Впервые в истории Россия временно лишилась возможности выводить людей в космос. Какие выводы сделают отрасль сильнее?

27 ноября 2025 года к МКС стартовала «Союз МС-28» с тремя космонавтами на борту (двое русских и один американский). Ракета благополучно покинула площадку, а затем доставила людей на орбитальную станцию. Однако, несмотря на то, что с ней все было штатно, на стартовое сооружение №31 (в его газоотводный лоток) упала кабина обслуживания 8У216. Что это вообще такое?

Кабиной обслуживания называют выдвигающуюся из бетонной стены газохода (сооружения, по которому от ракеты отводят газы) конструкцию в несколько уровней. Именно в ней часть стартового расчета перед пуском ставит на ракету бруски со спецустройством, с помощью которых запускаются двигатели ракет разработки Королева — то есть «Союзов», на которых мы выводим в космос и людей, и грузовые корабли «Прогресс». Те, в свою очередь, доставляют грузы для пилотируемых орбитальных станций.

Через кабину обслуживания делают еще много чего, но мы даже не будем на этом останавливаться. Ясно одно: если брусков не будет — двигатели ракет семейства Р-7 запустить не получится. Это не Falcon 9.

Следовательно, падение кабины обслуживания в газоход практически исключает запланированный запуск грузового корабля «Прогресс» к МКС в декабре 2025 года. Более важно другое: оно исключает вообще любой запуск из нашей страны к МКС до завершения существенных работ на Земле. Любой, включая грузовой. Пока станцию будут снабжать только американцы: другие отечественные космодромы для пилотируемых пусков не готовы, и довести их до этой готовности будет дольше, чем восстановить стартовое сооружение №31.

Что с этим будут делать

«Роскосмос» сравнительно оперативно сообщил, что все восстановят и что резервные элементы для таких работ есть. Однако не указал никаких конкретных сроков. И для этого есть весомые причины.

Во-первых, кабину обслуживания никто никогда в истории космонавтики не терял. В 2018 году при старте с Восточного сдуло крышку, защищающую похожую кабину при старте от газов ракетных двигателей. Но поставить крышку — одно, а сделать новую кабину — другое.

Во-вторых, кабина обслуживания 8У216 — давно не серийное изделие. Ведь межконтинентальной баллистической ракеты Р-7, для которой ее когда-то приняли в эксплуатацию, уже давно нет на боевом дежурстве. А для гражданской космонавтики серию таких изделий никто и не планировал строить. На примере американской космонавтики известно, что космическое изделие из прошлой эпохи быстро построить в наши дни нельзя: нет тех типоразмеров (буквально вплоть до болтов), иной раз и сплавы нужные уже не выпускают.

Поэтому «резервные элементы» из сообщения «Роскосмоса» расшифровываются просто: рядом с площадкой №31 где рухнула вниз кабина, есть площадка №1. С нее когда-то летал Гагарин, а в 2010-х, в рамках «оптимизации», ее вывели из эксплуатации.

Кто стоял за этим решением нам достоверно неизвестно, ходят только слухи, которые мы не комментируем. Да и понять это решение можно: сделанные при Королеве космические вещи очень долгоживущи. Мы до сих пор людей возим на все тех же ракетах семейства «семерок» и на космических кораблях «Союз», задуманных опять же при Королеве. Все эти старинные конструкции работают на пять. К этому легко привыкнуть и, в итоге, поверить: все, что тогда ввели в практику, вечное и никогда не сломается. Зачем же его резервировать?

Но хотя гагаринский старт и закрыли, его не пустили на металлолом, а передали Казахстану в качестве музея. То есть технически можно взять кабину 8У216 с гагаринского старта, разобрать ее и собрать на старте №31. Звучит хорошо, верно?

И тут вступает в силу «в-третьих». Это у Маска с его частной конторой, где собаки свободно ходят по космодрому, можно взять, распилить тут, перенести сюда и собрать за несколько недель. У «Роскосмоса» так не получится, потому что это госучереждение. Нужно будет провести конкурс на выполнение работ. К нему подготовить документацию. Любой, кто работал в бюджетных учреждениях, сразу понимает, что быстро такое не делается. Хорошо, если чисто бумажную часть работы реализуют за пару месяцев.

А сколько будет идти сама работа — этого вообще никто не знает. Опять же, в истории просто не было прецедентов разбора кабины обслуживания, переноса ее на другую площадку и сборки там. Не больше прецедентов было у повторного использования кусков упавшей с пары десятков метров кабины. Ясно, что это займет не недели — но полгода ли? Или год-полтора? Это неизвестно.

Было ли в истории космонавтики хоть что-то похожее?

Мы задали несколько вопросов о случившемся Павлу Шубину, историку космонавтики, автору книг «Луна. История, люди, техника», «Поехали. История первого полета человека в космос в деталях».

Александр Березин: С 27 ноября 2025 года Россия лишилась возможности запускать в космос людей, чего не было с 1961 года. Многие винят в этом отказ от поддержания работоспособной дублирующей стартовой площадки, как это было при СССР, когда №1 был основным стартом, а №31 — резервным. Были ли в истории случаи, когда космическая держава с пилотируемой программой не имела дублирования стартовых столов?

Павел Шубин: Были и не раз. Исходно у США не было резервирования стартовых сооружений — скажем, в эпоху полетов «Меркурия» или «Джемини». Поддерживали только по одной площадке, с которой могли выполняться пилотируемые запуски.

Потом Штаты оставались вообще без пилотируемой программы после закрытия «Аполлонов» [1975-1981 годы — прим. ред.], или когда шаттлы становились на прикол [1986-1988, 2003-2005 и 2011-2020 годы — прим. ред.]. Что толку от стартового стола, если с него ничего нельзя запустить?

Было такое и в советское время. Хотя резервная площадка №31 работала с 1961 года, то есть с зари пилотируемых полетов, на ней уже бывали аварии, которые временно оставляли страну без дублирующей площадки. Процитирую дневники генерала Каманина:

«Был на 31-й площадке, осмотрел старт, разрушенный взрывом ракеты 14 декабря 1966 года. Работы по восстановлению старта идут успешно, все бетонные работы закончены, начался монтаж стартового оборудования. Строители и монтажники заверяют, что к 1 мая [1967 года] они полностью восстановят старт».

То есть 31-й старт уже выходил из строя, и то событие было тяжелее, чем сегодня.

А.Б.: А сходные примеры в зарубежной истории космонавтики были, когда страна без стартового сооружения оставалась?

П. Шубин: Понимаете, тут нельзя сравнивать в лоб. «Семерка» [Р-7 Королева, то есть нынешние российские ракеты «Союз» — прим. ред.] достаточно уникальная ракета по мировым меркам. Уникальная и в том смысле, что такой тесной интеграции в стартовый комплекс как у нее — в том числе для снижения веса — нет нигде. Это значит, что стартовый стол для нее нужен специализированный, часто в большей степени, чем для зарубежных ракет. Кстати, за счет этого она успешно летает с 1957 года и будет летать дальше.

Петух клюнул — но научит ли это нас креститься?

Попытки уточнить у людей из космической отрасли, когда они ожидают восстановления кабины обслуживания на 31-м старте, не дали никаких однозначных результатов. Даже на условиях анонимности никто не захотел называть никаких прогнозных сроков. Тревожит только одно: когда мы сослались на шесть месяцев восстановления «как во времена Каманина», никто из опрошенных не высказал уверенности, что в современных условиях можно повторить восстановление площадки №31 так же быстро.

Для начала, в 1966 году никакого закона о госзакупках не было, что упрощало работу. Ну и потом: это Каманина «строители и монтажники заверяют, что к 1 мая [1967 года] они полностью восстановят старт». В реальном мире, как это часто бывает, начальству назвали красивый срок, чтобы отстал, а жизнь пошла свои путем. Так что первый полет оттуда случился только 8 февраля 1968 года, куда позже обещанного (справедливости ради, и работ было куда больше, в силу несопоставимо больших повреждений).

Историк космонавтики Павел Шубин, ответил на тот же вопрос так: «И сам был бы рад узнать сроки. Лучше подождать официальных сообщений. Слишком мало времени прошло. Для оценки сроков обычно требуется больше времени».

Тем не менее, ясно, что это не случится в ближайшее время. А значит, падение кабины 8У216 — очень полезный урок на будущее. Что мы имеем в виду?

В СССР резервные площадки для пилотируемых пусков завели еще до полета Гагарина не потому, что Королев ничего не понимал в космосе. Равным образом и SpaceX содержит резервное стартовое сооружение для пилотируемых полетов не потому, что Маску некуда девать деньги. Причины в другом: они понимали, что резервные старты для запуска людей в космос могут быть очень полезны.

Чтобы понять зачем, мы приведем всего один пример. На китайской орбитальной станции недавно случился инцидент: микрометеориты продырявили пристыкованный к ней космический корабль «Шэньчжоу-20», на котором космонавты должны были возвращаться домой. Тут же Китай запустил резервный пилотируемый космический корабль «Шэньчжоу-21». Его подняли, космонавтов со станции сняли и доставили на Землю.

Зададимся невинным вопросом. Что если бы после предшествующего запуска китайцев к их станции они бы уронили что-то на стартовое сооружение и оно бы не работало? Кто забирал бы китайцев с орбиты? Теоретически, конечно, это может сделать SpaceX.

Но практически это было бы рискованным цирком. Потому что стыковочные узлы у ее кораблей к китайским станциям не подходят. Пришлось бы уравнивать их скорости в космосе друг рядом с другом, потом во внекорабельных скафандрах выходить с китайской станции и пытаться доманеврировать до американского корабля. Кто-то оторвался и улетел? При маневрировании что-то пошло не так? Могут быть жертвы.

К счастью для нас, к МКС сейчас пристыкован не только наш «Союз». Поэтому если «китайская история» сейчас повторилась бы и микрометеорит его повредил, наших космонавтов можно было вернуть на американских кораблях.

Но, как известно, уже в 2020-х годах «Роскосмос» планирует летать на собственную национальную станцию. Причем не так давно ей предлагали дать собственное, уникальное высокоширотное наклонение. При котором американским кораблям — а равно и китайским — к ней подлететь будет весьма проблематично. Что если стартовое сооружение повредили бы в таких условиях? А если бы при этом и станцию, и возвратный корабль ударили микрометеориты? Космонавты латали бы обшивку подручными средствами и ждали починки старта?

Все это указывает на совершенно очевидную вещь. Королев и Маск были правы: резервные старты для пилотируемых пусков нужны. И это — главный урок падения 27 ноября 2025 года.