Дмитрий Федорович Устинов навсегда остался в истории символом военной мощи СССР, равно как и человеком, последовательно выступавшим за диалог с главным геополитическими оппонентом на международной арене исключительно с позиции силы, то есть за единственно приемлемый формат, который только и позволяет Вашингтону расслышать, пускай и нехотя, оппонентов. Именно это сейчас актуально для России.
Его жизненный путь также свидетельствует о работавших в СССР, во всяком случае в первые десятилетия существования страны, социальных лифтах, во многом позволивших, аккумулировав нерастраченный творческий потенциал народа, еще сравнительно недавно загнанный в тиски крепостничества, провести индустриализацию, выиграть Великую Отечественную, восстановить разрушенную экономику, запустить человека в космос и, наконец, добиться военного паритета с США.
Начало карьеры
Будущий военачальник родился в 1908-м в Самаре – тогда в одном из развивавшихся промышленных центров империи. В городе быстро за счет торговли салом, хлебом и кожами вставала на ноги местная буржуазия, некоторые представители которой превращались в крупных предпринимателей – получившие всероссийскую известность Шихобаловы, например.
Население города довольно высокими темпами росло, главным образом за счет вчерашних крепостных, переселявшихся в Самару в поисках лучшей доли. Среди них был и Федор Сысоевич Устинов, перебравшийся в пыльный и приземистый, по воспоминаниям маршала, город из деревни в поисках, как и десятки тысяч вчерашних селян, новой судьбы. Работал на заводе. «Тяжелая работа, – писал Дмитрий Федорович, – ссутулила отца». Удивляться нечему, условия труда на большинстве тогдашних предприятий блестяще описаны Максимом Горькими в романе «Мать».
“ Шаги СССР, инициатором которых был Устинов, представляли собой демонстрацию намерений Кремля, не оставлявших вероятным противникам ни единого шанса на победу в гипотетической войне ”
Вполне вероятно, молодого человека ожидала похожая судьба фабричного рабочего, а учитывая, что с техникой он был на ты, то и мастера на производстве. Пик карьеры. А вот дальше? Социальные лифты работали, но с серьезной пробуксовкой – прямо, замечу, как в наши дни. Однако 1917-й стал поворотным в бытии страны. В июле следующего года Самару захватили восставшие бойцы чехословацкого корпуса. Город ведь имел важное стратегическое значение, ибо располагался на единственной железной дороге, связывавшей Центральную Россию с Дальним Востоком. Впрочем, в сентябре 1918-го Самару освободили части РККА.
Спасаясь от голода, Устиновы перебрались к родственникам в Самарканд. Именно там будущий маршал начал свой боевой путь (ныне модное слово, хотя и непредосудительное – карьера, право же, не вяжется с образом этого человека), вступив в Красную армию. Принимал участие в операциях против басмачей. Однако военным он пробыл недолго, поступив после победы большевиков в макарьевское профтехучилище, из стен которого вышел слесарем. Еще одним поворотом, во многом определившим его дальнейшую судьбу, стал год 1929-й. Дмитрий Устинов – студент Ивано-Вознесенского политехнического института.
Уже второй год в лапотной России гремела индустриализация, и руководству страны было понятно: цехи новых промышленных предприятий и новейшее оборудование в них – это замечательно, но не менее важны хорошо подготовленные инженерные кадры. Без них никуда. Вот тогда-то социальные лифты и заработали на полную мощь, что было крайне актуально на фоне некоторой ненадежности старых специалистов (бесспорно, далеко не всех), о чем свидетельствует, например, известное дело Промпартии, отнюдь не сфабрикованное, как утверждали в годы перестройки.
Следом за политехом последовала учеба в МВТУ имени Баумана – пожалуй, сильнейшем техническом вузе страны, куда Устинов получил направление в числе лучших студентов. Оканчивал же учебу в ленинградском Военно-механическом институте, ныне носящем имя маршала Устинова.
Предвоенный хозрасчет
В 29 лет Дмитрий Федорович стал директором завода «Большевик». На дворе стоял 1938 год, до нападения фашистов – всего ничего. В Кремле это прекрасно понимают. Торопятся с перевооружением армии. Оттягивают, как могут, начало войны, подписав пакт Молотова – Риббентропа. Молодой директор организовал производство крайне необходимых РККА артиллерийских систем крупного калибра. Еще, как бы это сейчас ни звучало банально, в круговерти важнейших задач он заботился и о быте рабочих: под его руководством осуществлялось строительство поликлиники, жилых домов, детского сада.
В следующем году «Большевик» награжден орденом Ленина, что стало свидетельством эффективно налаженного производства, ибо тогда формальных награждений не существовало. Весьма интересно, что у себя на заводе, а именно в металлургическом цехе задолго до косыгинской реформы Устинов применил хозрасчет, давший в целом неплохие результаты. «Себестоимость продукции, – позже вспоминал маршал, – снизилась на шесть процентов. В целом за три месяца работы цех сэкономил более 300 тысяч рублей, произошел резкий подъем рационализаторской и изобретательской работы на заводе. С учетом этого опыта во второй половине 1939 года на хозрасчет постепенно были переведены почти все цехи города». Дмитрий Федорович напрямую не пишет о причинах, не позволивших внедрить хозрасчет повсеместно, но сетует в мемуарах на мелочную опеку над директором со стороны всевозможных главков и наркоматов. Что было, то было.
Все для фронта и победы
В Зимнюю войну Устинова направили на фронт для ознакомления с нуждами военных. Степень сопротивления финнов оказалась нами явно недооценена, о чем свидетельствовали в числе прочего и тяжелые поражения, при Суомуссалми например. На передовой возглавлявший 7-ю армию командрам 2-го ранга Кирилл Мерецков спросил Устинова о возможности доставки на фронт специальных бетонобойных снарядов, способных разрушать доты противника и что-нибудь, вспоминал маршал, придумать для проходимости орудий большого калибра. Спустя годы Устинов не рассказал, как именно он решил поставленную перед ним задачу, оставив только лаконичное: «Фронтовой заказ был выполнен в короткие сроки».
Крутой поворот в судьбе Дмитрия Федоровича произошел в июне 1941-го, за две недели до начала войны, когда его внезапно вызвали в Москву… В утреннем номере «Правды» он узнал о своем назначении на должность наркома вооружений вместо арестованного Бориса Ванникова. Последнего, судя по всему, оклеветали недоброжелатели. В начале войны ему, находящемуся под арестом, была поставлена задача изложить соображения о снабжении армии боеприпасами. Ванников записку составил, после чего принят Сталиным в Кремле, освобожден из заключения и назначен сначала заместителем Устинова, а позже наркомом боеприпасов, впоследствии став одним из создателей атомной бомбы.
С началом войны первостепенной задачей наркома стала эвакуация промышленности на восток и налаживание выпуска вооружений, необходимых для фронта. С первым справился, о чем свидетельствуют хорошо известные цифры: за первые полгода было вывезено 1360 предприятий с оборудованием, в кратчайшие сроки запущенных в строй. А вот с выпуском вооружений все оказалось сложнее, и не только вследствие совокупности тяжелейших проблем, свалившихся на страну в начале войны. Отрицательно сказалась деятельность таких некомпетентных, если не сказать хуже, лиц, как маршалы Михаил Тухачевский и Григорий Кулик. По настоянию второго в бытность его начальником Главного артиллерийского управления сняли с вооружения противотанковые пушки.
Я не буду описывать деятельность Устинова в годы Великой Отечественной, ибо для этого требуется отдельная статья. Единственное, замечу, что техническая мощь Советской армии, ее превосходство над вермахтом – непосредственная заслуга в том числе и наркома вооружений. Выпуск тех же самоходных артиллерийских установок по прямому требованию Сталина в последние месяцы 1942-го – одна из заслуг Дмитрия Федоровича перед страной. Под его руководством уже к началу следующего года был налажен выпуск СУ-122 и СУ-152 («Зверобой»), что оказалось весьма кстати на фоне оснащения войск противника «Тиграми».
Холодный мир после горячей войны
После войны Устинов занял пост министра вооружений и находился на нем его до самой смерти Сталина. Соотношение сил сторон в Великую Отечественную досконально изучено и, в общем, известно широкой, интересующейся вопросом аудитории. Однако соответствующее соотношение в первые годы холодной войны известно куда менее, ибо данные долгое время не выходили за пределы специализированной литературы.
Сразу подчеркну: я не считаю, что мир, вплоть до Карибского кризиса, балансировал на грани третьей мировой. Хотя противники подобного взгляда могут привести как контраргумент разработанный британским комитетом начальников штабов по приказу Уинстона Черчилля план «Немыслимое». Интересно, что носил он не только наступательный, но и оборонительный характер. Собственно, наступательная часть должна была якобы начаться 1 июля 1945 года. Странно, что многие в это верят на полном серьезе. В тех условиях было немыслимо именно вооруженное противостояние СССР и США вкупе с Великобританией. Во-первых, еще не состоялся разгром Японии и в Вашингтоне с нетерпением ожидали вступления в войну Советского Союза. Во-вторых, характер переговоров в Потсдаме свидетельствует, что Гарри Трумэн с некоторой даже симпатией относился к Сталину, о чем он прямо сообщал в частном письме жене, и был склонен идти на уступки в том же польском вопросе или относительно бывших итальянских колоний в Африке: Сталин не одобрил их переход к англичанам и Трумэн его поддержал, ибо вовсе не выражал заинтересованности в сохранении Британской империи.
Да и ведущие американские политики не считали тогда войну возможной. Автор знаменитой «Длинной телеграммы» Джордж Кеннан, выступая в 1946-м в Стэнфордском университете, подчеркнул, что столкновение СССР и США будет походить на битву акулы и тигра, в том же году американцы пригласили наших военных на испытание атомной бомбы на атолле Бикини. Словом, во взаимоотношениях Москвы и Вашингтона в тот период все было не столь однозначно.
И наконец, в-третьих, о какой войне вообще могла идти речь на фоне, с одной стороны, предельного истощения сил Великобритании с сопутствующей массой проблем в колониях – в той же Индии, с другой – колоссальной популярности СССР в англосаксонском мире. Да и такой умный человек, как Черчилль, вряд ли питал иллюзии относительно результатов войны и уж, конечно, не забыл о единственном серьезном контрударе существенно ослабленного вермахта в Арденнах зимой 1944–1945-го и о своем эмоциональном обращении к Сталину за помощью. К слову, еще не испытана атомная бомба, значение которой в советско-американском диалоге до появления у нас стратегического бомбардировщика М-4 очень многие склонны преувеличивать, вспоминая разрабатываемые Пентагоном планы ядерных ударов по СССР – тот же «Дропшот». Но планы – это одно, а решимость их осуществить – совсем другое.
Ракетный проект маршала
Тем не менее уже к 1946 году стало понятно, что две сверхдержавы находятся по разные стороны баррикад и гипотетически столкновение между ними возможно. Соответственно помимо восстановления разрушенной инфраструктуры и экономики СССР, следовало не допустить военного отставания от США. Вторая мировая со всей очевидностью продемонстрировала, что в будущей войне едва ли не определяющую роль следует отводить стратегической авиации, способной поражать расположенные в глубоком тылу промышленные объекты противника и разрушать его инфраструктуру, не говоря уже о психологическом воздействии на население.
И здесь наш вероятный противник обладал существенным превосходством. Упомянутый выше М-4 появился только в 1954 году, до этого долететь до Америки был способен поршневой и скопированный с Б-29 бомбардировщик Ту-4, но вот вернуться обратно топлива у него не хватало. К тому же в 1947-м американцами в серийное производство был запущен Б-47, что только укрепило их и без того высокое превосходство над СССР в стратегической авиации. В наших ОКБ шла интенсивная работа по преодолению отставания. Помимо Владимира Мясищева, чье ОКБ создало упомянутый М-4, коллектив под руководством Андрея Туполева трудился над Ту-16, также поставленным в строй в 1954-м.
Однако это наряду с принятием на вооружение истребителей МиГ-15 нивелировало превосходство США, но не преодолевало его полностью. И тогда Устинов делает ставку на создание и развитие ракетной промышленности, его прямая инициатива нашла воплощение в соответствующем постановлении в ЦК ВКП(б) от 13 мая 1946-го. И уже спустя год на специально созданном полигоне в Капустином Яре и, разумеется, в присутствии наркома состоялся пуск баллистической ракеты А-4 (немецкой «Фау-2»).
Потом на базе А-4, как известно, созданы Р-1 и Р-2. То, что их главным конструктором был Сергей Павлович Королев, знают все, но то, что он таковым стал по прямому распоряжению Устинова, для кого-то станет новостью. Вообще, как вспоминал академик Борис Черток, Дмитрий Федорович очень много сделал для становления ракетного производства и прекрасно понимал, что ракетная техника требует новых условий, более высокой культуры и технологий, чем артиллерия. Интересная деталь из воспоминаний академика: после первых пусков А-4 отклонялась от заданного курса, и тогда Устинов настоял привлечь к устранению недостатков вывезенных из поверженного рейха немецких специалистов, и все недочеты в кратчайшие сроки ликвидировали.
Рождение политика
После смерти Сталина и прихода к власти Хрущева Устинов впервые выступает в роли политика, причем дебют оказался успешным: во время попытки так называемой антипартийной группы Маленкова – Кагановича – Молотова сместить Хрущева будущий маршал принимает сторону последнего, что позволило Дмитрию Федоровичу продолжить путь в том числе уже и к политическим вершинам власти, заняв должность зампреда Совмина СССР.
Впрочем, я уже отметил: слово «карьерист» не вяжется с маршалом. Главной его целью уже тогда становится укрепление ОПК. Напомню, что в те годы подавили путч в Венгрии (ныне его можно назвать фашистским, учитывая зверства повстанцев) и была сорвана англо-франко-израильская агрессия против Египта (Суэцкий кризис). Во втором случае Кремль пригрозил ядерным ударом по агрессору. И столь весомый аргумент в большой геополитической игре стал возможен именно благодаря усилиям Устинова при создании ракетной промышленности. Эти же усилия позволили отправить первого человека в космос, за что Дмитрий Федорович получил звание Героя Социалистического Труда.
Его заслуги в сфере военного строительства трудно переоценить. Так, историк космонавтики Антон Первушин пишет: «Осень 1957 года преподнесла президенту Эйзенхауэру тяжелейший урок. Америка заметно уступает Советскому Союзу в области ракетостроения и космонавтики, из-за чего страдает обороноспособность западного мира». Урок преподнесен во многом благодаря деятельности Устинова и его коллег. А размещенные на Кубе Р-12 убедили Вашингтон убрать «Юпитеры» из Турции, несколько снизив тем самым серьезнейшую угрозу безопасности СССР.
Став в 1976-м министром обороны, Дмитрий Федорович продолжал курировать ракетчиков. Именно он продвигал создание и принятие на вооружение не имевших в тот период аналогов в мире РСД-10 «Пионер» (позже уничтожены по приказу Горбачева). Их разместили в странах ОВД взамен моноблочных и устаревших Р-12 и Р-14. Одновременно с РСД-10 в странах ОВД по приказу Устинова были развернуты бомбардировщики Ту-22М2 и Ту-22М3.
Надо заметить, что не все шаги маршала в области ОПК ныне вспоминают с одобрением. Так, уже будучи министром, он выступил против принятия на вооружение тяжелого штурмовика Ил-102, отдав предпочтение Су-25. Хотя ряд специалистов находит первую машину более эффективной. Что ж, без ошибок в столь масштабной деятельности обойтись невозможно.
Надо сказать, что при Брежневе Устинов стал уже полноправной политической фигурой. Генеральный секретарь ему полностью доверял, а к советам прислушивался. В компетенции маршала был не только ВПК, но и гражданские промышленные объекты, он оказался причастен к принятию решений в том числе и в сфере геополитики. Собственно, именно он настоял на размещении «Пионеров» в Восточной Европе; и по сей день эта реализованная инициатива маршала вызывает споры, ибо она формально спровоцировала Белый дом на ответные меры – размещение БРСД «Першинг-2» и «Томагавк». Однако дабы склонить на свою сторону общественное мнение Западной Европы, США организовали чудовищную провокацию с южнокорейским «Боингом» («Обреченный рейс»).
Но я не зря подчеркнул: реакция Белого дома носила формальный характер, в период холодной войны Штаты стремились отнюдь не к компромиссу и налаживанию отношений с СССР, а исключительно к победе, пускай и не военным путем, действуя по условиям некогда сформулированной британским военным историком и теоретиком Лидделом Гартом стратегии непрямых действий. Однополярный мир оставался главной их целью. Быть может, подобного рода установки не были свойственны некоторой части политического истеблишмента, вроде Джимми Картера, не говоря уже о простых гражданах США, но их придерживались те, кто контролировал американский ВПК и в 1979-м привел к власти Рональда Рейгана.
Соответственно ответные шаги СССР, инициатором которых и был Устинов, носили на первый взгляд достаточно прямолинейный характер, однако представляли собой демонстрацию намерений Кремля, не оставлявших вероятным противникам ни единого шанса на победу в гипотетической войне, особенно учитывая двойное превосходство стран ОВД над НАТО в бронетанковой технике. Другое дело, что доктрина Устинова активизировала усилия американцев на разрушение СССР изнутри.
В этой связи отдельная тема: ввод войск в Афганистан, в чем принято упрекать весьма пожилого к тому времени маршала. Я принципиально обхожу этот вопрос стороной, поскольку для ответа нужен материал примерно с монографию о внутренней ситуации в ДРА накануне ввода, причем в контексте большой геополитической игры в регионе. И не только со стороны СССР и США, но и тогда еще шахского Ирана, имевшего свои существенные амбиции на Ближнем Востоке.
Дмитрий Федорович умер за несколько дней до 1985 года. Наступала новая эпоха. В ней равноправному диалогу с позиции силы уже не было места, а спустя каких-то шесть лет казавшаяся незыблемой страна исчезла в одночасье.
Разумеется, будь Устинов жив и оставаясь во власти, то всячески бы этому препятствовал. Больше того, среди части советской элиты было распространено мнение: проживи Устинов дальше – стал бы генсеком. Но история, как известно, не знает сослагательных наклонений. А диалог с позиции силы ныне актуален, как никогда.
Опубликовано в выпуске № 5 (868) за 9 февраля 2021 года
Читайте нас: