В поисках Атлантиды: две с половиной тысячи лет погони за мифом Платона

Платоновский источник: семя бессмертной легенды

Почти две с половиной тысячи лет неутомимое человечество рыщет в поисках призрака – легендарного острова-государства Атлантида. Этот миф, въевшийся в плоть мировой культуры, обязан своим рождением одному человеку – великому философу Платону. Примерно в середине IV века до н.э. этот титан мысли поведал в двух своих диалогах историю, ставшую не просто легендой, а настоящим наваждением, неиссякаемым источником грёз и ожесточённых споров. Платон рассказал о цивилизации исполинской мощи, блиставшей за 9000 лет до него, где-то в туманной дымке X тысячелетия до н.э.



Само рождение Атлантиды, по Платону, было отмечено божественным вмешательством, хотя и несколько фамильярным. В те незапамятные времена, когда капризные олимпийцы делили меж собой лакомые куски земного шара, владыке морей Посейдону Атлантида выпала по жребию. Этот остров, затерянный где-то «по ту сторону Геркулесовых столпов» — то есть за Гибралтарским проливом, в безбрежной Атлантике, — стал для морского бога не просто феодом, а колыбелью его страсти.

Именно здесь Посейдон, забыв о божественном сане, воспылал страстью к смертной нимфе Клейто. Их союз породил десять сыновей-близнецов, могучих полубогов. Старший, наречённый Атласом (или Атлантом), стал первым царём этой земли обетованной, дав своё имя не только острову – Атлантиде, но и безмолвному свидетелю её грядущей славы и гибели – Атлантическому океану. Его потомки, атланты, и стали народом, которому предстояло построить величайшую цивилизацию и низвергнуться в пучину из-за собственной гордыни. Платон рисовал Атлантиду как идеал, как воплощение гармонии и процветания, дар богов. Но уже в самом начале рассказа сквозило предчувствие беды, словно философ закладывал мину замедленного действия под фундамент своего творения, превращая Атлантиду в вечный символ утраченного рая.

Золотой век Атлантиды: эдем, обречённый на гибель

Платоновское описание Атлантиды – это гимн совершенству, картина мира, которого никогда не было и, возможно, не могло быть. Ни один народ, вещал философ, не знал большего счастья и благоденствия, чем обитатели этого сказочно прекрасного, непристойно богатого и немыслимо плодородного острова. Земля Атлантиды была рогом изобилия, щедро осыпавшим своих детей дарами: тучные нивы ломились под тяжестью злаков, сады благоухали диковинными фруктами, леса давали неисчерпаемые запасы древесины, а недра хранили несметные сокровища металлов, включая загадочный, сияющий орихалк, ценившийся, по словам Платона, выше самого золота. Ласковое солнце и живительные дожди позволяли собирать по два урожая в год, а бесчисленные источники – холодные и горячие – питали остров, позволяя строить роскошные бани.

Но атланты золотого века были не просто избалованными детьми природы. Движимые благодарностью к богам, они преумножали великолепие своего острова трудом и гением. Они возводили города такой красоты, что захватывало дух, разбивали сады, способные соперничать с райскими кущами, и создавали грандиозные инженерные сооружения, опередившие своё время на тысячелетия.

Столица их, носившая то же имя – Атлантида, была чудом света, дерзким вызовом стихиям. Расположенная на холме, она была опоясана концентрическими кольцами воды и суши – тремя водными и двумя земляными, – соединёнными исполинскими мостами и прорезанными гигантским каналом, выводившим прямо в открытое море. В самом сердце этого лабиринта, на акрополе, сиял храм Посейдона и Клейто – ослепительное нагромождение золота, серебра, слоновой кости и таинственного орихалка. Рядом громоздился царский дворец, чья роскошь, по описанию Платона, граничила с безумием.

Философ живописует сложнейшую сеть каналов, пронизывавших остров, служивших и транспортными артериями, и ирригационной системой для обширных равнин. Атланты создали циклопические гавани, где мог укрыться несметный флот, построили верфи и арсеналы. Их города кипели жизнью: на площадях шумели рынки, в гимнасиях атлеты оттачивали силу и ловкость, на ипподромах неслись колесницы, высекая искры из-под копыт коней. Всё это великолепие, этот Эдем на земле, был рождён гармонией – гармонией с природой, с богами, с самими собой. Атланты ценили добродетель выше золота, умеренность – выше власти. Этот золотой век, столь соблазнительно описанный Платоном, стал вечным укором человечеству, недостижимой утопией, раем, который был обречён сгореть в огне собственной гордыни.

Падение титанов: гордыня, породившая бездну

Но идиллия не могла длиться вечно. Как это часто бывает, благоденствие породило ядовитые семена самодовольства. В душах атлантов, некогда чистых и благодарных, произошёл роковой надлом. Божественное начало, искра Посейдона, тускнела, вытесняемая низменными человеческими страстями. На смену добродетели пришла гордыня – слепая, всепоглощающая. Умеренность сменилась алчностью, ненасытной жаждой большего. Гармония уступила место хаосу амбиций.

Атланты, опьянённые собственным могуществом, ослеплённые блеском своего золота, потеряли чувство меры, этот краеугольный камень эллинской мудрости. Им стало тесно в их райском саду. Их остров, некогда казавшийся целым миром, превратился в золотую клетку. Их обуяла мания величия, безумная мечта о мировом господстве. Они возжелали покорить всё и вся, накинуть узду на все народы по обе стороны Геркулесовых столпов. Собрав армады кораблей и несметные легионы, атланты ринулись в завоевательный поход, неся смерть и разрушение. Их мощь казалась неодолимой, их жестокость не знала границ. Народы падали ниц перед ними, дрожа от ужаса.

И лишь один город, один народ осмелился встать на пути этой неумолимой лавины – Афины. Платон рисует их полной противоположностью Атлантиде: маленькие, небогатые, слабые в военном отношении, но сильные духом, несгибаемые в своей приверженности справедливости и добродетели. Это был классический поединок Давида и Голиафа, отчаянная битва за душу мира. И, вопреки всякой логике, Афины победили. Оставшись одни против всего мира, они смогли остановить захватчиков, сокрушить их непобедимые армии и освободить порабощённые народы.

Но окончательный приговор надменным атлантам вынесли не люди, а боги. Зевс-громовержец, разгневанный их безмерной гордыней и кощунственной жаждой власти, обрушил на Атлантиду свой гнев. Земля застонала и разверзлась в чудовищных конвульсиях землетрясения. Океан вздыбился гигантскими валами цунами, которые обрушились на остров, сметая всё на своём пути. В течение всего одного дня и одной кошмарной ночи цветущая Атлантида, со всеми её жителями, дворцами, храмами и несметными сокровищами, была поглощена бездной. Море сомкнуло свои воды над местом её былой славы, не оставив и следа. Так, по версии Платона, погибла величайшая цивилизация, ставшая жертвой греха гордыни, вечным предостережением для тех, кто дерзает ставить себя на место богов.

Погоня за призраком: лихорадка поисков затерянного мира

Рассказ Платона о гибели Атлантиды стал не просто философской притчей, он зажёг в сердцах людей неугасимую искру – лихорадочное желание найти следы этого исчезнувшего мира. Вот уже почти два с половиной тысячелетия неутомимые искатели – учёные, авантюристы, мечтатели – бороздят моря и континенты в погоне за призраком затонувшего острова. С самого начала эта погоня была попыткой нащупать твёрдую почву под ногами мифа, привязать крылатую легенду Платона к серой реальности истории и географии.

Первым и очевидным кандидатом на роль Атлантиды стала блестящая минойская цивилизация Крита, погибшая под пеплом и волнами цунами после катастрофического извержения вулкана на острове Тира (ныне Санторини) где-то в XVII–XVI веках до н.э. Картина разрушений действительно напоминала платоновское описание. Но, увы, эта красивая гипотеза разбивалась о железный довод самого Платона: Атлантида лежала «по ту сторону Геркулесовых столпов», то есть в Атлантическом океане. Крит и Санторини – это Средиземноморье. По той же причине отпадала и версия о том, что сам Санторини, остров, изуродованный вулканом, и есть потерянная Атлантида.


Упрямое указание Платона на Атлантику заставило адептов Атлантиды обратить свои взоры за Гибралтар. Не была ли Атлантида затонувшей частью суши между Европой и Америкой? Геологи кивали: да, континенты когда-то были едины. Но вот незадача: их разрыв произошёл за миллионы лет до появления не то что атлантов, но и самого человека разумного. Память об этом никак не могла сохраниться в античных преданиях.

География поисков Атлантиды напоминает атлас безумия. Каких только мест не предлагали на роль легендарного острова! Канарские и Азорские острова, Гельголанд в холодном Северном море, зелёный остров Ирландия, Карибы, даже ледяная Антарктида и далёкая Южная Америка – список можно продолжать до бесконечности. В каждом уголке планеты фанатики Атлантиды находили (или им казалось, что находили) «неопровержимые» доказательства своей правоты: загадочные руины под водой, странные геологические формации, туманные намёки в древних текстах.

Очарование мифа не иссякает. Относительно недавно, в 2005 году, на греческом острове Милос состоялась целая научная конференция, посвящённая исключительно Атлантиде. Учёные мужи и энтузиасты со всего света горячо обсуждали десятки гипотез, одна фантастичнее другой. Среди фаворитов были: отождествление Атлантиды с гомеровской Троей (снова игнорируя указание на Атлантику), гипотеза о цивилизации на берегах Чёрного моря, смытой потопом в VII тысячелетии до н.э., и версия о подводных островах Спартель у Гибралтара, затопленных после таяния ледников. Но, увы, против каждой теории находились убийственные контраргументы. Погоня за призраком продолжается, обрастая всё новыми, порой совершенно абсурдными версиями.

Завеса аллегории: был ли рай всего лишь уроком?

Однако, пока легионы энтузиастов с неослабевающим рвением прочёсывают карты и морское дно, большинство серьёзных учёных взирают на эту лихорадку с холодной усмешкой. Скептицизм в отношении Атлантиды — традиция древняя, уходящая корнями в саму античность, где уже сомневались в правдивости платоновского рассказа. Сегодня в академическом мире царит консенсус: искать Атлантиду — всё равно, что гоняться за ветром, ибо острова-фантома, столь соблазнительно описанного философом, скорее всего, никогда не существовало в реальности. Всё больше исследователей склоняются к мысли, что Платон, этот великий мистификатор и мастер аллегорий, вовсе не пересказывал древние предания, а сознательно выковал миф как философское оружие. История о блистательной цивилизации, павшей жертвой собственной гордыни, — это не хроника, а притча, грозное предостережение потомкам.

Возможно, Платон использовал образ порочной и агрессивной Атлантиды как антитезу своему идеалу государства, воплощённому в добродетельных (и сильно приукрашенных) древних Афинах. Сам факт того, что рассказ об Атлантиде вплетён в ткань его глубоких политико-философских размышлений, наводит на мысль: Атлантида – это аллегория, наглядный пример, призванный проиллюстрировать абстрактные идеи. Не исключено, впрочем, что замысел Платона был и более конкретным, более злободневным. Не был ли рассказ о падении Атлантиды завуалированным предупреждением его родным Афинам, переживавшим тогда упадок и кризис после поражений в войнах? Платон словно говорит: смотрите, афиняне, как высоко вознеслась Атлантида и как низко она пала из-за своей спеси! Не повторяйте её ошибок, ибо гордыня предшествует гибели.


Но и эта, казалось бы, стройная теория не даёт окончательного ответа. Некоторые учёные указывают на настойчивость, с которой сам Платон уверял в исторической правдивости своего рассказа (хотя это вполне мог быть лишь риторический приём). Существует и альтернативная гипотеза: возможно, философ не изобрёл Атлантиду из ничего, а творчески переработал некие более древние предания, возможно, дошедшие до него из Египта, этого кладезя древней мудрости. Быть может, за фигурой Платона маячит тень безымянных египетских жрецов, хранителей подлинной, но искажённой памяти о некой катастрофе?

Как бы то ни было, была ли Атлантида реальностью или лишь гениальной выдумкой, её история продолжает жить. Призрак затонувшего рая всё так же волнует умы, манит и дразнит, оставаясь одной из самых пленительных и неразрешимых загадок, завещанных нам античностью.