Почему нельзя заморозить человека, как в кино?

Всякий раз, когда человек слышит о криозаморозке, в голове возникает образ научной фантастики: капсула, лёд, сон длиной в столетия и пробуждение в мире будущего. Однако крионика уже давно вышла за пределы вымышленных сюжетов — десятки людей по всему миру действительно «ожидают» в замороженном состоянии, запечатанные в жидком азоте. Вопрос лишь в одном: это технологический задел на будущее или дорогая иллюзия бессмертия?

Крионика — как заморозка стала не выдумкой, а услугой

Сам термин «крионика» появился в 1960-х, когда американский физик Роберт Эттингер выпустил книгу «Перспектива бессмертия», где описал возможность замораживать умерших людей с расчётом на будущее их оживление. Тогда это воспринималось скорее как философская идея, чем как медицинская перспектива. Однако в 1967 году был проведён первый реальный эксперимент: тело профессора психологии Джеймса Бедфорда было криоконсервировано в надежде на «будущий ремонт». Оно и по сей день хранится в замороженном виде.

На практике крионика не имеет ничего общего с мгновенным обморожением или «спячкой». Она всегда применяется только после смерти, зафиксированной юридически. Человека нельзя замораживать при жизни — это нарушает все этические и правовые нормы. Обычно речь идёт о пациентах с неоперабельными заболеваниями, которым современная медицина уже ничем не может помочь. Их тела охлаждают до температуры ниже -130 °C, при этом стараясь избежать образования льда в тканях.

Сам процесс включает замену крови на специальные криопротекторы — жидкости, которые предотвращают кристаллизацию воды. Цель — не заморозить организм как кусок мяса, а перевести его в стекловидное, «стабильное» состояние, в котором клетки не разрушаются. Это сродни сохранению хрупкой схемы в янтаре, только вместо янтаря — жидкий азот. Идея в том, что однажды наука научится всё это вернуть обратно — как минимум, теоретически.

Что уже умеют сохранять

Если криоконсервация человека всё ещё остаётся гипотезой с длинным горизонтом, то в трансплантологии она уже давно стала повседневной практикой. Сотни тысяч медицинских процедур по всему миру опираются на способность хранить биоматериал в замороженном виде — и возвращать его к жизни без потерь.

Костный мозг, сперма, яйцеклетки, роговица глаза, стволовые клетки, участки кожи — всё это врачи уже научились замораживать и использовать повторно. При этом после разморозки такие ткани продолжают выполнять свою функцию, не теряя жизнеспособности. Это позволило тысячам людей получить шанс на выздоровление, от ЭКО до пересадки роговицы или восстановления кроветворения после химиотерапии.

Продвижение идёт и в сторону более сложных структур. Уже были успешно заморожены и затем трансплантированы почки, печень, кишечник. Например, исследование 2016 года, опубликованное в Nature Communications, показало, что криоконсервированная почка может быть пересажена животному и продолжать функционировать после оттаивания — при условии правильного подбора протекторов и скорости заморозки.

Кроме того, активно ведутся работы по заморозке отдельных частей тела, таких как пальцы или конечности. Цель — отработка методов локального хранения и последующего приживления. Здесь на первый план выходит контроль микроповреждений и сохранение сосудистой структуры. И хотя к целому организму путь ещё долгий, прогресс очевиден — особенно в сравнении с ситуацией двадцатилетней давности.

Животные, которые замирают во льду — и оживают

В то время как человечество только экспериментирует с криозаморозкой, сама природа уже давно освоила этот приём. Некоторые животные буквально замерзают зимой — превращаются в ледяную глыбу — и при этом остаются живыми, возвращаясь к активности с первыми тёплыми днями. У них нет капсул, криопротекторов и лабораторий. Есть только эволюция.

Один из ярких примеров — древесная лягушка Rana sylvatica, обитающая в Северной Америке. Осенью она зарывается в листву, температура её тела падает ниже нуля, внутренние жидкости кристаллизуются, дыхание прекращается, сердце замирает. Биохимически она мертва — но только до весны. С наступлением тепла лёд внутри клеток тает, и лягушка просто «включается» обратно. Учёные обнаружили, что её организм вырабатывает естественные антифризы — сахар (глюкозу), который защищает клетки от разрыва.

Другой пример — нематоды, микроскопические черви, обитающие в вечной мерзлоте. Некоторые из них пролежали во льду десятки тысяч лет и были успешно разморожены российскими и японскими биологами. Более того, часть особей после оживления сохранила приобретённые навыки — например, умение распознавать запахи, которым их обучали перед заморозкой. Это означает, что память и нейронные связи — по крайней мере, на базовом уровне — могут пережить многолетнее замораживание.

Также известны случаи «криоспячки» у некоторых насекомых, рыб и даже рептилий. У них всех есть одно общее: в критический момент организм резко снижает метаболизм, вырабатывает естественные криопротекторы и практически «выключается», но не умирает.

Эти феномены вдохновляют биологов. Если живая система способна сохранить структуру и функции после заморозки без вмешательства извне, значит, механизмы сохранения уже заложены в природе. И, возможно, дело времени — когда человек научится эти механизмы не просто копировать, а управлять ими.

Почему просто заморозить — не значит спасти

Когда речь заходит о замораживании человека, в воображении рисуется простая картина: тело охлаждают, оно замирает, а потом — как в микроволновке — снова «включается». Но биология не так снисходительна. При замораживании главную угрозу представляет лёд — не температура как таковая, а именно кристаллы, которые образуются в тканях и разрушают всё на своём пути.

Клетки человека почти полностью состоят из воды. При замораживании вода расширяется, формирует острые кристаллы, которые рвут мембраны, сосуды и ткани, нарушают структуру органов. Даже если температура падает медленно, лёд всё равно успевает наделать бед: внутренние повреждения незаметны глазу, но фатальны для функций тела. Отсюда и критическая задача — не просто охладить, а перевести воду внутри клеток в стекловидное состояние, при котором она не кристаллизуется, а становится вязкой, как мёд. Это состояние называют витрификацией.

Добиться такого перехода можно только с помощью криопротекторов — веществ, которые заменяют воду в клетках и стабилизируют структуру тканей. Однако эти вещества могут быть токсичны, особенно при неправильной концентрации. Баланс между безопасностью и эффективностью — одна из главных проблем современной криобиологии.

Кроме того, даже при идеальной заморозке сохраняется риск микроповреждений: при резких перепадах температур в тканях могут появляться микротрещины, особенно в плотных структурах, таких как мозг. И если кристаллы льда разрушали биологию, то трещины нарушают физическую целостность. Представьте себе стеклянный шар, который сначала уронили, а потом склеили — восстановить исходное состояние без следов почти невозможно.

К этому добавляется ещё одна ловушка — разморозка. На этом этапе ткани снова уязвимы: температура поднимается неравномерно, внутренние слои могут ещё быть холодными, в то время как внешние уже нагреваются. Это вызывает стресс у клеток, а иногда — повторное образование льда. Разработка управляемого, равномерного оттаивания сегодня считается не менее важной задачей, чем сама заморозка.

Почему человека пока нельзя оживить после криозаморозки

Главная граница между фантазией и наукой в крионике — не в самой заморозке. Технологии охлаждения, витрификации и хранения при -196 °C уже работают. Настоящая проблема начинается на обратном пути. И на сегодняшний день ни один человек, замороженный после смерти, не был возвращён к жизни — ни частично, ни полностью.

• Первое, что встаёт поперёк — это масштаб. Отдельные клетки, ткани и даже органы действительно можно успешно размораживать. Но человек — это не набор биологических запчастей, а сложная, взаимосвязанная система, где всё должно включиться синхронно. Сердце не будет работать без кислорода, мозг — без кровотока, печень — без правильной температуры. Возродить такую систему одномоментно — значит не просто согреть тело, а буквально собрать человека заново, клетка к клетке, без ошибок.

• Даже при успешных пересадках донорских органов врачи сталкиваются с синдромом реперфузии — когда восстановление кровотока приводит к лавине повреждений. То же самое произойдёт и при разморозке всего организма. Клетки, которые долгое время были в анабиозе, могут дать сбой при запуске метаболизма: кто-то начнёт умирать от избытка кислорода, кто-то — от воспаления.

• Ещё один серьёзный барьер — мозг. Даже если его структура сохранена, неизвестно, можно ли «перезапустить» его так, чтобы вернулось сознание, память, личность. Мозг — не жёсткий диск, который можно просто прочитать. На сегодняшний день нет технологии, способной «восстановить» сознание после гибели нейронов или длительного анабиоза. Даже в реаниматологии — когда счёт идёт на минуты после остановки сердца — восстановление пациента остаётся лотереей. При клинической смерти, длившейся более 10 минут, мозг почти всегда повреждается необратимо.

Таким образом, наука пока не знает способа не просто оживить тело, а вернуть человека как личность. Крионика остаётся лишь возможностью сохранить материальную оболочку — в надежде, что когда-нибудь технологии и биология дойдут до следующего шага.

Где и как сегодня замораживают людей — и сколько это стоит

Несмотря на отсутствие подтверждённых случаев «возвращения», крионика уже давно стала реальной услугой. В мире существует несколько компаний, которые официально предоставляют услуги по криоконсервации. Две наиболее известные находятся в США — это Alcor Life Extension Foundation и Cryonics Institute, и ещё одна — КриоРус в России. Все они хранят тела умерших клиентов в специальных криохранилищах, поддерживая стабильную температуру в жидком азоте.

Технология примерно одинакова во всех трёх компаниях: после юридической смерти пациента как можно быстрее подключают к аппарату, замещающему кровоток, вводят криопротекторы, а затем постепенно охлаждают тело до -196 °C. Всё это должно происходить в течение нескольких часов после смерти, иначе начинается разрушение тканей. Иногда замораживают только голову (нейропротекция), полагая, что в будущем достаточно будет восстановить тело отдельно — либо биоинженерным способом, либо через загрузку сознания в цифровую среду.

Стоимость — не символическая. В Cryonics Institute (США) полная консервация тела стоит около $28 000, но требует отдельной платы за транспортировку и медицинскую подготовку. В Alcor сумма выше — около $200 000. Российская компания КриоРус, основанная в 2005 году, предлагает следующие расценки:

• сохранение только мозга: $12 000

• полное тело: $36 000

• животные: от $12 000 до $15 000, в зависимости от размера.

Сейчас в хранилище КриоРус находится более ста человек и около двух десятков животных, включая собак, кошек и даже птиц. Удивительно, но среди клиентов — не только россияне. Тела граждан из Германии, США, Японии и Нидерландов также были заморожены в Подмосковье.

Интересно и то, что многие оплачивают заморозку через страхование жизни. После смерти страховая выплата поступает не родственникам, а напрямую на счёт криокомпании. Такой подход даёт возможность «зафиксировать» себя в истории — в надежде, что однажды это тело снова заработает.