Бессмысленные инициативы
Меня никогда не беспокоили мирные переговоры Москвы и Киева. Не беспокоили даже тогда, когда они не намечались, а проходили (как в марте 2022 года в Стамбуле), и даже тогда, когда их результатом становилось подписание конкретных соглашений, как первые и вторые Минские, некоторые пункты которых, в случае их полноценной реализации, выглядели катастрофично для России. Например, было понятно, что в случае восстановления власти Киева в Донбассе, при самой широкой автономии последнего, он был бы унифицирован с остальными украинскими регионами значительно быстрее, чем Крым в середине 90-х (поле Мешкова).
Но был один нюанс. Украина никогда не могла себе позволить выполнить свою часть данных соглашений. Слишком остро это было бы воспринято местной постмайданной общественностью.
Почему остро? Ведь главным для Киева теоретически должно было стать прекращение военных действий (даже в формате гражданской войны, начавшейся ещё в 2014 году) и восстановление своего суверенитета над Донбассом. Пусть условного, с широкими правами местной автономии. Права потом отобрали бы явочным порядком. Хотя бы потому, что многие радикально настроенные борцы с киевским режимом не остались бы жить под его властью, рассматривая подобного рода компромисс как своё поражение, а значит, и потенциал сопротивления в Донбассе резко упал бы, да и вера в Россию тоже.
Так почему не только киевские власти, не только нацистские радикальные активисты, но и простые постмайданные обыватели не жаловали Минские соглашения, рассматривая их как своё поражение? Парадокс, обыватели по обе стороны конфликта считали минский мир позорным.
Представьте себе, что вы обычный бюргер, проживающий в Великогерманском рейхе в конце 1943 — начале 1944 года. Вермахт уже потерпел серьёзнейшие поражения на Восточном фронте и в Африке, генералы давно уже не верят в победу и максимум надеются добиться для Германии не слишком тяжёлых условий мира. Самые сообразительные из них даже готовы ради этого пожертвовать нацистским режимом.
Но вы всего этого не знаете. Фронт ещё далеко, Прибалтика и Белоруссия, Молдавия и Закарпатье ещё контролируются вермахтом. Союзники уже высадились на Сицилии и даже в Южной Италии, но это ведь Италия, от рейха война пока далеко. До англо-американской высадки в Нормандии ещё полгода, и вы даже не задумываетесь о возможности такого развития событий.
С другой стороны, продовольственный кризис пока не наступил, даже с бензином пока всё ещё не так печально, как будет во второй половине 1944 года и в 1945 году. Авиация союзников бомбит рейх, но пока что ПВО в целом справляется, города ещё не превращены в развалины, заводы работают, а в сельской местности и вовсе особых проблем нет. Германия всё ещё хозяйка Европы, а Геббельс каждый день обещает победу и рассказывает о новых и новых видах «чудо-оружия», созданных «сумрачным гением» нацистских инженеров. Некоторые из них (танки «Тигр», реактивные самолёты, крылатые и баллистические ракеты) вы, возможно, даже видели, или как минимум слышали о них от знакомых, работающих на выпускающих «чудо-оружие» предприятиях.
Возможно, вы не одобряете радикализм нацистских штурмовиков, вам не нравится вмешательство тайной полиции в личную жизнь граждан, вы ничего не имеете против евреев и славян, против католиков и социал-демократов. Но вы же немец. И вы гордитесь тем, что вашей армии удалось взять реванш за поражение в Первой мировой войне. И нацисты, когда пьют с вами пиво в местной пивной и поют народные песни, не кажутся такими уж отвратительными. Молоды, энергичны, патриотичны, а поскольку славян и евреев в вашей местной пивной не может быть по определению, то и их ксенофобский радикализм в глаза не бросается.
У вас свой маленький бизнес. В Дахау вы приобретаете золу для удобрения своих полей (не задумываясь о том, откуда она берётся, — какая вам разница) и продаёте вермахту масло, мясо, молоко из собственного хозяйства: армия платит лучше, чем гражданские власти, и деньги у неё всегда есть. А вы гордитесь тем, что принимаете посильное участие в защите интересов немецкого народа. В общем, вы встроены в систему. Некоторые её аспекты вам не нравятся, но в мире нет ничего идеального. В целом жизнь ваша стабильна, упорядочена, и победа в войне вам нужна, чтобы она такой же и оставалась.
И вдруг вам говорят, что необходимо срочно мириться с врагами. Причём ради сохранения германского государства хотя бы в урезанном виде надо не только уйти со всех завоёванных территорий, но и отдать треть от того, что осталось германским после Первой мировой войны.
Думаете, вы обрадуетесь? Думаете, у вас не появится желание поддержать парней в коричневых рубашках, орущих, что они не допустят похабного мира и перевешают всех политиков-изменников? Ещё как появится! Ведь они выступают за то, чтобы ваша упорядоченная жизнь сохранилась, а не улетела под откос после поражения. Вы ведь помните, как тяжек и унизителен был Версальский мир. Вы просто не верите, что завоевавший Европу и дошедший до Волги рейх может рухнуть. Ведь совсем недавно у Германии не было ни танков, ни боевой авиации, ни многомиллионного вермахта, а она побеждала. Сейчас есть всё, а также всякое-разное «чудо-оружие», и доктор Геббельс обещает много новых разработок, которые уж точно позволят преодолеть временные трудности на фронте и завершить войну великим триумфом.
Да что говорить. Даже летом 1944 года после катастрофы в Белоруссии и Румынии, после высадки союзников в Нормандии офицеры-заговорщики, пытавшиеся добиться мира за счёт смены нацистского режима и геополитических уступок, оказались изолированы. Их не поддержали ни армия, ни народ. Все остались верны режиму и полны веры в «светлое будущее».
Даже когда катастрофа уже стучит вам в окна и в двери, она всегда наступает неожиданно. Отдельный человек может её предвидеть и попытаться как-то подготовиться. Общество в целом всегда надеется на лучшее. Украинское общество не исключение.
На памяти наиболее социально и экономически активных поколений граждан Украины Запад всегда побеждал. Но разве Запад не на стороне Украины? Разве их фюрер только что не договорился со шведами и французами о покупке как минимум 250 новых истребителей? Мы знаем, что не договорился, а только имитировал договорённость, но они-то обладают альтернативным «знанием», полученным от украинских СМИ, а других у них нет.
А где до сих пор идут бои? Где-то там же, где и в 2014 году начинались, возле Славянска и Краматорска. Думаете они знают, что говорят о состоянии ВСУ украинские и западные военные, как скептически оценивают шансы Украины продержаться хотя бы до весны западные политики? Кто-то знает, а общество в целом нет.
Наконец, они давно встроены в систему. У них работа или бизнес. Может, с продуктами стало и хуже, и электричество периодически отключают. Но в целом-то жить как-то можно, а как будет, когда уйдёт привычная власть и придут русские? О русских разное рассказывают на Украине и на Западе, в основном плохое, говорят, что будут всех убивать и грабить. Почему бы в это не поверить, сами же украинцы в Донбассе убивали, грабили и считали это естественным.
В общем, обыватель в тылу, ему стало несколько хуже, но некритично, «побеждать» для него на фронте должны другие, а он свой комфорт на неопределённое будущее менять не хочет, поэтому всегда готов поддержать, возможно, слишком радикальных и часто грубоватых парней в нацистских наколках и шевронах, орущих, что не допустят капитуляции и готовы перевешать всех политиков-изменников. Кстати, а вы слышали, чтобы хоть один украинский политик заикнулся о необходимости мира, даже ценой территориальных уступок?
Максимум, что сумел выдавить из себя Зеленский, что придётся выбирать между потерей достоинства и потерей главного союзника. Думаете, он просто так о достоинстве вспомнил? Как же! Как они свой майдан называли? «Революция достоинства»! То-то! Вся эта затея с массовыми убийствами была ради «достоинства». Того, что они считают «достоинством». Пещерная русофобия — главная составная часть этого «достоинства». Тезис «Прочь от Москвы!» всегда дополнялся на Украине тезисом «Мы европейцы, и мы этого достойны!» Перманентная война с Россией нужна для доказательства своей европейской идентичности. Слышали, как украинцы мотивируют своё «право» жить в Европе на всём готовом за счёт европейцев? Они говорят, что это право они получили, так как стали передовым отрядом Запада в войне с Россией — «щитом Европы». Раз Запад сам не воюет, значит должен кормить их.
В этом извращённом восприятии мира всё, что не победа Украины с присоединением к ней российских Кубани и Подонья, а также части Поволжья и Предкавказья, с получением от России многотриллионных репараций, — всё поражение. Чем дольше идёт война, чем больше жертв принесено на её алтарь, чем больше надежд на компенсацию потерь связано с конечной победой, тем невозможнее становится признать своё поражение. Каждый в отдельности может понимать, что не всё складывается хорошо, но все вместе никак не могут в это поверить. Любой политик, попытавшийся остановить войну ценой территориальных уступок и отказа от «европейской мечты», рискует быть растерзан, ведь из не очень комфортного, но привычного настоящего, он толкает общество в неизвестное будущее, параметры которого диаметрально противоречат тому, к чему это общество готовилось последние тридцать лет, к чему стремилось, ради чего выходило на майданы, ради чего убивало своих сограждан, ради чего втягивалось в войну с Россией.
Даже для того чтобы принять необходимость мира любой ценой, этому обществу надо вначале растерзать того, кто этот мир принесёт, определив таким образом виновного в ошибочности своего курса на протяжении десятилетий независимости. Украинские политики постоянно упрощали структуру местного общества, доведя его до практически первобытного состояния. Это облегчало процесс управления, но всё имеет свою отрицательную сторону. В результате опростившееся, практически первобытное общество реагирует так, как и должно реагировать: требует убить шамана, разучившегося вызывать дождь, ибо это значит, что он стал неугоден богам.
Именно поэтому, даже понимая, что теоретически из перемирия можно извлечь выгоду, а потом отказаться от его главных параметров, киевские политики не могут позволить себе такую роскошь, как принятие самых мягких российских условий. Даже если из этого удастся извлечь выгоду, извлекут её не они, а их внутриполитические противники, а это для них хуже тотального поражения.
Поэтому сколько за последние двенадцать лет ни предлагалось разных мирных планов и мирных инициатив, все они погибли втуне, а война всё равно продолжалась. Украина проектировалась для войны с Россией, создавалась для войны с Россией и существовать может только в состоянии войны с Россией. Если бы Россия вдруг исчезла, Украина тут же бы исчезла вслед за ней за ненадобностью, исчезла бы цель её существования, её «историческая миссия».
Не знаю, верил ли Путин в возможность договориться с Киевом двенадцать лет назад, некоторые аспекты, связанные с ходом минских и постминских переговоров, а также первого Стамбула, позволяют предположить, что не верил, но точно может только он сам сказать (а он не скажет). Во всяком случае сейчас он в успех разного рода мирных инициатив явно не верит, поэтому и говорит генералам, что инициативы инициативами, а нам надо делать своё дело, добиваясь реализации целей СВО. Генералам говорит — не дипломатам.
Ростислав Ищенко,
