В минувшем месяце премьер-министр Великобритании Кир Стармер объявил о крупнейшей за 50 лет военной реформе, итогом которой должна стать готовность к войне. «Мы переходим к состоянию готовности к войне, что станет главной целью наших вооруженных сил, – заявил он. – Когда нам напрямую угрожают государства, обладающие передовыми вооруженными силами, самый эффективный способ их сдерживания – быть готовыми и показывать, что мы способны обеспечить мир с помощью силы».
Страна, к войне с которой будет готовиться Лондон, не скрывается – Россия, «оказывается», представляет собой «непосредственную и насущную угрозу».
Что ж, Стармер – достойный продолжатель одного из самых отъявленных русофобов на том же самом премьерском посту – Уинстона Черчилля. Ровно 80 лет назад, весной 1945 г., когда еще вовсю шли бои с общим для СССР и Великобритании врагом нацистской Германией, Черчилль замыслил пойти войной на Советский Союз. 1 июля 1945-го было намечено как дата её начала.
Черчилль был старым антисоветчиком, но как настоящий англосакс он был еще и русофобом. Даже события войны и впечатления от того, насколько последовательно Красная армия выполняла свои союзнические обязательства, не излечили его от русоненавистнических комплексов. Это прямо следует из его мемуаров. Еще идут тяжелые бои на берлинском направлении, а Черчилль записывает, что «Советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира», и намечает меры по ее сдерживанию. Необходимо, пишет он, «немедленно создать новый фронт против ее стремительного продвижения», причем «этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на восток». А буквально в день победы, пробираясь сквозь толпы ликующих лондонцев, Черчилль, по его собственному признанию, был обуреваем одним чувством – опасением за будущее: «В моих глазах советская угроза уже заменила собой нацистского врага».
В русофобии Черчилль и Стармер – близнецы-братья, хоть их и разделяют 80 лет
Черчилль не ограничивался излиянием своих чувств и изложением геополитических расчетов в своем дневнике. В апреле 1945 г., то есть как раз тогда, когда десятки тысяч советских солдат проливали под Берлином кровь, приближая окончание Второй мировой войны и своими жизнями сохраняя жизнь британских и американских парней, он отдал приказ о разработке плана подготовки войны против Советского Союза. 22 мая британскому премьеру был представлен план экстренной операции «Unthinkable» («Немыслимое»), разработанный объединенным штабом планирования военного кабинета. Ее основная цель, согласно установкам Черчилля, заключалась в том, чтобы «принудить Россию подчиниться воле Соединенных Штатов и Британской империи».
Британские штабисты, исполняя задание своего верховного главнокомандующего, сразу же отвергли возможность достижения цели посредством локальной войны, ограниченных боевых действий. В качестве единственного надежного средства определялась тотальная война, предполагавшая: а) оккупацию тех районов Советского Союза, лишившись которых он утратит материальные возможности ведения войны и дальнейшего сопротивления; б) нанесение советским вооруженным силам решающего поражения, которое лишило бы СССР возможности продолжить войну.
Авторы плана, правда, предусмотрели, что Красная армия сможет отступить вглубь страны, прибегнув к тактике, которая не раз успешно применялась в предыдущих войнах с использованием огромных пространств российской территории. Уже тут успешность тотальной войны начинает подвергаться сомнению. «Практически, – говорилось в документе, – нет предела в том расстоянии, которое потребуется союзникам преодолеть вглубь России, чтобы сделать ее дальнейшее сопротивление невозможным».
Сомнения авторов плана нарастали при рассмотрении вопроса о силах сторон: «Существующее соотношение сил в Центральной Европе, где русские располагают примерно тройным преимуществом, делает крайне маловероятным достижение союзниками полной и решающей победы».
Ликвидация «диспропорции», указывалось далее, возможно, при нескольких условиях: 1) обеспечении людских ресурсов союзников, на что потребуется время, 2) размещении и использовании в Европе крупных материальных ресурсов из США, 3) перевооружении и реорганизации немецких частей. Вот когда должны были сказать свое слово те контингенты гитлеровских войск, о сохранении боеспособности которых при их пребывании в плену так пекся Черчилль.
Общий вывод состоял в том, что для надежного и прочного достижения политической цели войны необходим разгром Советского Союза в тотальной войне, но результат такой войны непредсказуем. Планировщики попытались особо проанализировать возможность достичь успеха в быстротечной войне, в результате которой «Россия примет наши условия».
Оценивая с этих позиций стратегическую обстановку, авторы плана считали, что наиболее грозным противником для западных союзников являлись сухопутные силы Красной армии. Главным театром военных действий должны были стать Центральная Европа и важный для западных союзников район Персии и Ирака. В Европе наиболее предпочтительным являлось наступление против СССР в ее северо-восточной части, что дало бы возможность использовать морское преимущество союзников на Балтике и обеспечить левый фланг их армий. Расчеты на успех связывались также с бомбардировками экономических центров на территории СССР и использованием авиации в целом. Конкретно указывались два основных направления наступления: Штеттин – Шнейдемюль – Быгдощ и Лейпциг – Котбус – Познань – Бреслау. Главное танковое сражение ожидалось западнее линии Одер – Нейсе, и с его исходом связывался результат всей кампании, которую следовало завершить до наступления зимы.
Далее рассматривались вероятные действия советских войск. Британские планировщики предполагали, что в начале кампании они будут оборонительными. Если командованию Красной армии станет известно о плане союзников, то следовало ожидать укрепления советской обороны с тем, чтобы удержать противника на линии соприкосновения. При этом, как показывали расчеты, Советские вооруженные силы смогут воспрепятствовать любому продвижению союзных сил.
Красная армия, говорилось далее, имеет высококвалифицированное и опытное высшее командование, жесткую дисциплину; она обеспечивается в условиях меньших потребностей в сравнении с любой армией западных государств, действует тактически смело, не считаясь с потерями. Вооружение совершенствовалось на протяжении всей войны и находится на хорошем уровне, не уступая вооружению западных армий.
При характеристике войск союзников в плане отмечались их высокий моральный дух и практическая готовность к началу боевых действий 1 июля 1945 г.
Тем не менее общий вывод британских штабистов о перспективах военной кампании против СССР был более чем пессимистичным:
«…а) если мы начнем войну против России, мы должны быть готовы к вовлечению в тотальную войну, которая будет длительной и дорогостоящей;
б) численный недостаток наших сухопутных сил делает весьма сомнительным ограниченный и быстрый успех, даже если по расчетам его будет достаточно для достижения политической цели».
Надо понимать, что, получив такое заключение, Черчилль был крайне раздосадован. Но что он мог поделать, если соотношение сил в пользу Красной армии и впрямь было решающим?
…Судя по всему, Стармер и К° очень хотят переиграть события 80-летней давности и вновь попробовать проверить Россию на прочность.
