициям превосходя их возможности. Возможности не только потопить отдельный вражеский корабль или подводную лодку, даже ПЛАРБ, но при необходимости в военное время нарушить вражеские коммуникации, заблокировать большинство главных мировых проливов и тем принудить противника к миру.

А, учитывая достижения советской разведки, шпионские достижения семьи Уокеров, Майкла Соутера и, возможно, других, еще не названных героев невидимого фронта, победа на море, по крайней мере на Атлантике, нам бы была обеспечена.

Эпоха адмирала Горшкова

Эта уникальная книга – последняя, но далеко не единственная, обобщает и анализирует серию статей под названием «Военно-морские силы в войне и мире», написанных главнокомандующим ВМФ СССР адмиралом флота Сергеем Горшковым, СССР во время холодной войны.

Анализ, проведенный тремя американскими аналитиками советского военно-морского флота, охватывает несколько аспектов статей Горшкова: они раскрывают в том числе «интимные» внутренние дебаты о советских военно-морских миссиях и бюджетах и оценивают их опыт и значение для будущего курса советского/российского военно-морского строительства. Это полезный не политизированный анализ, в отличие даже от очень добросовестных советских и переписывающих их российских последователей, которые не имели возможности выйти за идеологические ограничения тех лет.

Американская военно-морская наука и морская стратегия

Книг по американской стратегии не только по истории, но и по концептуальным вопросам глобального противоборства на мировом океане и с использованием сил ВМС США несоизмеримо больше.

В качестве примера одна из последних.


Эта книга рассматривает военно-морскую стратегию США и роль американского морского флота на протяжении трех десятилетий, с конца XX до начала XXI века. В этом исследовании концепция морской силы используется в качестве основы для объяснения военного и политического применения морской мощи и военно-морских сил в Соединенных Штатах Америки. Она касается среды, в которой развивается стратегия и, в частности, военно-морская стратегия США, а также и их военно-морская мощь и того, как она разрабатывалась и создавалась в контексте международной и национальной безопасности.

В книге объясняется, что послужило движущей силой и чем ограничивалась военно-морская стратегия США, а также рассматриваются отдельные случаи, когда американское морское могущество направлялось на поддержку политики США в области обороны и безопасности, и может ли это быть связано с тем, что предложила данная стратегия.

В работе используются основные военно-морские документы в рамках более широкого морского концептуального и геополитического мышления и обсуждается, имели ли эти документы длительное влияние в стратегическом мышлении, структуре сил и в других областях американской морской мощи.

В целом эта работа обеспечивает более глубокое понимание разработки военно-морской стратегии США со времени последнего десятилетия холодной войны, ее контекстуальной и практической структуры и ее применения.


В ней также представлены тенденции в использовании военно-морских сил для целей внешней политики и разработки стратегии в контексте американской политики.

Что читают конгрессмены

Конгрессмен Луриа эту книгу точно не читала.

Она читала справки другого автора, который тоже хорошо известен, потому что он готовит большинство справок для конгрессменов по всем вопросам, связанным с ВМС.

Его имя Рональд О. Рурк.


Его в полной мере нельзя считать стратегом. Но одним из ведущих мировых экспертов, безусловно.

На страницах ВО неоднократно цитировались его доклады для Конгресса без указания авторства.


При случае извинимся и тоже воздадим ему должное.

С 1984 года он работает аналитиком по военно-морским вопросам в исследовательской службе библиотеки Конгресса (CRS). Он написал множество отчетов и статей по военно-морскому делу.

Его эссе «Морская стратегия и следующее десятилетие», опубликованное в журнале Proceedings за апрель 1988 года, было победителем ежегодного конкурса эссе Арли Берка 1988 года.


Несмотря на победу в конкурсе эссе, стратегический потенциал О. Рурка нельзя признать существенным. До этих высот он точно не поднялся.

Но последнее выступление Лурии навеяно именно этой работой 30-летней давности.

А есть ли современные стратеги в нашем Отечестве?

Критика российских стратегов

Автор прочел десяток открытых российских диссертаций последнего двадцатилетия по вопросам, связанным с морскими стратегиями и доктринами ХХ и XXI века.

Я полагал, что найду там новые идеи авторов или, по крайней мере, ссылки на идеи чужие, изложенные в значительном количестве трудов современных иностранных авторов. Ожидалось, что с этим могут быть проблемы. Но проблем нет и нет идей. Нет потому, что во всех этих диссертационных работах присутствуют одинаковые пересказы нескольких далеких от флота авторов, причем более чем тридцатилетней давности.

Основная проблема – недооценка динамики изменений как ВПО, так и сопутствующих экономических, технологических и военных факторов. Это, по мнению автора, научный и методологический императив, недооцененный и не реализованный в ВМФ РФ.

Мир уже иной, так же как теория и практика войны и роль в них ВМС.

Уточняя состояние военно-морской науки в части стратегического целеполагания у одного высоко остепененного военного ученого, я получил комментарий, сводящийся к следующему.


Очень хороший комментарий, до самых недр обнажающий не только проблему, но полное непонимание её сути.


Любое серьезное размышление о стратегии должно обязательно учитывать воздействие, которое использование собственных сил оказывает на противника. Более того, то, как враг использует свои силы, является критическим фактором в любой стратегической оценке.

Таким образом, размышляя о том, как можно использовать собственные силы для достижения широких целей в будущем в войне, необходимо также оценить вероятность того, как противник может действовать или реагировать, а также исследовать все, что может сделать враг, и как это может существенно повлиять на собственный образ действий.


Это иллюзия, что даже человек или коллектив, по должности отвечающий за корректировку морской стратегии, могут без доступа к результатам научного и публичного обсуждения вопросов, связанных с практикой и замыслом применения ВМС, состоянием и развитием сил, предложить адекватную стратегию.

Факторы риска

И даже если стратегия будет адекватна в какой-то момент, то есть множество факторов объективных и субъективных, которые изменяют приоритеты.

Например, человеческий фактор.

Меняется президент, и где ваша стратегия?

И речь идет не только о смене американских президентов. Вспомните Горбачева, с его «новым мышлением», при котором была утрачена вся «морская мощь государства», созданная благодаря адмиралу Горшкову.

Подтверждением тому служит и уверенность адмирала флота Советского Союза С. Г. Горшкова, что государственная политика, учитывающая необходимость для страны ее морского могущества, является важнейшим фактором, определяющим характер строительства флота, способствующим мобилизации ее возможностей для указанной цели, и непременным условием развития морской мощи.

При этом никогда нельзя не принимать во внимание личные отношения С. Г. Горшкова с руководителями коммунистической партии, советского государства и промышленности того великого времени: Л. И. Брежневым, А. Н. Косыгиным, А. А. Гречко, Д. Ф. Устиновым, Б. Е. Бутомой, М. В. Егоровым, И. С. Белоусовым и другими, в руках которых и находились рычаги строительства океанского ракетно-ядерного флота СССР и которых мы обязаны называть истинными создателями Военно-морского флота страны Советов. Видимо, не зря С. Г. Горшков давал имена авианосцам и крейсерам в честь этих государственных деятелей, а Военно-морской академии – имя А. А. Гречко.

Другие источники

Помимо вышеприведённой книги, на «Амазоне» есть еще несколько десятков произведений признанных в мире авторитетов и тех, кто творит военно-морские стратегии и доктрины сейчас, тех, что определят стратегию и тактику будущей войны. Вообще, подобных книг сотни.

Для подтверждения припадаем к источникам современной военно-морской мысли.



Ни одной этой книги в доступных мне российских библиотеках нет. Естественно, заключенного в них научного капитала нет в головах и работах отечественных исследователей.

Когда в одной из предыдущих статей я посоветовал обратиться к Скопусу и патентному фонду, один из комментаторов заметил:


Автор знает.

Да. В основном за деньги, но очень небольшие, и еще в основном на английском научном языке… Но дело в том, что вложение 100 долларов при правильном осмыслении полученного может избавить от напрасных трат миллиардов.


Хотя бы для Военно-морской библиотеки, библиотеки Главного штаба ВМФ и для Военно-морской академии (полное современное название этого заведения автор естественно знает, но рука не подымается выбивать этот бессмысленный набор букв, придуманных в правление предыдущего МО его креативными ставленниками).

Стратегия и война

Геополитическая обстановка начала XXI века привела к изменению стратегических концепций и корабельного состава ВМС стран мира.

Главный постулат национальной стратегии США на XXI век:


Стратегия традиционно ассоциировалась с войной, подготовкой к войне и ведением войны. Поскольку война, современные общества и политика стали более сложными, необходимая стратегия требует все большего внимания к невоенным вопросам: экономическим, политическим, психологическим и социологическим.

Таким образом, стратегия стала не просто военной концепцией и имеет тенденцию к скоординированному исполнению государственного управления.

Но на рациональные геополитические расчеты часто влияют экономические реалии, ведомственные интересы, бюрократические устремления, а также конфликты среди лиц, принимающих решения.

Вдобавок, сложная задача планирования военных действий требует упрощения и упорядочивания стратегических концепций и доктрин в некую систему, при помощи которой руководство Министерства обороны и ВМФ (ВМС) может создавать наставления для выполнения стандартных действий и ведения анализа и готовить способных к этому офицеров.

Предвзятость и самообман

Отсутствие такой системы концепций может порождать предвзятость на всех уровнях. Это может привести к тому, что стратег (а тем более правитель) начнет игнорировать вопросы, не укладывающиеся в сложившиеся у него представления. В этом случае доклады и предложения, транспонированные экспертами на уровень военно-политического руководства, будут не только бесполезны, но вредны и опасны.

Широко известен случай, когда в прошлом году верховный главнокомандующий ВС РФ, Президент Владимир Путин на одном из совещаний с участием руководства ВС, ВМФ и главным кораблестроителем задал вопрос:



Ответа не последовало!

Но не будем о грустном.


Нынешний дефицит стратегии военно-морского флота имеет глубокие исторические корни, причем это характерно для многих стран и, как это не покажется странным, для США.

Так как мы обсуждаем проблему на концептуальном уровне, для её понимания будет достаточно рассмотреть американский опыт.

Поэтому на опыте США и будем анализировать

Американская система стратегического планирования плюралистична и содержит четыре уровня, на которых делаются заявления о стратегии:

• Высшая политика, устанавливаемая на уровне президента и изменяемая или поддерживаемая Конгрессом.

• Планирование военных действий, разработка общих концептуальных планов войны выполняется Объединенным комитетом начальников штабов (Joint Chiefs of Staff).

• Программное планирование, координированная система закупок оружия, сопровождаемая стратегическими заявлениями, обосновывающими соответствующее оружие, выполняется каждым родом вооруженных сил и координируется министром обороны.

• Оперативное планирование, разработка планов конкретных операций военного времени, выполняется различными командующими объединенными и однородными силами.

Теоретически четыре уровня разработки стратегии должны дополнять друг друга.

Логика и иерархия стратегической мысли

Высшая политика формулирует цели и задачи для программного планирования и планирования военных действий, которые, в свою очередь, отражаются в оперативном планировании, и поддерживается бюджетными ассигнованиями.

Многие считают, что на практике так бывает редко, если, вообще, бывает. Справедливо, но это не повод отказываться от подобной практики, ибо другого продуктивного подхода просто не существует.

Каждый уровень разработки стратегии имеет собственные нужды и ограничения, создаваемые самой этой системой, что и приводит к возможности появления противоречий и разрывов.

Каждый человек, принимающий решение на каждом из уровней, может отклониться от строго рациональных расчетов стратегии. Это вызвано как практической необходимостью упрощать сложные проблемы, имеющие высокий уровень неопределенности, так и мотивированной предвзятостью, создаваемой взаимодействием бюрократических интересов.

Эти факторы, существующие практически в любой государственной машине, требуют постоянно переоценивать и корректировать направление приложения усилий для рационального применения стратегии. Кроме того, эти рациональные расчеты постоянно меняются по мере того, как политические события и технические новинки изменяют ситуацию в мировом масштабе.

Несколько замечаний

Во-первых, все действительно великие и успешные стратегии были по существу (если не исключительно) морскими.

Во-вторых, ни одна страна не приобрела мировой власти более быстрого и полного развития, чем США.

В-третьих, рост Америки должен был отражать одну или несколько морских стратегий, следовательно, Соединенные Штаты должны быть в состоянии реализовать великую стратегию. Конечно, мы можем ввести много сложностей в отношении определений, параметров и операционных характеристик большой стратегии, не говоря уже о том, насколько последовательной, кодифицированной или даже насколько сознательной должна быть большая стратегия.

Особенности американской морской стратегии

Её нельзя абсолютизировать, но рациональные подходы можно обсудить.

Склонность американцев к морской стратегии фактически предопределена.

Географическое положение, просторы, топография и ресурсы Северной Америки делают её настоящим островом мира и, таким образом, наилучшим образом подходят для развития морского превосходства. Действительно, Соединенные Штаты занимают первое или близкое к нему место по всем шести основам морской силы Мэхана.

Но тот факт, что Соединенные Штаты являются крупнейшей и самой успешной в истории талассократией (в переводе с греческого означает «править морем»), объясняется культурными особенностями, унаследованными от Великобритании, а также врожденными материальными и пространственными способностями.

Публичная политика, наиболее благоприятствующая морскому превосходству, более способствует независимым, либеральным, любопытным, разнообразным, космополитическим и творческим людям и институтам в ее развитии, чем жестко иерархические добывающие империи земли.

Военно-морские силы дороги и требуют много времени на строительство, но могут быстро разрушиться или потеряться, поэтому они, как правило, консервативны.


До тех пор, пока американцы не упустят свои географические преимущества, их естественный рост, рожденный свободой и процветанием, несомненно, со временем сделает их континентальной империей, более великой, чем любая другая в истории.


Это очень осознанное различие проистекает из того, что военно-морской флот способен не только к защите США, но и к проекции силы в дальних районах мира, что определяет его геополитическую, военную и экономическую роль в национальных интересах США.

Мэхан

Доктрина «морской силы», разработанная в конце XIX века офицером флота США и военно-морским теоретиком Алфредом Тайером Мэханом (1840–1914) является одной из самых известных концепций, посвященных «морской» стороне всемирной истории.

Основное содержание этой доктрины заключалась в том, что одним из решающих факторов в мировой истории была названа «морская сила» (состоявшая из сильных военно-морских сил, торгового флота и заморских территорий).


В книге «Влияние морской силы на историю» Мэхан излагает шесть элементов того, что делает нацию морской державой, ни один из которых явно не предполагает боевых действий. Напротив, они являются факторами, которые заставляют нацию стать морской державой.

Его первоначальное обсуждение настолько политическое, насколько и военное. В более поздних работах он продолжал развивать свои мысли о положении морской державы в мировых делах. Все мы знаем трюизм Клаузевита о том, что война – это политика другими способами.

Однако Мэхан пошел дальше и заявил, что политические / дипломатические, экономические / коммерческие и военные / боевые соображения – все это одна комплексная проблема, и что морская мощь является частью соединительной ткани между тремя в глобализованном мире.

Контроль над океанскими коммуникациями провозглашался Мэханом главной целью морской войны. Господство на море завоевывалось путем разгрома флота противника в решающем морском сражении. Согласно Мэхану, главной силой флота были и продолжали оставаться линейные корабли, сконцентрированные в мощные соединения.

Свои положения он основывал на истории морских войн XVII–XIX веков и утверждал, что главные положения военно-морской стратегии остались неизменными, несмотря на перемены в науке и технике.

Подобные идеи о влиянии флота на мировую политику существовали, конечно, и раньше, но серьезные научно-технические перемены, произошедшие в военно-морских флотах в середине XIX века, отодвинули стратегию на второй план.

Кроме того, сочинения Мэхана были пронизаны идеей экспансии, как необходимого условия существования государства. Он синтезировал военно-морскую историю с политическими вопросами, которые были актуальны и для современного ему периода.

Он открыто заявлял, что ставит своей целью привлечь внимание американцев к заморской экспансии и развитию флота.

Русская разведка против Мэхана

Идеи Мэхана оказались весьма кстати. Рубеж XIX–XX веков традиционно считается пиком империалистического соперничества среди ведущих мировых держав. Это было время многочисленных вооруженных конфликтов по всему миру и подготовки к мировой войне.

По опыту войн конца XIX – начала XX века становилось ясно, что море будет одним из главных театров военных действий будущего конфликта. Кроме того, флот в то время был наиболее технически совершенным видом вооруженных сил, своеобразным символом военной мощи государства.

Россия через своих морских агентов получала донесения, которые содержали информацию о А. Т. Мэхане, его деятельности в качестве военно-морского теоретика и об адаптации его доктрины в американском флоте. Помимо морских агентов, о Мэхане сообщали сведения и другие офицеры российского флота, посещавшие Соединенные Штаты.

Эти документы не только предоставляют исследователю новые данные о жизни и деятельности Мэхана, но и дают возможность проанализировать отношение к доктрине «морской силы» со стороны российских военно-морских офицеров.

Из опубликованных недавно источников следует отметить документы американского Конгресса, которые проливают свет на некоторые эпизоды влияния идей Мэхана на строительство военно-морского флота Соединенных Штатов. Публикации выступлений президентов США помогают в исследовании американской военно-морской политики в конце XIX века.

Мэхан и Рузвельт

Мэхан XXI века

Мэхан XXI века – это Питер Шварц.


Звание – всего лишь кэптен (капитан 1-го ранга), уже в отставке.

Питер Шварц – эксперт по стратегии, политике и операциям военно-морского флота, а также по военной истории, организации, культуре.

В его работах рассматриваются стратегия военно-морского флота, организационная история военно-морского флота и OPNAV, международные отношения военно-морского флота США, а также межведомственные отношения, политика и доктрина США.

Он анализировал альтернативные модели развертывания флота в глобальном масштабе, уроки, извлеченные из прошлых операций флота в области обороны страны, борьбы с пиратством и нерегулярных военных действий; роль флота в едином командном плане; и отношения между стратегией ВМС, программированием и составлением бюджета.

До прихода в CNA (Центр Военно-морского анализа) Шварц проработал 26 лет офицером военно-морского флота, главным образом в области стратегии, планов и политики. Во время войны во Вьетнаме он служил в качестве советника военно-морского флота Республики Вьетнам и в штате вице-адмирала Элмо Р. Цумвальта-младшего, который впоследствии (в 1970 году) стал CNO и во многом благодаря Шварцу заложил доктринальную основу новой военно-морской политики США.

Шварц играл ведущую роль в разработке концепции и создании морской стратегии военно-морского флота. В 1980-е годы служил в штабе последовательных начальников морских операций и министра флота Джона Лемана.

Во время падения Берлинской стены он был директором операций по обороне Миссии США в НАТО и занимал пост специального помощника председателя Объединенного комитета начальников штабов генерала Колина Пауэлла во время Первой войны в Персидском заливе.




Последние 20 лет он работает в Центре военно-морского анализа ВМС США, но продолжает оказывать определяющее воздействие на военно-морскую науку и военно-морскую политику США, включая написание современных и перспективных документов по морской стратегии.



Сами доктрины и доктринальные документы доступны, хотя часть их носит секретный характер. Но то, что лежит в их основе, включая полемику представителей флота, армии, МО, конгресса, администрации президента, представителей военно-морского сообщества и промышленности, остается за кадром. Это не позволяет понять механизм и тенденции, определяющие роль и место ВМС в национальной и оборонной политике США и прогнозировать их действия в мирное и военное время.

Труды Шварца, даже открытые отвечают на эти вопросы.

Но они однозначно не доходят «до российских начальников» ни в открытом, ни в закрытом виде.

Их значение двояко.

Во-первых, они дают представление об «интимной» жизни и планах ВМС США.

Во-вторых, являются примером научно-методической основы для формирования морской и военно-морской политики России.


Это не фигура речи. Это реальность, признаваемая даже американскими главкомами и конгрессменами.

Не надо проверять приведенную ниже периодизацию по Википедии или академическим учебникам. Сколько ученых – столько и мнений. Типичный прием многих из них: при отсутствии должных знаний, выдвинуть тезис, приписав его противнику, а потом полемизировать с этими своими внутренними представлениями (или комплексами).

А если еще учитывать мнения сочувствующих или считающих себя сопричастными к военно-морской науке, то весь созидательный потенциал уйдет в гудок.

Методология

Дальнейшие рассуждения и мысли автора будут базироваться в основном на контенте Питера Шварца, написавшем более 50 книг и бесчисленное количество открытых и секретных документов для МО, ВМС и различных органов государственной власти США.

Люди, далекие от стратегии военно-морского флота, могут не осознавать, что стратегия военно-морского флота проходит циклы, характеризующиеся взлётами, кризисом и реформами. Но это историческая данность, без учета которой невозможно смотреть в будущее.

На памяти автора прошел почти полный цикл в советском/российском флоте: взлет, десятилетие военно-морского паритета, кризис, очень сильный кризис, переходящий в стагнацию, робкие и малоэффективные реформы, декларация амбиций, проявление политической воли, формулировка и реализация планов строительства и применение флота в новых условиях.

Учитывая формат статьи, об этом будет сказано конспективно, но это необходимые зерна для дальнейшего понимания американской системы стратегических концепций и проекций.

Четыре цикла

Хотя разделение истории стратегии ВМФ США на периоды является несколько произвольным, можно выделить четыре широких периода застоя, кризиса и реформ, которые подчеркивают закономерность в разработке стратегии ВМФ и реакцию института на технологические, оперативные или политические изменения.

Первый цикл произошел между 1812 и 1880 годами, периодом, который часто проявляется как темный век после роста военно-морского флота в гражданской войне и взлета популярности Альфреда Тайера Мэхана и его работ.

Второй цикл, с 1919 по 1941 год, начинается с неоднозначной роли нового боевого флота США в Первой мировой войне через границы разоружения и военно-морского флота межвоенного периода и заканчивается началом мобилизации, которая произошла до Перл-Харбора.

Третий цикл, с 1946 по 1960 год, характеризуется межсервисными боями за место ядерного оружия в национальной обороне и за роль, которую ВМФ сыграет в сдерживании ядерной войны.

Четвертый цикл, проходивший между 1970 и 1980 годами, иллюстрирует кризис в военно-морских делах, который привел к программе военно-морского флота Рейгана-Лемана на 600 кораблей, что вновь связала военно-морской флот с общими усилиями по реагированию на советские глобальные амбиции.

Пятый цикл США сейчас переживают. И важно не только то, в какой фазе он находится, а какова его амплитуда сейчас и в ближайшем будущем в первую очередь по сравнению с российским и китайским флотами.

Система

В послевоенный период одной из особенностей военно-морской бюрократии США так же была изоляция мышления в рамках отдельных сообществ, препятствовавшая обмену мнениями, необходимому для создания общепринятой точки зрения.

Работы военно-морских теоретиков и практиков в ВМС США с начала 1970-х годов взяли на вооружение принципиально иной подход. Исследования сконцентрировались вокруг вопроса применения флота в военное время, но они затрагивали и политические соображения мирного времени, и отношения между военно-морской стратегией и более общими вопросами морской и национальной мощи.

Несмотря на то, что в штате ВМС в то время не существовало специально выделенных офицеров, отвечающих за разработку военно-морской стратегии, этими проблемами и идеями занимались как высшие офицеры в Вашингтоне, так и разобщенные группы склонных к интеллектуальной деятельности морских офицеров в штабах флотов.

Вначале между этими коллективами под общим руководством адмиралов Зумвальта и Хейварда, а после формирования группы стратегических исследований и Центра военно-морских исследований США между всем научным сообществом ВМС начался обмен стратегическими идеями, как внутри флота, так и за его пределами.

В ходе этого процесса общая точка зрения и единый подход вырабатывались на высших уровнях руководства ВМС, что создало твердое концептуальное основание для дальнейших изменений и эволюционного развития флота.

Это позволило американцам осознать важность правильного учета возможностей и воззрений противника, оценить и внедрить методы формирования стратегии, увидеть способы увязывания стратегических вопросов с проблемами определения бюджета и закупки вооружений, а также оценить возникающие при этом препятствия и пути их преодоления.

Это послужило основой для изменения взглядов на все аспекты борьбы на море и, как следствие – на организационную структуру ВМС. И что не менее важно, позволило включить в контур обсуждения высшее военно-политическое руководство США, Конгресс и гражданское научное сообщество, занимающееся вопросами геополитики, морской деятельности и кораблестроения.

С организационной и аналитической точек зрения эта работа представляла собой процесс, при помощи которого существующее американское оборонное ведомство разработало и начало применять свою военно-морскую стратегию.

Каждый уровень разработки стратегии имеет собственные нужды и ограничения, создаваемые самой этой системой, что и приводит к возможности появления противоречий и разрывов. И это нормально с точки зрения системного подхода.

Эти факторы требуется постоянно переоценивать и корректировать направление приложения усилий для эффективного применения стратегии. Кроме того, эти рациональные расчеты постоянно меняются по мере того, как политические события и технические новинки изменяют ситуацию в мировом масштабе.


Оценивая американский опыт, становится очевидным, что над разработкой военно-морской стратегии работали и работают неправительственные и правительственные организации различного уровня. Причем первоначально эта работа была инициирована всего несколькими адмиралами и офицерами, обладающими не только должными компетенциями, но и глубоким пониманием роли и места военно-морского флота в современном мире. Процесс образования в вопросах стратегии и выработки у офицеров ВМС интереса к ним шел параллельно с разработкой и применением стратегических концепций.

В противовес мыслям из эссе О. Рурка, которым вдохновлялась конгрессмен Луриа, приведу цитату из другого автора, тоже победителя в конкурсе военно-морских эссе, но 1915 года.

The Role of Doctrine in Naval Warfare
By Lieutenant Commander Dudley W. Knox, U.S. Navy

Заключение

В основе геополитики и выражающих её доктринальных документах всегда лежит политический цинизм.

Большое искусство воплотить его в национальную военную доктрину так, чтобы это соответствовало международно-правовым нормам и в то же время мобилизовало и вдохновляло вооруженные силы и отдельных их представителей, особенно руководителей.


Это естественно. Поэтому претензии к морским стратегиям, чужим и своим, были и будут всегда.


Современным стратегам было бы полезно учитывать, что неспособность связать структуру сил с возникающими политическими, экономическими и военными событиями (или хотя бы зафиксировать это текущее понимание, возможно, в секретном виде для военно-политической элиты), была причиной всех кризисов и поражений.

Изменения в дипломатической, политической, экономической обстановке, не говоря даже об уровне научных и технологических инноваций, всегда опережают способность их осознавать, а для флота – адекватно к ним приспосабливаться. Но эта способность и скорость адаптации являются определяющими для поддержания флота в высокой готовности, а тем более – в готовности к новым вызовам.

Следует признать, что изменения в структуре сил следовали за каждым из кризисов и/или поражений, но они были эффективны только в тех случаях, когда в первую очередь лидеры ВМФ с помощью своих экспертов смогли найти способ увязать стратегию ВМС с национальными предпочтениями и целями.


Основная задача для российских стратегов ВМФ сегодня состоит в том, чтобы предвидеть наше место в изменяющемся геополитическом и стратегическом ландшафте, дабы военно-морская стратегия и более медленно изменяющаяся структура и состав военно-морских сил могли идти в ногу с возникающими угрозами национальной безопасности.

И не менее важно, иметь возможность доносить эту информацию до лиц, принимающих военно-политические решения, в форме, доступной для их понимания, с убедительностью и патриотическим пафосом, которые будут конкурентоспособны по сравнению с аргументами менее убедительных оппонентов.

Это удавалось Мэхаму.

Через 50 лет это смог сделать Сергей Георгиевич Горшков.

Но относить это только к его заслуге наивно.


И еще одна цитата из того же эссе 1915 года:


Большинство идей становятся более понятными, когда они «сконцентрированы до абсурда».

Вооружившись вышеупомянутым военно-политическим цинизмом, представим себе командира РПКСН в угрожаемый период или во время войны, потерявшим связь с командованием.

В случае обладания стратегическим мышлением, подкрепленным руководящими документами, он будет действовать в соответствии с ними.

А если в качестве таковых будет руководствоваться только метафорическими высказываниями нашего Верховного главнокомандующего?


И еще


Не каждый офицер и даже адмирал обладает способностью к метафорическим расшифровкам.

Письменная стратегия – это более понятная и привычная форма для людей в погонах. Но она вызревает, как выражение некоей национальной идеи, как продукт коллективного чаяния, в процессе обсуждения и осмысления. В том числе за пределами самого флота и всех вооруженных сил.

Российский народ никому не делегировал полномочий определять за него, когда и в какой рай ему перемещаться. И есть еще почти восемь миллиардов землян, которые и на рай рассчитывать не смогут?

Размышления и обсуждения, как в научном, так и военном сообществе и в обществе в целом, и формируют консенсус, в том числе международный, по целям, задачам, областям и границам применения вооруженных сил, в том числе ВМС и вооружений.

Площадка Военного обозрения вносит в это свой посильный вклад. И это делают не только профессионалы, но и сочувствующие, выражающие глас народа…

С осознанием этой миссии, продолжайте!

P. S.

Используемый автором подход является преднамеренно конкретным, то есть он пытается представить процесс рождения и фактическое применение стратегических концепций, а не просто констатировать и обсуждать сами концепции или их историю.

В связи с неисчерпаемостью этой темы, продолжение следует…