Учинить бунт, воеводу и начальных людей побить

Предыстория

Во время Северной войны правительству Петра I приходилось воевать не только со Швецией, но и решать задачи по подавлению внутреннего недовольства. Так, не успел царь порадоваться взятием Митавы (Взятие Митавы), как пришло сильно поразившее его известие с южного рубежа России – из Астрахани, где началось восстание стрельцов, которые собирались идти на Москву.



Новость пришла от Бориса Голицына, начальника приказа Казанского дворца, в ведении которого находилось Поволжье. Мятеж стрельцов был очень неприятным известием для Петра, который с самого начала своего правления с большим подозрением и даже страхом относился к стрельцам и любой внутренней оппозиции.

Пётр, который, очевидно, опасался масштабного восстания (крестьянской войны), немедленно принял чрезвычайные меры. Уже 12 сентября 1705 года он сообщил главе Разрядного приказа Тихону Стрешневу (доверенное лицо Петра, его «дядька»), что направил с фронта в Москву фельдмаршала Шереметева с войсками. Царь потребовал вывезти из столицы казну и оружие. Также царь приказал Фёдору Апраксину, главе Адмиралтейского приказа и губернатору Азова, попытаться локализовать бунт в Астрахани, не дать вовлечь в него Азов, Таганрог и донских казаков.

Причины восстания

Астрахань в этот период была крупным торгово-ремесленным центром. Как крепость на южных рубежах, имела каменный кремль со стенами высотой в 7–11 м, толщиной в 2,8–5,2 м, семью мощными башнями. Также имелся Белый город – торговый центр города, имевший свою стену. Самой обширной частью города был Земляной город, где жили служилые и торгово-промысловые люди, а также иностранцы. Они жили слободами, самой крупной была армянская (400 человек).

Многочисленной частью города были солдаты и стрельцы. Среди них было много участников стрелецких бунтов в Москве 1682 и 1698 гг., высланных из столицы. Жизнь стрельцов основывалась на довольно скудном денежном и хлебном жалованье, а также от наемной работы, часто у таких же стрельцов, но богатых, владевших лавками и мастерскими.

Особый колорит городу добавляли бурлаки и ярыжки (судовые и портовые чернорабочие, грузчики, гребцы, которые набирались из холопов, беглых и обедневших крестьян и посадских людей), которые обслуживали многочисленную речную флотилию, караваны судов с хлебом, рыбой, солью. Также рыбные промыслы, которые составляли главное богатство дельты Волги. Эта «голь кабацкая», городское «дно» были социальной базой любых волнений, бунтов и восстаний.

Начало восстания было стихийным. Так, историки Н. Устрялов и С. Соловьёв сообщают, что бунт вызвали слухи, что вскоре местных девиц будут отдавать замуж за иноземцев. Чтобы избежать такого бесчестья, астраханцы стали срочно создавать пары и устраивать свадьбы. В воскресенье 30 июля (10 августа) 1705 г. было сыграно 100 свадеб, и стрельцы в пьяном угаре ночью ударили в набат. Началась кровавая бойня, когда «дно» выступило против начальства и иноземцев.

Слухи об иностранных женихах и пир горой, в сущности, стали только катализатором восстания. Глубинные предпосылки были вызваны общим ухудшением жизни простого народа во время тяжелой и кровопролитной войны. Плюс варварскими методами реформ Петра, который хотел превратить Россию в Голландию.

Тяготы войны (рекрутчина, масса налогов и поборов), варварские методы модернизации страны на европейский лад накладывались на произвол и воровство местной администрации, командиров солдатских и стрелецких полков.

Особенную ненависть у народа вызывал воевода Тимофей Ржевский, алчный, тупой и жестокий человек. Живое воплощение худших качеств типичного местного царька. Он участвовал в спекуляции хлебом – продавал его по повышенным ценам в то время, когда на Волге останавливалась навигация. Стрельцов использовал как личных крепостных: принуждал их в личных целях заготавливать дрова и сено, ловить рыбу и пасти скот. Передавал их в услужение другим богачам, а вырученные средства клал себе в карман. Стрельцов и солдат использовали как рабочую силу в самом городе: в качестве строителей, гребцов, дровосеков, грузчиков и т. д. Самыми обременительными работами считались сооружение селитряного завода, варка селитры и заготовка дров, на которой одновременно иногда работало по 600–700 человек.

Не отставали от воеводы стрелецкие и солдатские полковники и другие офицеры. У простых стрельцов забирали жалованье, использовали их как личных слуг и крепостных и т. д.

Две правительственные меры вызвали раздражение как стрельцов, так и простых горожан. Во-первых, это налог на все виды городской торговли, в том числе мелкой, который часто превышал стоимость продаваемых товаров. С прибывавших в город судов взыскивали привальные и отвальные, с горожан взимали налоги на погреба, печи, бани и варку пива. Во-вторых, это царские указы о бритье бород и немецком платье, которые воевода излишне ретиво выполнял. Военные наряды хватали на улицах бородачей и немедленно отрезали им бороды, иногда и с кожей. Ножницами укорачивали русские одежды.

Также в украинно-окраинном регионе были сильны позиции староверов. Поэтому восставшие говорили о желании постоять за старую веру.

Как выявило следствие, заговорщиками снова выступили стрельцы: Григорий Артемьев, Иван Шелудяк и Гурий Агеев. Они вели разговоры среди знакомых о злоупотреблениях воеводы и полковников, призывали «свою братью к бунту». Они со своими соратниками решили «учинить бунт, воеводу и начальных людей побить, и за веру и правду постоять, и усов и бород не брить, и немецкие платья не носить…».

Восстание

По зову набата на Успенскую площадь прибыли стрельцы, посвященные в заговор, всего около 300 человек. Другие стрельцы примкнули к ним, одни добровольно, другие по принуждению (их обещали убить). Волнения начались и среди горожан. В частности, одним из лидеров восстания стал богатый купец и астраханский рыбопромышленник Яков Носов. Кстати, богатый купец был из старообрядцев.

Воевода и командиры не были готовы к такому событию. Кремль был занят без боя. Ненавистный воевода Ржевский, который пытался спрятаться в курятнике, был казнен. Осудили и казнили офицеров и дворян. Всего во время восстания убили и казнили более 300 человек, включая представителей власти, военных командиров и иностранцев.

Была сформирована старшина (16 служилых людей и 7 горожан) и проведено народное собрание («казачий круг») на Соборной площади в Кремле. На кругу был вынесен ряд решений, в том числе о конфискации имущества бывших начальников. Круг отменил введённые при Ржевском налоги, из конфискованной казны выдал стрельцам жалованье, отменил указ о ношении иностранного платья и брадобритии.

Мятежники понимали, что восстание в одном городе обречено на поражение. К восставшим вскоре примкнули города, которые были в административном подчинении у Астрахани: Красный Яр, Чёрный Яр, Гурьев и Терки. Но донские казаки не поддержали восстание, как и Царицын. В итоге большой смуты избежать удалось. Восстание осталось локальным.

К донским казакам отправили послов во главе со стрельцом Иваном Кисельниковым уже 31 июля (11 августа). Делегация прибыла в Черкасск 25 августа (5 сентября). В письме к казакам горожане жаловались на преследование христианской веры, бороды, усов и русского платья, на налоги, воевод и начальных людей. Казаки остались глухи к призывам астраханцев. На кругу в Черкасске казаки единодушно отклонили призыв к восстанию, астраханцев арестовали и отправили в Москву.

Донских казаков ещё не принуждали менять обычаи. Они поддержали центр и направили четыре полка на защиту Царицына. Что интересно, через год донские казаки сами поднимут восстание, вызванное притеснением центральной власти. Булавинское восстание 1707–1708 гг. едва не вызовет крестьянскую войну-смуту.

Такая же неудача постигла астраханцев и в Царицыне. В Царицын было направлено «походное войско» в составе 1 тыс. человек во главе с походным атаманом, конным стрельцом Иваном Дериглазом, который сам был из богатой старшины, владел значительными рыбными и соляными промыслами. Атаману поручили вступить с жителями Царицына в переговоры, и если те откажутся поддержать восставших, то, обождав прибытия донских казаков, которые, как полагали в Астрахани, непременно поддержат восстание, взять город штурмом.

Поход начался 17 (28) августа, и через неделю восставшие подошли к городу. Дериглаз направил в город несколько писем, но местные жители астраханцев не поддержали. Ответили: «…у нас вера по-прежнему не отнята, и царицынский воевода их и все жители к ним не пристанут, и мимо Царицына вверх их не пропустят, и чтоб они шли в Астрахань…».

В результате поход на Царицын, в котором местные жители оказались равнодушными к восстанию Астрахани, к успеху не привёл.

Разгром

Царь Пётр, который лучше всех понимал, что внутреннего фронта государство не выдержит, был резким и жестким. Он направил на подавление локального мятежа своего лучшего на тот момент полководца – Бориса Шереметева. Он имел авторитет полководца, бившего шведов, и поддержку дворянства (принадлежность к аристократическому роду).

Сам Шереметев отправился в Астрахань без радости и, как обычно, не спешил. Он получил царский указ 12 сентября и должен был прибыть в Москву через две недели. Шереметев прибыл в столицу почти через месяц, 20 октября. И считал, что теперь, в преддверии зимы, спешить не надо. Наступало осеннее бездорожье (нельзя идти ни телегами, ни санями), и до зимы к Астрахани не выйти. К тому же астраханцы не смогли расширить зону восстания, особой опасности от восставшего города не было.

В Москве Шереметев задержался до середины ноября, в Нижнем Новгороде был лишь в конце месяца, в Казани – 18 декабря. Здесь он хотел переждать зиму и просил царя позволить на время вернуться в Москву. Пётр приказал фельдмаршалу двигаться в Саратов, там зимовать, а затем идти на Астрахань. При этом царь приставил к Шереметеву наблюдателя и «толкача» – гвардейского сержанта Михаила Щепотева. В будущем такая практика была расширена, и по царской воле гвардейские солдаты и сержанты держали «в железах» губернаторов и сенаторов.

Шереметев постоянно жаловался на Щепотева, но вынужден был выполнять царскую волю. В феврале 1706 г. фельдмаршал прибыл в Саратов, там не задержался и двинулся к Царицыну.

Одновременно Пётр, который опасался большого взрыва в тылу, сделал попытку урегулировать конфликт мирным путем. Арестованного донскими казаками Кисельникова привезли в ноябре к царю в Гродно. После этой встречи стрелец стал самым рьяным сторонником царя. Кисельникова с увещевательной грамотой направили в Астрахань. Рассказ стрельца и царская грамота произвели сильное впечатление на астраханцев. Кроме того, они понимали, что их мятеж без союзников обречен на поражение.

В январе 1706 г. астраханцы отслужили торжественный молебен и «целовали крест, что им служить ему, великому государю, верно по-прежнему». 12 доверенных лиц во главе с Кисельниковым 12 февраля доставили в Москву повинную грамоту. Глава внешней политики России Фёдор Головин, который занимался и астраханским делом, написал царю, что «все кажутся верны и добры мужики». Предлагал оказать им милость.

Пётр встретился с выборными от астраханцев, выдал грамоту с отпущением вин и направил в Астрахань «в почтении». Казалось, что астраханское дело закончено. Пётр Алексеевич написал в феврале Шереметеву, чтобы тот занял город и завершил формальности. Шереметев и Щепотев получили указания завершить дело «милостию и прощением вин».

Шереметев, очевидно, раздраженный тем, что его сослали с фронта, где происходили главные дела, сделал всё по-своему. Представил всё как успешную военную операцию. Он направил в город ультиматум, который вызвал в городе усиление позиций «партии войны». Также он проигнорировал просьбу горожан подождать прибытия делегации с царской грамотой. Фельдмаршал задержал эту делегацию.

11 (22) марта 1706 г. Шереметев занял подступы к городу и Земляной город. Защитники заперлись в Белом городе и кремле. 12 марта царские войска начали бомбардировку. Часть восставших сложила оружие. 13 (24) марта кремль пал. Потери царских войск (20 человек убитыми и 53 ранеными) показывают, что сопротивление было минимальным.

Действия Шереметева не вызвали одобрения Головина. Он писал царю: «Сделанное испорчено», то есть мирные переговоры, которые уже привели к успеху, сорваны.

Сам Пётр поздравил Шереметева «с изрядным триумфом» и сам отпраздновал подавление восстания. Также он направил фельдмаршалу «статьи» (инструкцию), как поступить с восставшими. Зачинщиков направить в Москву, а остальных без оружия в Смоленск, на фронт.

Про амнистию забыли. Местное духовенство и стрелецкие верхи помогли выявить зачинщиков и активистов. Повстанцев стали направлять в Москву для следствия, суда и наказания в Преображенский приказ. Сотни стрельцов умерли от пыток и были казнены.