МИД Сирии рассказал о первом официальном визите Ас'аада аш-Шейбани в Китай, состоявшемся 17 ноября, впервые после падения в декабре 2024 г. Башара Асада и его правительства. В Пекине глава сирийской дипломатии провёл встречи с китайским коллегой Ван И, с другими высокопоставленными представителями. Возникает вопрос: на каких условиях Поднебесная готова выстраивать контакты и воспринимать «новые» сирийские власти в качестве полноценного участника международного общения?
Из скупых релизов известно, что на повестке переговоров значились двусторонние отношения, а также новые направления сотрудничества. Едва ли в Пекине забыли, что сравнительно недавно, в сентябре 2023 года, в китайский Ханчжоу с официальным визитом приезжал Башар Асад по приглашению председателя КНР Си Цзиньпина. По итогам тогдашней встречи глав двух государств Китая накануне открытия XIX Азиатских игр Пекин и Дамаск декларировали отношения стратегического партнёрства (при этом, надо заметить, особой экономической глубины приобрести они не успели). Таким образом, вопрос о том, считает ли по-прежнему китайская сторона своих нынешних сирийских визави «стратегическими партнерами», повисает в воздухе.
С начала в 2011 г. потрясений «арабской весны» Китай и Россия придерживались единых подходов и в отношении сирийской проблематики, и в плане общей политики и подходов на Ближнем Востоке. К слову сказать, и тогдашний сирийский лидер подчеркивал: «Во время этого визита мы использовали ту большую роль, которую играл Китай в последние десять лет».
Выходит, что Китай сегодня вынужден, сообразуясь с новыми реалиями, перестраивать своё представление о приоритетах в отношении уже новой Сирии. Возможно, делается это до некоторой степени нехотя, поскольку для китайской внешней политики, как известно, характерны длительные циклы, в которых предпочтение отдается хорошо проверенным партнёрам. Подотчётное катарцам и туркам «временное правительство» недавнего лидера боевиков Идлиба аш-Шара`а едва ли можно отнести к категории таковых. Достаточно оценить «инклюзивность» последних парламентских выборов в Сирии, проходивших по весьма замысловатой схеме, когда некоторые регионы оказались за бортом даже имитации политического процесса.
Комментируя визит, китайское профильное ведомство уточнило, что стороны обсудили углубление двустороннего сотрудничества, безопасность и борьбу с терроризмом, а также поддержку политического процесса и усилий по восстановлению Сирии. Кроме того, МИД Сирии сделал приятный Китаю символический жест, заявив, что Дамаск не признает Тайвань независимым государством, подтвердив свою приверженность принципу «одного Китая».
Разумеется, едва ли не самым примечательным из вышеотмеченного представляется тема «терроризма», тем более что накануне встречи аш-Шейбани и Ван И в СМИ появилась любопытная информация.
По данным международного информагентства AFP, Дамаск якобы вознамерился передать Пекину 400 боевиков-уйгуров, связанных с запрещённой в Китае и России «Исламской партии Туркестана». В частности, утверждалось, что аш-Шейбани непременно обсудит отправку боевиков во время встречи с главой китайской дипломатии Ван И. Но, как показала политическая практика, кто-то решил выдать желаемое за действительное. Позднее государственное агентство SANA опровергло информацию о предполагаемой передаче боевиков-уйгуров (согласно информации некоторых журналистов, аналогичное предложение делалось и России).
Широко известно, что выходцы из Синьцзян-Уйгурского автономного района начали прибывать в Сирию вскоре после начала «арабской весны» в 2011 году и последующей террористической интервенции, в которой покровительствующая «братьям» из «Восточного Туркестана» Турция сыграла не последнюю роль. По данным Сирийского центра мониторинга за соблюдением прав человека, в настоящее время в Сирии находится от 3,2 тыс. до 4 тыс. уйгурских боевиков. Мало того, по информации AFP, славящиеся своим радикализмом наёмники-уйгуры участвовали в свержении бывшего президента Сирии Башара Асада в рядах вооруженных формирований вышеупомянутой «Исламской партии Туркестана». После смены власти в стране боевики, действовавшие в Идлибе в составе нескольких т. н. бригад, влились в состав «новой» сирийской армии.
Данное обстоятельство дало основание некоторым наблюдателям к заключению, что спокойствие Пекина относительно судьбы боевиков-уйгуров говорит об усилении диалога Пекина с Дамаском по теме вопросов безопасности. Высказывается предположение, что китайская сторона сочла, что под контролем Ахмада аш-Шара`а радикалы, уже печально «прославившиеся» резнёй алавитов побережья и нападениями на поселения друзов, якобы будут находиться под значительно более жёстким надзором, чем если бы их попытались силой вытеснить за пределы страны, рискуя тем, что они рассредоточатся и перейдут под влияние третьих сил.
По одной из версий, в Пекине отдавали себе отчёт, что требование к аш-Шара`а о немедленном выдворении боевиков «ИПТ» способно привести к сложно прогнозируемым последствиям. Поэтому Поднебесная якобы заняла выдержанную позицию, демонстрируя лишь свое формально-номинальное недовольство самим фактом нахождения уйгуров в Сирии, но одновременно не рискуя терять уже наработанные позиции и каналы с Дамаском.
Вполне возможно, что в последние месяцы Китай и Сирия действительно поддерживали более тесный диалог, наполненный некоторыми рабочими контактами через посольства и бизнес. С высокой долей вероятности, сдержанность Поднебесной может быть продиктована осознанием того факта, что в ее интересах восстановить полноценные отношения и наверстать упущенное с декабря 2024 года, с тем чтобы не упускать возможности, которыми уже активно пользуются в Сирии конкурирующие центры влияния.
Иными словами, Китай – слишком крупный и влиятельный международный игрок, чтобы позволить себе роскошь терять и без того не слишком прочные позиции в арабской стране, пока соперники пытаются активно столбить перспективные экономические проекты, логистические пути и политическое влияние в Восточном Средиземноморье, всё более выдвигающемся на авансцену мировой политики. Демонстративный отказ от готовности отстаивать свои национальные интересы может быть неверно истолкован конкурентами Пекина и в других сопредельных регионах, и в непосредственной близости от китайских границ (особенно на фоне былых успехов, таких как «замирение» Саудовской Аравии и Ирана в Пекине в марте 2023 года). Тем более пассивность Пекина в этой части мира казалась бы неуместной теперь, когда США частично сняли санкции, а также некоторые меры экспортного контроля, введенные ранее в отношении бывшего «режима Асада». О соответствующем решении объявило Управление по контролю над иностранными активами (OFAC) американского финансового ведомства. Частично приостановлено действие пресловутого «Акта Цезаря», исключение составляют подлежащие санкциям сделки с Россией и Ираном.
Как заявил на днях посол США в Анкаре Том Баррак, недавняя встреча в Белом доме президента Дональда Трампа с Ахмедом аш-Шара`а продемонстрировала общую убежденность в том, что «пришло время заменить отстраненность взаимным взаимодействием и дать Сирии и ее народу реальный шанс на возрождение».
По всей видимости, китайцы не хотят, чтобы этот «шанс» был бы использован коллективным Западом в ущерб интересам государств Глобального Юга. Пекин и дальше будет укреплять свои ближневосточные позиции и обозначать свои интересы и в Сирии, в сопредельных странах, поскольку одно неразрывно связано с другим.
Симптоматично, что 20 ноября китайский государственный Industrial and Commercial Bank of China (ICBC) официально запустил клиринговый банк в Стамбуле: инициатива направлена на упрощение использования национальных валют в двусторонней торговле и инвестициях и снижение зависимости от доллара США. Столь яркий шаг последовал за решением Народного банка Китая назначить ICBC Türkiye официальным клиринговым банком, работающим с юанем. В церемонии открытия приняли участие примерно 400 представителей финансовых учреждений, министерств и бизнес-сообществ обеих стран.
Клиринговый банк должен облегчить расчеты в юанях между странами, снизить транзакционные издержки и валютные риски. Одновременно ICBC и UnionPay запустили первую в Турции мультивалютную дебетовую карту и двухвалютную кредитную карту UnionPay, расширяя возможности трансграничных платежей и розничных финансовых услуг для компаний и потребителей. В этом мало удивительного, если вспомнить, что Турция крайне нуждается в притоках иностранных инвестиций и валюты, и восстанавливать же Сирию за свой счёт в Анкаре явно не готовы.
