В XIX веке многое в Финляндии «оставляло желать лучшего» — однако можно с уверенностью сказать, что она точно не страдала тогда от недостатка прав на самоопределение, пишет Ilta-Sanomat. Напротив, Великое княжество Финляндское в составе Российской империи было куда более независимым в вопросах экономики, законодательства и культуры, чем современная Финляндия как член Евросоюза, подчёркивается в статье.
Например, в Российской империи не было понятия «обязательной коллективной ответственности», не говоря уже о пакете общих для ЕС мер «по стимулированию экономики», констатирует автор. Финны в те времена сами отвечали за своё благосостояние — и когда внезапно разразился голод, то самостоятельно взяли необходимый заём у банкира Ротшильда на закупку зерна.
«Проблемы неустойчивой финансовой политики Российской империи не перекладывались на плечи немногочисленных финских налогоплательщиков», — подчёркивает Ilta-Sanomat. При этом финны «больше получали от государства, чем ему отдавали», говорится в статье — и такое положение сохранялось даже тогда, когда Финляндия начала делать успехи в промышленности и мало-помалу «становилась богаче самой России».
При этом общий рынок и удобно расположенные таможенные границы в те времена были очень выгодны для Финляндии, констатирует автор: «Экспорт не ограничивался западом, он был направлен и на восток. А простой народ довольствовался дешёвым русским зерном».
И хотя духовная жизнь Финляндии того времени в материальном плане может показаться бедной, однако книги, картины и песни едва ли были хуже, чем сейчас, пишет Ilta-Sanomat. Вхождение в состав Российской империи не мешало проявлению западных тенденций в финском искусстве — а под «цензурой» подразумевалось лишь то, что в газетах тогда нельзя было порочить императора и институты российской власти, поясняет автор: «Споры, связанные со свободой слова, возникали реже, чем сейчас».
При этом общегосударственные законы Российской империи соответствовали «примерно одной миллионной части директив ЕС», отмечается в статье: «В общении с Петербургом возникало много бюрократических вопросов, однако министрам и статс-секретарям удавалось достигать приемлемых результатов». Например, финский сейм самостоятельно отменил наказание розгами и провозгласил свободу учреждения в тот момент, когда посчитал это нужным.
В то же время российская власть была «стабильной», подчёркивается в статье: «Система продержалась на обязательствах руководства и клятвах подданных почти сто лет. И всё работало лучше, чем договора ЕС».
Конечно, и у царской России были некоторые недостатки — но на Финляндии они никак не сказывались, говорится в статье. Поэтому в среде финских дворян, духовенства, буржуазии и крестьян «лишь меньшинство относилось к России негативно», констатирует автор. На этом фоне успешно шли процессы интеграции, иммиграции и эмиграции: избыточное население Финляндии устремлялось в Петербург и Америку, а на смену этим людям приезжали профессионалы из Западной Европы и полезные кадры из России, пишет Ilta-Sanomat.
«К своему ужасу, я обнаружил, что страдаю русофильством. Конечно, меня отпустило, когда я вспомнил, как вся эта история закончилась. Россия начала глупые процессы русификации, унификации и притеснения. Поэтому финские чиновники, деятели культуры и рабочие резко стали рьяными противниками России», — поясняет автор.
Между тем у представителей деловой среды на осознание происходящего тогда ушло заметно больше времени, говорится в статье. Если бы финским предпринимателям в 1916 году задали вопрос, стоит ли Великому княжеству Финляндскому отделиться от Российской империи, многие ответили бы: «Господь всемогущий, конечно же, нет! В Россию направлен весь наш экспорт, в мирное время это наш самый сочный кусок. Крики егерей о независимости и популистские подстрекательства социал-демократов нанесут большой урон репутации Финляндии», — уверен автор.
И по его мнению, те финны, которые придерживались такого мнения, тоже в чём-то были правы. Как и представители «политики соглашательства», которые считают, что «маленький народ» может бросить вызов империи лишь единожды — в исключительный и судьбоносный момент, однако нет никаких гарантий, что такой момент когда-то настанет, заключает Ilta-Sanomat.
Подпишись: