ШОС — это как НАТО, но не НАТО
1 сентября 2025 года в крупнейшем портовом городе Китая Тяньцзинь (100 км от Пекина) прошло 25-е заседание Совета глав государств — членов ШОС под руководством председателя КНР Си Цзиньпина. Во встрече участвовали руководители Белоруссии (Лукашенко), Индии (Моди), Ирана (Пезешкиан), Казахстана (Токаев), Киргизии (Жапаров), Пакистана (Шариф), России (Путин), Таджикистана (Рахмон), Узбекистана (Мирзиёев), а также генсек ШОС (Ермекбаев) и руководитель Региональной антитеррористической структуры ШОС (Шаршеев).
С одной стороны, это самый масштабный саммит Шанхайской организации сотрудничества, с другой — почти каждая такая встреча становится самой масштабной из-за постоянного расширения числа участников. Всего в настоящий момент ШОС охватывает 26 государств: десять членов, два наблюдателя (Афганистан и Монголия) и 14 партнёров по диалогу (Азербайджан, Армения, Камбоджа, Непал, Турция, Шри-Ланка, Египет, Саудовская Аравия, Катар, Бахрейн, Мальдивы, Мьянма, ОАЭ, Кувейт).
«Вашингтон пост», Си-эн-эн, «Гардиан», «Рейтер», «Монд», «Фигаро», «Шпигель» и прочие западные СМИ наполнились тревожными сообщениями и статьями, полными пессимизма или/и агрессии.
Хоукинс — главный специалист «Гардиан» по Китаю — охарактеризовала ШОС как альянс глобальных автократов: «Наряду с Си, Путиным и Кимом группа глобальных автократов торжественно наблюдала за демонстрацией китайской военной мощи… Новый мировой порядок ясен: антизападный блок, возглавляемый Китаем, с одной стороны, и западный альянс демократий, не имеющий своего традиционного лидера в Вашингтоне, с другой».
Короче говоря, караул, ось зла разрастается! «Anti-West world order».
Впрочем, тот же автор про 24-е заседание глав ШОС в 2024 году писала примерно то же самое: «Китай устанавливает так называемый многосторонний мировой порядок, в котором США уже не будут господствовать».
Несмотря на то что представительные встречи глав ШОС происходят ежегодно, до 2024-го ими в западной прессе особо не интересовались. Например, Си-эн-эн о встрече глав ШОС в Самарканде писали в 2022 году как о встрече Путина и Си «на региональном саммите на юго-востоке Узбекистана». То есть американскому читателю тогда Узбекистан был более знаком, чем какая-то ШОС.
В Китае же, наоборот, ШОС в международной повестке всегда отводилась важная роль. На ШОС руководством Китая была сделана большая ставка. Китайцев, не слышавших про ШОС и шанхайский дух, не существует. В Поднебесной пару раз в год про ШОС вещают из всех утюгов.
Типичный для западной прессы антироссийский и антикитайский алармизм по поводу ШОС, безусловно, является преувеличением и разжиганием, но он имеет под собой определённую почву. Дело в том, что государства — члены ШОС не угрожают США, ЕС, западным странам в целом и их народам, как это подаётся в «мировых СМИ», но шанхайское сотрудничество подрывает эффективность старого имперского приёма «разделяй и властвуй», подрывая тем самым гегемонию США. Любое сближение Китая и граничащих с ним государств в рамках ШОС: России, Индии, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Пакистана, Непала, Мьянмы, Афганистана — воспринимается, прежде всего в США, как провал. Потому что политика Америки направлена на нарастание напряжённости на границах Китая (как и России). Если китайцам удастся затащить в ШОС Вьетнам, Лаос и Бутан, кто-то в Госдепе получит как минимум неполное служебное соответствие. И только в этом смысле ШОС представляет собой антизападную площадку и угрозу американской гегемонии.
Предыстория ШОС неразрывно связана с динамикой отношений между КНР и СССР. Как известно, после образования КНР в 1949 году между двумя социалистическими государствами сложились самые тёплые отношения тесного сотрудничества, основанные на идеологической общности: «Русский с китайцем — братья навек, крепнет единство народов и рас... Сталин и Мао слушают вас» и т. д. СССР оказал Китаю значительную материальную и техническую помощь в индустриализации, запуске производств, формировании системы образования и подготовке кадров.
Однако после смерти Сталина и с началом хрущёвской оттепели между правящими партиями КПСС и КПК произошёл идеологический раскол. Сталинист Мао Цзэдун был не согласен с десталинизацией Хрущёва. Постепенно идейные противоречия перерастали в политические по вопросу действий «лагеря социализма» и противостояния с НАТО. В итоге СССР и КНР, по сути, превратились во враждебные государства. Одна из главных проблем для Китая состояла в том, что из-за конфронтации ему приходилось держать армию на огромной по протяжённости границе с СССР, что для слаборазвитой, бедной в то время и густонаселённой страны было очень накладно.
США, естественно, использовали советско-китайскую вражду, пойдя на сближение с КНР. Но, вопреки ожиданиям американцев, после смерти Мао и прихода к власти, с одной стороны, Дэн Сяопина в Китае, с другой — Горбачёва у нас, отношения между странами нормализовались. Но тут произошёл крах Союза. Появление новых государств на карте вызвало чрезвычайную дипломатическую активность Китая. Уже через два дня после отставки Горбачёва делегация КНР была в Москве, чтобы подтвердить правопреемство всех ранее подписанных с СССР соглашений. В 1990-е годы устанавливаются добрососедские отношения РФ с Китаем, венцом которых становится известный договор «О добрососедстве, дружбе и сотрудничестве» 2001 года.
Но китайская дипломатия активничала не только в отношении России, но и всех новых пограничных государств. Так и возникла «Шанхайская пятёрка»: Китай, Россия, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. Первая встреча лидеров состоялась в Шанхае в 1996 году. Поскольку целью китайской политики была демилитаризация собственной границы, постольку первым и самым сложным было урегулировать все пограничные вопросы. В 1996 году был подписан договор между РФ, Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном, составивших совместную сторону, и Китаем об укреплении доверия в военной области в районе границы, согласно которому страны обязались не нападать друг на друга, не проводить военных учений вблизи границ друг друга, обмениваться информацией о пограничных войсках, перемещениях войск, пригласить наблюдателей друг к другу и т. д. В 1997 году в Москве было подписано в том же формате «Соглашение о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы».
Так механизм «Шанхайской пятерки» доказал свою практическую эффективность в решении задачи обеспечения стабильности и предсказуемости на границах государств-участников, позволив резко сократить военное присутствие прежде всего России и Китаю. Пограничные споры были урегулированы. Если у китайцев что-то работает, они это последовательно продолжают, расширяют, углубляют и совершенствуют. Поэтому было предложено переформатировать «пятёрку» в «организацию сотрудничества», дополнив повестку совместной борьбой с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, что было актуально для государств Средней Азии. Исламисты ведь хотят построить халифат не только в привычном нам Туркестане (южный Казахстан, Киргизия, Туркмения, Таджикистан, Узбекистан), но и восточнее — в так называемом Восточном Туркестане (Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР). К «Шанхаю» был привлечён Узбекистан. В Санкт-Петербурге в 2002 году была принята хартия, которая раскрывает первоначальный замысел ШОС, состоящий в обеспечении добрососедства. Важнейшее из принципов ШОС: «взаимное уважение суверенитета, независимости, территориальной целостности государств и нерушимости государственных границ, ненападения, невмешательства во внутренние дела, неприменения силы или угрозы силой в международных отношениях, отказа от одностороннего военного превосходства в сопредельных районах… мирного разрешения разногласий между государствами-членами».
Иными словами, для Китая ШОС — это прежде всего коллективный договор о ненападении, о невмешательстве во внутренние дела, о разрядке на границах. В Китае это называется «создание пояса добрососедства». Идеологическая установка — это формула шанхайского духа: взаимное доверие, взаимная выгода, равноправие, взаимные консультации, уважение к многообразию культур, стремление к совместному развитию. Хотя формальным поводом ШОС является проблема терроризма, религиозного экстремизма, незаконного наркотрафика и контрабанды оружия.
Официальными языками ШОС, кстати, являются русский и китайский.
Присоединение к ШОС Индии и Пакистана, а затем Ирана — ключевое событие в истории организации, выведшее её на новый, более высокий уровень. Не зря именно в Тяньцзине Нарендра Моди и Си Цзиньпин обсуждали необходимость перехода от конфронтации к сотрудничеству и кооперации, перспектива которых не должна зависеть от третьих стран.
Происходит страшное для имперского мышления Америки и Европы: самые влиятельные лидеры бывших колониальных народов каждый год собираются вместе, чтобы обсудить в том числе очертания будущего миропорядка. А в центре этого коллектива — Россия: во-первых, наследница СССР, который вдохновил на национально-освободительную борьбу народы Азии и Африки, во-вторых, единственное государство, обладающее главным козырем современности — однозначным гарантированным ответно-встречным ядерным ударом возмездия.
В нашей литературе куда больше внимания уделяется БРИКС, потому что этот формат нам более понятен, он по духу является копией G7, G8, G20 и т. п. ШОС — это другое, что-то действительно новое и необычное. ШОС — это почти военно-политический блок, но военная и политическая компонента которого ограничивается мирным сосуществованием. Члены ШОС не готовы к формированию системы коллективной безопасности, но готовы к взаимным гарантиям ненападения, разрядке на границах друг друга. Таковы замыслы ШОС с политической точки зрения. Сегодня ШОС проходит путь из регионализма (проблема границ) к альтернативному глобализму (обустройство мира), от формирования «пояса добрососедства» к построению «территории безопасности в центре Евразии». Антизападная направленность ШОС состоит исключительно в альтернативном формате отношений.
Китайское руководство воспользовалось исторической возможностью выстраивания межгосударственных отношений с РФ, перевернув страницу идеологических разногласий и соседских пограничных трений. Сейчас, с точки зрения КПК, Си Цзиньпина, российско-китайские отношения являются принципиально новым типом межгосударственных отношений, отвечающих духу времени: неблоковые, лишённые предрассудков холодной войны, построенные на основе взаимных консультаций, диалогового урегулирования и без какого-либо вмешательства во внутренние дела друг друга. Китай всем государствам предлагает строить отношения по образу российско-китайских. В КПК считают, что такие отношения по своему стратегическому смыслу выше, чем отношения военно-политического альянса, так как в последнем неизбежно возникают идеологические, политические противоречия, обиды, конкуренция за лидерство.
Точно так же и ШОС — межгосударственная организация, которая, по мнению китайцев, представляет собой высший тип взаимодействия на данном этапе, отвечающий интересам мирного сосуществования и развития стран. Решая через ШОС проблематику военной пограничной напряжённости в Азии, формируется как бы лагерь мира, который объективно противостоит лагерю НАТО, АУКУС и государств в орбите влияния США. Западным странам сложнее давить на незападные, если между последними падает или отсутствует напряжённость.
«Создание подлинно жизнеспособных и эффективных инструментов многостороннего сотрудничества, — пишет орган КПК «Жэньминь Жибао», — стало насущной потребностью нового времени. Определяющим фактором появления объединений нового типа, отвечающих требованиям новой эпохи, стала их способность не только успешно решать задачи устойчивого развития, но и умело адаптироваться к стремительно меняющейся ситуации, обеспечивать эффективное противодействие внешним угрозам».
ШОС, по мнению Китая, выражает подлинный дух Устава ООН, очевидно потому, что ООН не работает.
Если ШОС будет расширяться в Азии (Ближний Восток) и Африке (сначала северной, затем и в «чёрной»), то у организации есть все перспективы создать угрозу политической изоляции западных стран или как минимум стать силой, с которой придётся считаться. В этом смысле перспективы ШОС куда опасней для США, чем перспективы БРИКС — клуба без юридических обязательств. При резком росте международной напряжённости ШОС может стать площадкой для формирования системы коллективной безопасности.
ШОС, с точки зрения Си Цзиньпина, — это авангард его концепции формирования сообщества единой судьбы человечества.
Но это всё теория и китайские оценки практических достижений ШОС. В трансформации ШОС лучше всего просматривается стратегичность, последовательность, упорство международного курса КНР и очевидные его успехи. Но есть сложности и противоречия, характерные для любой межгосударственной кооперации.
Так, например, Индия и Пакистан стали членами ШОС в 2017 году, но это не помешало им в 2019 и 2025 годах сцепиться в Кашмире. Не стоит забывать и о напряжённости на индокитайской границе, которую ШОС пока не смогла сгладить.
Например, Россия по понятным причинам рассматривает ШОС в большей степени как площадку для роста экономических связей. Из выступления В. В. Путина в Тяньцзине:
«Поступательно растет и встречная торговля. Все это выше мировых показателей. Во взаиморасчетах все шире используются национальные валюты.
Мы выступаем за выпуск совместных облигаций государств-членов, за создание в ШОС собственной платежно-расчетной и депозитарной инфраструктуры, за формирование банка совместных инвестиционных проектов. Все это позволит повысить эффективность наших экономических обменов, обезопасить их от колебаний внешней конъюнктуры.
В рамках ШОС последовательно выстраивается разветвленная и конкурентоспособная транспортная инфраструктура. Растут объемы автомобильных, железнодорожных и мультимодальных перевозок. Налажено тесное таможенное взаимодействие. Активно внедряется электронный документооборот.
Полным ходом реализуется одобренная нами в прошлом году стратегия энергетического сотрудничества до 2030 года. Принимаемая сегодня в ее развитие профильная “дорожная карта” нацелена на проведение скоординированной и сбалансированной политики в сфере энергетики на всем пространстве Шанхайской организации сотрудничества».
А Индия в «Тяньцзиньской декларации Совета глав государств — членов Шанхайской организации сотрудничества» не включена в страны, поддерживающие инициативу Китая «Один пояс, один путь», которая является чем-то вроде управляемой глобализации с китайской спецификой.
Есть и более мелкие трения, такие как блокировка вступления и Армении, и Азербайджана в ШОС со стороны Пакистана и Индии.
Считающееся большим плюсом ШОС принятие решений путём согласования на основе консенсуса ещё сыграет свою негативную роль и может с дальнейшим расширением превратить организацию в неповоротливую по типу ЕС структуру.
Так что будущее у ШОС не столь лучезарно, но при должном реформировании, актуализации и трансформации как этап формирования новой конфигурации сил на международной арене ШОС представляет собой безусловно новое веяние и вполне жизнеспособную кооперацию.
Анатолий Широкобородов,
