Война без особых причин
Татаро-монгольское иго было не только в русской истории. Корея к монголам изначально лежит куда ближе, чем расположенная на западе Русь. Впрочем, началось всё как невинные местные разборки, в которых обитатели Корё собаку съели (в буквальном смысле этого выражения!).
Просто один из принцев империи Ляо, Елюй Люгэ, служивший чжурчжэням в качестве военспеца, решил объявить правителем Ляо своего ближайшего родственника — себя. Но выяснилось, что родственники поудалённее, например младший брат, с таким выбором не согласны, и хитроумному Люгэ пришлось бежать за помощью к Чингисхану. На дворе стоял 1211 год, так что Тэмучжин из рода Борджигинов объединить вокруг себя монголов уже успел, имя Чингисхан принял, но на внешнюю экспансию пока не решился, тренируясь помаленьку на чжурчженях.
Помощи пришлось ждать долго: у Чингисхана его первая завоевательная война шла ни шатко ни валко — чжурчжэни были соперником серьёзным. Так что лишь через пять лет, после того как разбитые чжурчжэнями кидани из Ляо вторглись в те земли, что монголы уже привыкли числить своими, молодой Чингисхан (не, ну а что — ему ещё только 54 года исполнилось, считай, что старший комсомольский возраст!) решил разобраться с ними и гнал до самой корёской границы. Правда, в 1216 году монголы Ялуцзян не перешли, но в следующем году кидани очередной раз вторглись в Корё. Вот за ними-то и пришли монголы! К моменту прихода армии будущего потрясателя Вселенной с киданями предки современных корейцев начали войну самостоятельно, но чингисхановы полководцы Ханжен и Жалы предложили корёсцам поставить им фураж и продовольствие и стать монголам братьями. Младшими братьями, то есть вассалами.
При королевском дворе началась паника, монголам было решено отправить продовольствие и тысячу воинов. И рис, и подкрепление прибыли вовремя, так что монголы вместе со своими союзниками чжурчжэнями (таки да — уже союзниками, там та ещё «Игра престолов» была!) и корейцами киданей разбили. Опыт был признан удачным, и в 1219 году монголо-чжурчжэне-корёские войска решили зачистить последний оплот киданей — Кандон. Видя столь представительную компанию, кидани предпочли капитулировать. На радостях Коджон, король Корё, послал монгольским полководцам подарки, которые те сочли... данью! И начали её собирать ежегодно.
Поняв, во что вляпался, Коджон через два года выплаты прекратил. Здесь началась реальная игра престолов с подписаниями договоров, которые никто не соблюдал, восстаний, предательств, убийств... В общем, когда монголы, посчитавшие короля Корё своим вассалом, приказали ему напасть на чжурчжэней, тот отказался. И в 1231 году монгольская армия полководца Саритая пересекла Ялуцзян.
Часть корёской аристократии монголов встретила с рисом и соевым соусом (или что они там вместо хлеба-соли подносят?), часть решила сопротивляться. При этом народ сопротивление оказывал ожесточённое: были случаи, когда мужчины, видя невозможность оборонять город, перерезали себе горло, а женщин с детьми сжигали в сараях, чтобы монголам не достались. В общем, настрой на сопротивление был настолько силён, что в армию записывались даже бандиты.
Три сформированные в Корё армии под командованием Ли Часона выступили в начале октября, отразили первую атаку монголов, но в битве при Анджу потерпели поражение, после чего король пошёл на переговоры. Вот только условия, выставленные монголами, были для королевства неприемлемыми — полное подчинение! Корё продолжило войну, и вскоре монголы стояли у ворот Кэсона, армии капитулировали, пришлось сдаваться... Ну как сдаваться: правительство сдалось, но крепость Куджу сопротивлялась ещё 30 дней и столичные бюрократы регулярно присылали туда послов с просьбами сдаться и не подрывать своим сопротивлением их авторитет. В конце концов последние крепости сдались, монголы наложили на Корё дань и потребовали заложников от королевской семьи. Королевство заплатило дань больше, чем запрашивали, но заложников не дало. Саритай отвёл войска, оставив на севере полуострова 72 чиновника-даругачи контролировать соблюдение условий мирного договора.
Между тем соблюдать условия Корё не собиралось. Королевская семья и правительство перебрались на остров Канхва (посчитав, что монголы те ещё мореходы), населению и войскам было приказано укреплять замки высоко в горах и перебираться туда. Когда все приготовления были завершены, монгольских даругачи убили. В общем, в 1232 году Саритай вернулся с войсками, но получил стрелу, выпущенную монахом Ким Юн Ху, и преставился. Монголы ушли, оставив следить за полуостровом Хон Пок Вона, одного из местных коллаборантов. Но стоило монголам уйти, как Хон Пок Вону пришлось спасаться от местных жителей, которые коллаборантов не любят традиционно.
В 1235 году состоялся съезд партии — курултай, — на котором были намечены очередные цели для монгольской экспансии. В их число вошли Китайская империя Южная Сун (северную Сун завоевали чжурчжэни, а их самих — монголы), народы Поволжья (Русь попала в их число), Средняя Азия и... Корё! Это монгольское вторжение стало для королевства третьим, поэтому корейские полководцы сумели сделать выводы из прежних столкновений с беспокойными соседями. Они не стали формировать крупные армии, а осознанно перешли к партизанской войне, благо горный рельеф полуострова ей способствует.
Это был отход от китайской тактики: чем больше армия, тем лучше. Жители Корё стали воевать так, как привыкли: множество небольших отрядов элитных бойцов с опорой на народную поддержку. Сам народ избранный на случай вторжения диктатор Чхве У переселил в горы и на острова, столицу в очередной раз перенёс на остров Канхва. Вторгшиеся монголы поняли, что ловить тут нечего, даже грабить никого не получалось: только горы, каменные замки на вершинах и партизанские отряды, снующие туда-сюда. В общем, хан Гуюк потребовал от Корё заложников и полного подчинения. Обманули его и с тем и с другим: вместо заложников из королевской семьи прислали средней руки бюрократов, которых выдали за брата короля и его свиту, а временную передышку использовали для подготовки к следующему вторжению.
Вторжение номер четыре началось в 1247 году. Монголы Аму-Хана и контингент местных коллаборантов Хон Пок Вона осенью вторглись в Корё, но... Тут скончался хан Гуюк, и у всех участников мероприятия с монгольской стороны срочно появились дела дома — намечался делёж власти. В общем, нормального вторжения не получилось, даже до Пхеньяна потомки потрясателя Вселенной не дошли. Но сила монголов была в их настойчивости: не получилось с первого раза — повтори! Не было учтено лишь то, что противник такой же настырный.
Когда к 1251 году делёж власти в Монгольской империи окончился, свежеизбранный хан Мункэ... решил покорить Корё. Ну, традиция такая появилась у монгольских ханов: если скучно и нечего делать, иди воевать на полуостров. Мункэ-хан потребовал от короля Корё прибыть к его двору, а столицу королевства перенести с острова Канхва на материк (идея построить флот монголам в голову пока не пришла). Король вежливо отказался и отдал приказ готовиться к очередному вторжению — номер пять.
3 августа 1253 года монгольские войска ханов Екю, Сончжу, Амукана и местного предателя Хон Поквона пересекли реку Ялуцзян и, не встречая организованного сопротивления, дошли до города Чхунчжу на юге полуострова. Город продержался 70 дней, в конце концов пал, но задержал завоевателей: дело шло к зиме, а она на Корейском полуострове не самая тёплая. В общем, зимой в Чхунчжу заболел хан Елюй, решивший, что пора ему для поправки здоровья вернуться в родные степи. Монгольская делегация встретилась с Коджоном, который согласился переселиться на материк (он как раз отстроил себе новый дворец Сунчхон-пу) и отправить ко двору Мункэ заложником своего пасынка Чанга. Пока шли переговоры, начались ссоры между ханами, которых при войске было слишком много, и непобедимая монгольская армия в очередной раз покинула Корё.
Если вы считаете, что пять вторжений на полуостров монголам показалось достаточно, то вы глубоко ошибаетесь! 19 августа 1254 года очередной хан, Джелаиртай, пересёк Ялуцзян с войском в пять тысяч человек — монголы о Корё стачивались, как кусок сыра о тёрку. До провинции Чохэ добрались три тысячи завоевателей. Принца Чанга отправили к Коджону в очередной раз повторить требования о полном подчинении. Король отправил к Джелаиртаю послов с подарками, надеясь откупиться — воевать 23 года даже ему надоело. Монголы решили, что противник «потёк», и ужесточили требования: министрам и народу было предписано побрить головы. На тот момент в Корё подобные причёски были не в моде, так что Коджон ответил отказом. Дальше всё шло по шаблону: осады крепостей и замков, зима, метели, болезни... Мункэ-хана всё это достало окончательно, и его подчинённые начали зверствовать не по-детски: всё, что встречали, сжигали, всех, кого находили, угоняли в плен, чтобы хоть как-то окупить вторжение. Корейские учёные утверждают, что монголы в ходе шестого вторжения угнали 206 800 человек, к тому же в разорённой стране начался страшный голод. Понимая, что очередное вторжение окончилось ничем, Мункэ казнил всю семью Ли Хёна — одного из местных коллаборантов. За что? А кого ещё?
К седьмому вторжению даже до монголов дошло, что флот — штука нужная! Они настроили кораблей и в 1255 году напали на остров Чо. Ну как напали, если посадить хороших кавалеристов на хорошие корабли, получится паршивый флот. В общем, в море хорошие моряки корёсцы уделали завоевателей как бог черепаху. Джалаиртай в очередной раз попытался взять Чхунджу, но потерпел неудачу, а вышедшие на вылазку защитники основательно потрепали осаждающих. Осенью 1256 года Мункэ приказал своим войскам отступить.
Восьмое вторжение в 1257 году показало, что обе стороны выдохлись. В Корё был страшный голод: поля не обрабатывались годами, накопленные запасы подошли к концу уже давно. Но и монголам было несладко: в боях потери были невелики, но война в горах способствует простудным заболеваниям, а без антибиотиков лечить их в полевых условиях совсем непросто. В октябре 1257 года делегация Корё убедила монголов вывести войска, и я так догадываюсь, что они легко дали себя убедить: восемь раз наступать на одни и те же грабли — так себе удовольствие.
И всё-таки охота пуще неволи! Монголы попробовали покорить Корё девятый раз. Момент был выбран неплохо: в Корё как раз начались разборки между военными и бюрократами. Военные объединились с конфуцианцами и провели государственный переворот... в пользу короля Коджона. Дело в том, что ему к тому времени исполнилось 66 лет, которые король провёл в боях и походах, так что от дел он отошёл, а у власти стал диктатор Чхве Ый. Самое интересное было в том, что конфуцианцы хотели пойти на подчинение монголам, военные не хотели, но с тем, что с войнами пора заканчивать, согласны были и те и другие. В общем, когда монголы выкатили очередной раз условие — послать заложников, — обе придворные партии сошлись на том, что наследному принцу пора ехать к Хану.
Правда, единство не продержалось долго, и, когда очередной монгольский полководец, Есудер, прибыл на встречу, ему начали втирать, что принц болен и встретиться не может. Монголы прибыли в 1258 году с армией, чжурчжэни — на кораблях, но главное... главное — в Корё произошло народное восстание. В пользу монголов! Свои чиновники с генералами настолько надоели обитателям полуострова своей многовекторностью и непостоянством, что простые корёсцы согласились на подчинение монголам. Народ поубивал особо ненавистных чиновников и помог монголам взять самые неприступные замки. Весной 1259 года наследный принц Вонджонг предстал пред светлы очи хана Хубилая. «Корё — это страна, против которой много лет назад выступал даже Тан Тайцзун, но так и не смог её победить. Но теперь её наследный принц предстал передо мной, и такова воля небес!» — воскликнул тот.
Вонджонг стал вассалом монголов. Монголов? Хм... скорее династии Юань. Китайской династии: к 1259 году Поднебесная полностью переварила «варваров» и хан Хубилай был таким же китайским императором, как Тай Тайцзун, на которого он ссылался в своих словах к корейскому принцу. По сути дела, Корё сохранило своё положение: формально — вассала Китая, неформально... Сложно сказать, кто больше выигрывал от подобных отношений. Корё было сильно меньше и беднее Поднебесной, много дать её императорам оно не могло. Между тем в случае какого-либо форс-мажора местные короли могли претендовать на помощь китайскими войсками. Кстати говоря, бойцами корёсцы показали себя значительно лучшими, чем обитатели Чжун-Го, но материальные возможности королевства и империи были несравнимы!
«Татаро-монгольское иго» на территории Кореи продержалось 80 лет. Иго было не слишком тяжёлым, но имело определённые последствия. В первую очередь — значительно более полную китаизацию Кореи. Во-вторых — формирование корейской диаспоры (скорее населённых корейцами районов) в Китае, которая существует по сей день. А в-третьих... испорченные отношения с Японией. Дело было так...
После без малого 30 лет войны у Корё скопилось большое количество опытных военных и сильный флот. Императоры династии Юань опасались этой мощной, но слабо управляемой силы. И решили «утилизировать» её так, как это делали неоднократно цари, короли, императоры и президенты во всём мире, — отправить на войну. Ближайшей целью для вторжения могла стать только Япония, благо, что у Корё стояло без дела 770 полностью снаряженных боевых и транспортных кораблей.
С 1266 по 1273 годы монгольско-корейские дипломаты шесть раз ездили в Страну восходящего солнца — требовать подчинения Хубилаю. Японцы делали вид, что по-китайски не понимают, читать иероглифы разучились и вообще... Дипломатов поселили в трёхзвёздочной гостинице «Тадзабу» за пределами городских стен, в столицу не пускали, продержали там пять месяцев без гейш и сакэ. Когда делегация вернулась, Хубилай решил, что ушлый Вонджон его обманывает — не могли же к ЕГО послам отнестись столь неуважительно?!! Поэтому он послал вторую, с надёжными людьми и письмом к японскому императору. Император собирался ответить, но сёгун из династии Камакура добро не дал, а потомки богини Аматерасу своих сёгунов побаивались. В общем, вторая миссия осталась без ответа. Хубилай отправил третью — в 1270 году. Чиновник Юань Чжао и 24 писца, входивших в её состав, были взяты под стражу, после чего высланы на Цусиму. Там посланник Хубилая ждал ответа до 1273 года, после чего написал в Ханбалык докладную записку, где обзывал японцев бескультурными варварами и уговаривал вспыльчивого императора не тратить средства на их покорение. Император не послушался.
В общем, в 1274 году 15 тысяч китайцев и 35 тысяч корейцев (скорее всего, несколько меньше, но так указывают источники) сели на корабли, чтобы вторгнуться в Японию. Через два дня они были на Цусиме. Оборону острова организовал самурай Сукэкуни, но в бою японцы были разбиты, а сам Сукэкуни погиб. Потом монголы с корейцами захватили остров Ики, а 19 ноября высадились в заливе Хаката на острове Кюсю. На следующий день произошла битва у Бунъэй, монголы разбили самурайское войско, но на следующий день... исчезли! Дело в том, что монгольский генерал Лю Фусян, опасаясь ночного нападения японцев, отвёл армию ночевать на кораблях, а ночью поднялся сильный ветер, и весь флот унесло в море.
Второе вторжение в Японию монголы предприняли в 1281 году. На этот раз силы были задействованы куда большие! Империя выставила флот в 3 500 кораблей в Китае и 900 — в Корё. Число задействованных солдат и матросов составило 142 тысячи человек. На вооружении армии вторжения уже было огнестрельное оружие и пушки. Маршрут вторжения был прежним: Цусима, затем Ики и, наконец, залив Хаката. Но японцы успели подготовиться: на берегу залива была выстроена стена, несколько кораблей смогли здесь причалить, но были отогнаны градом стрел из-за бойниц. Монгольский адмирал (бывает же!) попытался найти ещё несколько мест для высадки, но 15 августа тайфун, который в Японии прозвали «Камикадзе» — «Божественный ветер», — уничтожил флот вторжения.
Японо-монгольские войны Кореи касаются лишь косвенно. Но, когда читаешь рассказы о жестоких самураях, вторгшихся в Страну утренней свежести, стоит помнить: первыми в Японию пытались вторгнуться монголы. На корейских кораблях...
Фёдор Ступин,
