Владимир Корнеев – личность легендарная и несправедливо забытая. Он был мало известен и при жизни, несмотря на высокий пост: начальник одного из ведущих подразделений Главного управления уголовного розыска МВД СССР. Дело не в секретности, а скорее в личной скромности. В 70-е фронтовиков, кавалеров боевых наград в милиции хватало, но вряд ли на кого еще дважды приходили похоронки.
Родился 30 ноября 1924 года в Туле в рабочей семье. В начале 30-х переехали в столицу, где Володя окончил школу и поступил на завод, продолжая, как указывал в автобиографии, учебу в техникуме при нем, что тогда было обычной практикой. Однако образование прервала война.
Корнеев рвался на фронт бить фашистов, но для начала его в числе других мобилизовали на рытье окопов под Вязьмой, где срочно возводился оборонительный рубеж. Это закалило характер, и он, вернувшись с работ, продолжил вместе с товарищами штурмовать военкомат.
В конце концов настойчивым 17-летним добровольцам предложили поступить в спецшколу УНКВД по Москве и области. Пройдя медкомиссию и проверку, вчерашние школьники в июле 1942 года стали курсантами разведывательно-диверсионного учебного центра, носившего условное название 88-й истребительный батальон НКВД СССР. Брали, разумеется, далеко не всех. Как утверждается в книге «Московские «ястребки»: без грифа секретности» (изданной Объединенной редакцией МВД России в 2014 году), на одном потоке обучались не более 200 человек, среди которых были сотрудники милиции, чекисты, бойцы НКВД, сведенные в отдельную роту.
В задачу школы входило готовить диверсантов и партизан, в совершенстве владеющих средствами подрывного искусства, холодным и автоматическим оружием, для разрушения всех видов транспорта, коммуникаций, средств связи, баз, штабов и уничтожения живой силы противника. За учебный период, рассчитанный на несколько месяцев, вчерашним школьникам предстояло освоить новые для них предметы: огневая, тактическая и специальная подготовка, военная топография, борьба с танками, владение холодным оружием – итого 110 часов.
«Быстрые» за линией фронта
На деле учеба растянулась на год по причине отвлечения курсантов на «практические занятия». Под этим понимались спецкомандировки – заброска диверсионно-подрывных групп (5–10 человек) в тыл врага, по-прежнему угрожавшего Москве с Ржевско-Вяземского выступа. В автобиографии Корнеев напишет об этом коротко: «В качестве бойца спецгрупп неоднократно ходил на выполнение специальных заданий в тыл немецко-фашистских захватчиков».
Скромный человек не указал количество таких «практик», но перерыв горы литературы и газетных статей, предоставленных Музеем МУРа, нашел подтверждение нескольким. Диверсионная группа «ястребков», получившая условное название «Быстрые», возглавляемая товарищем Вельмизевым, в состав которой вошел курсант Корнеев, отличилась в ходе глубокого рейда по вражеским тылам вдоль железнодорожной ветки Фаянсовая – Рославль в Калужской области. Тогда им удалось отправить под откос несколько составов с фашистской живой силой и техникой.
Вскоре Корнеев возглавил такую группу, сохранив за ней прежнее название. Она успешно действовала в районе Торжка Калининской области. «Быстрые» перешли линию фронта и заминировали вражеские коммуникации, в результате чего гитлеровцы потеряли до сотни солдат и несколько единиц бронетехники.
Следующее задание – уже в Смоленской области, где на участке железной дроги Ярцево – Сафоново пущен под откос эшелон с горючим и танками. Журналист Анатолий Виноградов в очерке «Похоронен был дважды заживо» свидетельствует: «За первые два года войны разведчик Корнеев шесть раз переходил линию фронта, дважды перелетал ее на самолетах. Каждый такой рейд был смертельно опасным мероприятием, а для кого-то и последним. Многие не возвращались». Порой группы пропадали целиком. Бесследно.
Однажды крупно не повезло и «Быстрым». Фашисты вычислили местонахождение группы и блокировали ее: появились убитые и раненые, вышла из строя поврежденная осколком снаряда рация. Казалось, впереди только смерть или плен. Так и посчитали на Большой земле, когда группа, пропустив все сроки выхода на связь, по суровым законам военного времени перестала существовать даже на бумаге. Мама Володи Корнеева получила похоронку. Но не поверила. И правильно сделала. Каким-то чудом Корнееву и нескольким его товарищам удалось вырваться из окружения. Мало того, они соединились с большой группой красноармейцев, скрывавшихся в лесах, и через четыре месяца вышли к своим. Первым делом Володя, конечно, отправил письмо маме, что жив и здоров.
Разведка против «Фердинанда»
В октябре 1943-го состоялся официальный выпуск, а по некоторым данным, роспуск школы и Корнеев вместе с сотней сокурсников во главе с помощником командира отделения Алексеем Голощековым был откомандирован в распоряжение разведотдела штаба Западного фронта. В автобиографии Владимир Федорович указывает, что все данные по этому периоду хранятся в архиве войсковой части 44388-А, очевидно, намекая на не снятый до тех пор гриф секретности. Но, может быть, опять скромничал?
В мае 1944-го – новое назначение. С присвоением звания гвардии сержанта Корнеева направляют командиром отделения взвода разведки 56-го гв. сп 19-й гв. сд в составе вновь образованного 3-го Белорусского фронта. Вскоре Корнеев становится помощником командира взвода и получает звание старшины. Весной – летом 1944 года войска фронта участвовали в операции «Багратион» («Страшнее Сталинграда»). Командованию требовались «языки», работы у разведчиков хватало. Но случалось, что полковая элита становилась обычной пехотой, когда враг неожиданно начинал контратаковать. Так произошло в июле в боях под Вильнюсом, где окруженный противник пытался вырваться из котла. Анатолий Виноградов описывает этот эпизод так: «Прорвавшийся к нашему оборонительному рубежу «Фердинанд» произвел орудийный выстрел по окопам. Владимир увидел только яркую вспышку… Уже позже узнает, что после того боя умрет в эвакогоспитале от ранений его друг Валентин Горячев, что в той неравной схватке погибли многие его боевые товарищи». В автобиографии Корнеев уточняет: «Был дважды тяжело ранен…»
Из фронтового эвакогоспиталя разведчика перевели в тыловой, оттуда после срочной операции – в другой. Командование «потеряло» бойца, и в семью вновь пришла скорбная весть. А за ней – письмо от сына, что он жив-здоров и едет домой, комиссованный по ранению.
В МУР по блату
Награжденный орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды (дважды), Славы 3-й степени, медалями «За боевые заслуги» (тоже дважды), «За оборону Москвы», «Партизану Великой Отечественной», старшина Корнеев не собирался почивать на лаврах. И едва почувствовав себя окрепшим, решил первый раз в жизни воспользоваться… блатом. Смущаясь, ведь шел ему тогда всего 21-й годок, он обратился к бывшему инструктору школы диверсантов Якову Никулочкину с просьбой походатайствовать о трудоустройстве в МУР.
И юноша по возрасту быстро стал тем мужем, авторитет которого признавался даже в уголовном мире. Венгровер, матерый вор-домушник, которого объявляли в розыск не только в СССР, но и в Польше, ГДР, Болгарии, других странах, признавался взявшему его молодому оперу: «Я считаю себя опытным человеком, меня трудно поймать. Но вы оказались опытнее… и я не обижаюсь ничуть, что поймали и арестовали».
Такое признание не было единственным. Талант сыскаря, часто руководствующегося скорее интуицией, чутьем, чем скупыми данными, помогал Корнееву раскрывать очень запутанные преступления. И в ходе допросов задержанных (порой больше походивших на задушевные беседы) он стремился установить доверительные отношения.
Корнееву, сыщику от Бога, удавалось не только установить, поймать и разговорить преступника, но и посеять в его сердце искорку раскаяния, зернышко веры в то, что не все потеряно, если встать на путь исправления. Подтверждения этому – письма от бывших уголовников, вернувшихся к нормальной жизни, которые хранятся в семейном архиве.
Оперу с Петровки мало было отчетной «палки», удовлетворения профессионального честолюбия или даже внеочередной «дырочки» на кителе или погонах, но важен был сам человек, хоть и оступившийся, грешный, но желающий жить честно.
Оживший прототип
Удивительно и то, как ему хватало на все это времени, ведь он пахал (как, впрочем, и многие тогда) без выходных, игнорируя отпуска и забывая о фронтовых ранах, которые все же давали о себе знать. По свидетельству супруги, Евгении Кирилловны, работа для этого человека была, безусловно, на первом месте, хотя, устав от нее, краткосрочный отдых он находил все же в семье.
Можно долго перечислять заслуги этого легендарного человека, одного из лучших руководителей отечественного уголовного розыска за его более чем вековую историю. Стоит вспомнить резонансные преступления 50, 60, 70-х годов ушедшего века, к раскрытию которых был причастен Корнеев. Например, поимку объявленного в международный розыск вора-рецидивиста Нестеренко, которого безуспешно ловили полисмены и копы Англии, Франции, Германии. Или раскрытие банды убийц 24 таксистов и автовладельцев. Или ликвидацию в Сокольниках подпольного арсенала из 56 стволов…
Отдав 32 года уголовному розыску, в 1982-м полковник милиции Корнеев наконец вышел на пенсию. Но не на покой. Он до последних минут жизни оставался в рядах ветеранской организации центрального аппарата МВД и МУРа, передавая бесценный опыт молодежи.
На пенсии он и познакомился с Глебом Жегловым. В отличие от многих других детективов «Место встречи…» ветеран досмотрел до конца и очень хвалил фильм. Но прежде Корнеев встречался с авторами романа «Эра милосердия», положенного в основу сценария фильма, причем, как свидетельствуют очевидцы, не однажды. Поэтому не стоит удивляться, что талантливо сыгранные Высоцким и Конкиным киногерои похожи на реального муровца, боевого разведчика, великого сыщика и настоящего человека.
P. S. Пока материал готовился к публикации, в возрасте 96 лет скончалась вдова Владимира Корнеева Евгения Кирилловна, которую похоронили рядом с мужем, ушедшим из жизни в 1997 году.
