28 ноября 1941 года, когда на Москву надвигался последний вал гитлеровского «Тайфуна» и немцы вышли на расстояние 30 километров от Кремля, в главной военной газете РККА «Красная звезда» была опубликована передовая статья «Завещание 28 павших героев». В ней описывался подвиг воинов, погибших, но не отступивших перед десятками вражеских танков, звучал призыв «Ни шагу назад» и напоминались традиции патриотизма русских солдат и полководцев XVIII века: «В этот час горстка героев не была одинока. С ней было великое прошлое нашего народа, грудью отстаивавшего свою независимость. С ней были доблестные победы русской гвардии, о которых фельдмаршал Салтыков еще во время Семилетней войны с пруссаками доносил в Петербург: «Что до российских гвардейцев касается, могу сказать, что противу их никто устоять не может, а сами они подобно львам презирают свои раны». С ней были доблесть и честь Красной армии, ее боевые знамена, которые в эти минуты как бы осеняли героев».
Чуть позднее литературный секретарь «Красной звезды» Александр Кривицкий провел то, что сейчас называется журналистским расследованием, и, насколько смог в то тяжелейшее время точно, выяснил имена погибших. Это были солдаты 2-го взвода 4-й роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка 316-й стрелковой дивизии 16-й армии Западного фронта, оборонявшие рубеж у железнодорожного разъезда Дубосеково, в 85 километрах по прямой от нынешней МКАД. В тот снежный, морозный ноябрь 1075-й полк, которым командовал полковник Илья Капров, оказался на острие удара 11-й танковой дивизии немцев, которые наступали по всем правилам передовой военной науки, чередуя массированные бомбардировки и артобстрелы с атаками боевых групп, состоящих из крупных масс танков и мотопехоты. Наши бойцы встретили врага, окопавшись во взводных узлах обороны, объединенных в ротные участки, входившие в свою очередь в батальонные районы, поддерживаемые по возможности немногочисленной артиллерией. Таким тактическим приемом генерал-майор Иван Панфилов обеспечивал прикрытие достаточно протяженного участка фронта имевшимися у него силами. Кровопролитные упорные бои продолжались весь короткий световой день. К его исходу оставшиеся в живых красноармейцы были вынуждены отойти на несколько километров восточнее и заняли новый рубеж обороны. Фашистам эти километры достались ценой нескольких десятков танков, сотен убитых офицеров и солдат…
Новые атаки на павших и живых
“ Трижды контуженный офицер не говорил фразы про вымысел, а лишь подписал то, что дал следователь ”
21 июля 1942 года 28 воинам были присвоены звания Героев Советского Союза, как полагали тогда, посмертно. Но события, развернувшиеся вокруг судьбы одного из них, позволили некоторым «радетелям» об исторической справедливости 50 лет спустя поставить под сомнение сам факт подвига. Произошло следующее. Как часто случается на войне, человеку удается выжить в нечеловеческих условиях. Шестеро из 28 панфиловцев выжили, несмотря на тяжелые ранения, мороз и захват поля боя врагом (Натаров вскоре умер в госпитале). Один из них – сержант Иван Добробабин после долгих скитаний по оккупированной территории вернулся в родное село, но там год служил… полицаем у немцев. Когда в 1944 году наступавшие части Красной армии освобождали Украину, Добробабин был призван в ряды РККА и вновь храбро сражался до победы. Однако Военная прокуратура не дремала, и в 1948-м за свою службу у немцев он получил семь лет лагерей, а звания Героя Советского Союза был лишен. Более того, по делу Добробабина были допрошены бывший командир панфиловского полка Капров и журналист Кривицкий, первым обнародовавший имена 28 героев. Сейчас может быть очень непросто понять их мысли и чувства в той обстановке жестких методов дознания. Фактом является появление протоколов показаний, на основании которых при определенном взгляде можно усомниться в самом подвиге 28. Следует подчеркнуть, что никакого постановления или решения принято не было, прокуратура ограничилась справкой-докладом и материалы отправились в архив. Легендарный же подвиг продолжал жить в книгах, статьях, кинофильмах, памятниках и музеях. Героический пример вдохновлял молодежь во многих странах, не только в СССР.
Когда же наступил роковой 1991 год и Советского Союза не стало, началось массированное спецпропагандистское наступление на все советское и социалистическое да и русское тоже. Не обошли стороной панфиловцев. Раз за разом разного рода борзописцы, точь-в-точь как гитлеровские танки, утюжили окопы героев. Якобы и фамилии перепутаны, и подвига такого совершить нельзя в принципе, и командир полка от них в показаниях открестился, и журналист Кривицкий «признался», что все сочинил…
Разбор отчетов
“ Гитлеровцы отступили, потеряв 15 танков и больше ста человек. А четверка бронебойщиков отделалась легкими ранениями ”
Первым делом разберемся с документами 1948 года. Можно только дивиться нелогичности либеральных служителей пера и слова. Десятилетиями они выступают с обличениями сталинских репрессий. Следствие по делу Добробабина, приведшее к жестким допросам полковника и журналиста, как раз печальный пример, мягко говоря, перегибов той эпохи. Кривицкий, спустя много лет, заявил: следователи угрозами и запугиванием заставили его написать, что история им вымышлена. Парадокс в том, что именно на базе протоколов допросов 1948 года нынешние борцы со «сталинизмом» строят свои доводы о подвиге 28 панфиловцев! Где логика? В протоколе допроса полковника Капрова действительно есть фраза: «…никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не было – это сплошной вымысел…» Но далее в том же протоколе дано то описание их подвига, к которому привыкли советские люди: «…в этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона с немецкими танками дралась 4-я рота и действительно дралась геройски. Из роты погибли свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах… В роте к 16 ноября 1941 года были 120–140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково, в 1,5 километра от позиции 4-й роты (2-го батальона)… Всего на участке 2-го батальона было 10–12 танков противника. Сколько танков шло (непосредственно) на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить… Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака была отбита. В бою полк уничтожил пять-шесть немецких танков, и немцы отошли. В 14–15 часов немцы открыли сильный артиллерийский огонь и вновь пошли в атаку танками… На участках полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажег сено и будку, так что я случайно смог выбраться из блиндажа: меня спасла насыпь железной дороги, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков. Больше всех пострадала 4-я рота: во главе с командиром роты Гундиловичем уцелели 20–25 человек». Можно по-человечески понять полковника Капрова – он видел немецкие танки так же близко, как и рядовые бронебойщики, организовывал подготовку и ведение сложнейшего боя, а в итоге не только не был награжден, но снят с должности вскоре после гибели генерала Панфилова. А в 1948-м трижды тяжело контуженный, больной офицер оказался… под следствием. Возможно, Капров даже не говорил фразы про вымысел, а лишь подписал то, что дал следователь. Главное в другом: на основании этого документа нелепо делать вывод о «выдуманности» подвига. Из текста ясно следует, что «винить» военных корреспондентов можно лишь в прославлении только 28, в то время как массовый героизм проявили все воины полка, и в неточном подсчете уничтоженных вражеских танков.
Непонятен скепсис ряда современных историков, основанный на отсутствии описания боя у Дубосекова в отчетах нацистских частей, наступавших на Москву. Во-первых, не следует идеализировать немецкий орднунг. Надо понимать, что в условиях самой тяжелой и кровопролитной войны (к неожиданности немцев, она явилась таковой и для них) в штабы вермахта попадали далеко не все отчеты. Далее, не надо забывать, что от Москвы гитлеровцы отступали весьма поспешно, бросая не то что бумаги, а целехонькую боевую технику. Да и в 1945-м в Берлине не все удалось уберечь в сохранности – опять советские воины помешали. К тому же часть немецких документов после победы попала к тогдашним союзникам СССР по антигитлеровской коалиции – Англии и США и осела в их архивах. Таким образом, отсутствию немецких данных о бое 16 ноября 1941 года у Дубосекова имеется более чем достаточно объяснений.
Записные «историки» антикоммунистического лагеря вроде Леонида Млечина называют мифом саму возможность уничтожения двадцатью восьмью бойцами, оснащенными лишь легким противотанковым вооружением, 18 танков противника. И здесь на выручку панфиловцам приходят другие советские герои, ибо похожих эпизодов за время войны было несколько. Известен даже более потрясающий по соотношению сил сторон бой, имевший место на подступах к Сталинграду. 23 июля 1942 года 30 гитлеровских танков в сопровождении пехоты шли мимо высоты, на которой закрепились всего четыре (!) наших воина с двумя (!) противотанковыми ружьями. Сперва им помогали внезапность и удобство выбранной позиции, но затем немцы начали штурм высоты в полную силу, причем даже танкисты из подбитых танков пытались забраться на обороняемый храбрецами холм. В итоге немцы отступили, потеряв 15 танков и больше ста танкистов и пехотинцев. А бронебойщики под командованием младшего сержанта Петра Болото отделались легкими ранениями. Возможно, четверку вдохновлял на подвиг как раз пример панфиловцев. Но им самим было сложнее, потому что боевого опыта меньше, позицию они защищали фронтальную и от гораздо больших атакующих сил, а на дворе не лето. Поэтому итог боя оказался иным.
Окончание следует.
Опубликовано в выпуске № 47 (810) за 3 декабря 2019 года
Читайте нас: