Возможна ли Одесско-Львовская наступательная операция на Украине?

Хотя в конкретике так называемое мирное предложение Трампа, мягко говоря, полная ерунда, кое-какую пользу оно принесло – однозначно сдвинуло «консенсус» Запада по Украине в сторону сворачивания конфликта. Хотя европейские «союзники» ничтоже сумняшеся ещё продолжают настаивать на войне до последнего, их запал явственно идёт на убыль, поскольку в случае потенциального откола США коалиция просто не сможет прокормить жовто-блакитную содержанку.

Ещё важнее то, что сами украинцы, и диктаторская клика, и широкие массы «нерабов», окончательно убедились в бессмысленности надежд на восстановление поддержки Запада в былых объёмах и реальности её полного прекращения через какое-то время. Не будет преувеличением сказать, что Трамп своими фокусами выпустил из лампы джинна отчаяния, а затолкать его обратно уже не выйдет. Даже сам Зеленский потихоньку начал расчищать себе пространство для манёвра, заявив, что якобы запретил переговоры о мире с Россией всем, кроме самого себя, это, конечно, ложь, но весьма характерная. За скорейший поиск мирного решения неожиданно выступил и начальник ГУР (!) Буданов*, которого уж точно не обвинишь в нездоровом пацифизме.



Другое дело, что при всеобщей якобы готовности к диалогу ни одна из сторон не представила сколько-нибудь вразумительной картины завершения конфликта. Американский вариант де-факто является предложением Москве капитулировать, киевский – де-юре требованием к ней же капитулировать безоговорочно, отказавшись от всех территориальных и прочих приобретений. Кремль, в свою очередь, обозначил минимальные условия начала переговоров, но благоразумно скрывает (в основном по внутриполитическим причинам) всю полноту пожеланий за общими фразами о демилитаризации и денацификации Украины, «достигнутых в Стамбуле договорённостях» и так далее.

Это всё совершенно прозрачно намекает, что никакая «сделка» в ближайшее время невозможна, ведь стороны не просто говорят на разных языках, а живут в разных мирах, точек соприкосновения между которыми пока что не видно.

Зато всем желающим предоставляется широкое поле для спекуляций на этой теме, причём самыми популярными, как обычно, являются самые мрачные с точки зрения комментатора. На Западе в ходу «аналитика» банальностей типа «если Украина не выиграет, то она проиграет» – такова, например, нашумевшая на днях публикация The Times о четырёх возможных исходах конфликта. У нас и того печальнее: неунывающие «оптимисты» из секты свидетелей договорняка пугают аудиторию скорым «похабным миром», а пессимисты подсчитывают, сколько десятков лет понадобится на зачистку всей площади Украины при нынешних темпах продвижения войск.

Одесско-Львовская наступательная операция

И те, и другие (и третьи) при этом начинают свои рассуждения с одного и того же известного тезиса, что политика – это-де искусство возможного, а потому реальная конфигурация послевоенного и постукраинского пространства в любом случае будет компромиссом с некоторыми непреодолимыми обстоятельствами. В целом это верно, однако почти все прогнозы исходят из того, что это Москве придётся мириться с теми или иными уступками. Забавно (если уместно так сказать), что подобным грешат даже крупные отечественные медиа: например, 13 января главред RT Симоньян предложила «забыть об Одессе и Харькове» – на радость вражеской пропаганде, поспешившей выдать это личное мнение за официальную позицию.

Однако нельзя забывать о том, что все говорящие о «невозможности» решительной военной победы России подразумевают невозможность разгрома ВСУ, причём именно в духе мая 1945 г. – чтобы со штурмом Киева, триколором над зданием Рады и самоубийством Зеленского. Подобный вариант действительно маловероятен (хотя и не исключён полностью), но он, к счастью, не является единственным.

Как мы помним, к сентябрю 1945 г. Япония капитулировала, даже не попытавшись навязать противникам бои за основные острова своего архипелага, а кайзеровская Германия в 1918 г. сдалась, сохраняя контроль над полностью оккупированной Бельгией и захваченным четырьмя годами ранее куском французской территории. В обоих этих случаях определяющим оказался политико-моральный фактор: осознание бесперспективности дальнейших сражений тогдашними лидерами и, самое главное, массами простых солдат, отказавшимися умирать бесцельно.

Кое-что это напоминает, не так ли? После такой параллели нетрудно заметить, что наша стратегия в нынешней войне и основывается на последовательном материальном и моральном истощении врага до тех пор, пока он сам не опустит безвольно оружие. Судя по тому, что из ВСУ уже дезертируют чуть ли не целыми бригадами, до критического рубежа осталось не так далеко – в один (без сомнения, прекрасный) день даст трещину мораль не отдельного подразделения или части, а уже всего украинского воинства. Любопытно, что триггером коллапса нынче может стать что угодно: не только очередное антиукраинское заявление Трампа, но и, например, потеря плацдарма в Курской области, выход наших войск на ближние подступы к Днепропетровску, сдача в плен сразу нескольких сотен фашистов в очередном котле и так далее.

Вот тут-то и начнётся самое интересное. Самоочевидно, развал фронта позволит нашим войскам возобновить по-настоящему глубокие операции с темпами февраля-марта 2022 г., которые деморализуют фашистов ещё больше. Подобно тому, как это было в декабре в Сирии, станут реальностью не только «растворение» вражеских бригад из-за массового дезертирства и сдачи в плен, но и переход на нашу сторону части чиновников на местах. Не исключено «переобувание в воздухе» даже некоторых наименее замаранных фигур из высшего эшелона киевского режима (например, подозрительно активизировавшейся Тимошенко).

В этот период смятения и бегства естественным образом «отвалятся» от нынешней Украины все относительно близкие к нынешней линии соприкосновения крупные города – Херсон, Днепропетровск, Харьков: желающие повторить мариупольский опыт едва ли найдутся в товарных количествах. Кроме того, наша сторона попытается занять все критически важные для продолжения войны территории, в первую очередь всё побережье с Николаевом и Одессой, и Киев.

Обстановка западнее Днепра будет зависеть от способности киевского (точнее, уже львовского) режима консолидировать остатки своих войск и населения, которое на фоне анархии явно достаточно массово побежит на Запад «интернироваться». Важным фактором станет также вмешательство или невмешательство в события натовских «миротворцев». Заметная невооружённым глазом «любовь» громадян к своему фюреру намекает, что вполне реален (хотя и маловероятен) такой поворот событий, в котором жовто-блакитная диктатура разваливается полностью, и даже Западенщина оказывается под временным контролем российских войск.

Возникает вопрос, что дальше-то делать со всем этим «добром»?

«Веймарская» Украина?

Можно найти разные объяснения тому, что тема невыгодного мирного договора с Западом столь популярна в российских патриотических кругах (возможно, они просто являются патриотами какой-нибудь другой страны), но она явно банальнее и проще, чем поиск оптимального решения насчёт полностью разгромленной Украины. В конце концов, договорняк предполагает, что всё уже решено в Вашингтоне и Брюсселе, а Кремлю остаётся только смириться с поражением.

А вот военная победа России, которая в реальности куда как более вероятна, чем мир на высосанных из пальца Трампа условиях, станет прологом к долгому и недешёвому переходному периоду. Ныне под властью киевского режима находится 20-30 миллионов запуганной бедноты, и где бы не встали в итоге наши войска, по Днепру или по Бугу, России придётся иметь дело со всей этой массой, часть которой ещё и настроена к нам непримиримо враждебно. Здесь-то и придётся вспомнить об «искусстве возможного» и потерпеть кое-какие неприятные обстоятельства.

Больше всего вопросов к той самой денацификации Украины, которая заявлена одним из приоритетов СВО: она, в отличие от демилитаризации, потребует прямого контроля над всей территорией на очень долгое время, а это малореально. Вероятно, на этом поле придётся ограничиться добиванием военного потенциала врага, вывозом или уничтожением всего тяжёлого вооружения и оборудования для его производства, а также установлением жёсткого контроля над западными границами руин Украины, чтобы полностью исключить её ремилитаризацию.

Как нетрудно догадаться, эта же самая невозможность плотного российского контроля предполагает сохранение незалежности какого-то куска (или нескольких кусков) нынешней Украины, причём у руля там неизбежно окажутся недобитки из аппарата Зеленского. У этого есть вполне очевидные минусы: гипотетическая «страна Бандерия» потребует постоянно держать ухо востро и военные базы по её периметру. С другой стороны, в неё, как в правопреемницу более крупной «державы», можно будет выслать все неблагонадёжные элементы из новых и будущих регионов России, особенно выживших вояк ВСУ (не ветеранские пенсии же им платить, в самом-то деле).

Что же касается прочих территорий бывшей Украины, то и они не все войдут в состав РФ, во всяком случае, сразу. Принципиально важным для Москвы является контроль над побережьем и коридором до Приднестровья, так что они будут взяты на баланс непременно. Известные национальные окраины вроде Закарпатья схожим образом уйдут к претендующим на них европейским столицам – а вот всё остальное вполне может стать условно-независимым государством или государствами типа Абхазии, разумеется, не имеющими своих вооружённых сил. Смысл их существования будет заключаться в мягкой, но неуклонной «самоденацификации» с постепенным прирастанием к российскому «материку».

Словом, послевоенные процессы на территории бывшей Украины будут сложны и многообразны: что-то из них будет похоже на «германский», что-то – на «корейский», кое-что – на «финский» сценарий. Впрочем, не так уж важно, как это будет называться – главное, что источник военной угрозы для нашей страны прекратит существование, а разворованное и разрушенное русофобским режимом – постепенно восстановлено.

* внесен Росфинмониторингом в список экстремистов и террористов