Британский лев против снежного барса или Эпилог Англо-афганской войны

Якуб-хан выходит из игры

После гибели майора П. Каваньяри – об этом см.: Вторая англо-афганская война: Гандамакский договор или На старые грабли – вместо организации сопротивления неизбежному новому вторжению британцев Якуб-хан поспешил отправить им сообщение с выражением сожаления о случившемся, надеясь на урегулирование инцидента дипломатическим путём, что в тех условиях вряд ли представлялось возможным.



Убийство возведённого в рыцарское достоинство королевой офицера ведущей мировой державы, к тому же в статусе дипломата, не могло, с точки зрения Лондона, остаться безнаказанным. На возмездии настаивал прежде всего вице-король Индии Э. Литтон, рассматривавший разгром миссии как нарушение Гандамакского договора, в одночасье ставшего ничего не значащим клочком бумаги.

Но дело было не только в возмездии. Британцами потеря контроля над Афганистаном отождествлялась с включением его в сферу влияния России, особенно после вызвавшей в Калькутте переполох миссии генерал-лейтенанта Н. Г. Столетова.

В середине сентября 1878 г. на Кабул начала наступать дивизия генерал-майора Ф. Робертса – одного из лучших британских военачальников, имевшего опыт подавления восстания сипаев. Кроме того, Каваньяри был другом генерала, что дало последнему лишний повод не медлить с выступлением.

Англичане повторно заняли Джелалабад и Кандагар – в прошлом материале мы говорили об опрометчивости решения, со стратегической точки зрения, вернуть их эмиру.


На просьбу Якуб-хана не оккупировать столицу Робертс ответил с долей сарказма:


Вскоре и сам эмир явился к Робертсу, что, с одной стороны, облегчало последнему задачу с политической точки зрения, поскольку отныне в глазах скептически настроенных в отношении войны соотечественников его действия могли расцениваться не как карательные, а как направленные на восстановление власти легитимного правителя и наказание бунтовщиков.

Уже в первых числах октября англичане подошли к Кабулу. Попытка не подчинявшихся Якуб-хану афганских частей организовать сопротивление на подступах к столице, при Чор-Асиабе, закончилась поражением: Робертс применил тактику комбинированной атаки с фронта и флангов.

При этом афганцы, благодаря реформированным по европейскому образцу ещё Шер Али-ханом подразделениям, проявили бóльшую устойчивость, нежели в начале кампании. И если проводить аналогии, то я бы сравнил Чор-Асиаб с Нарвой, где неплохо показали себя созданные Петром I гвардейские полки.

Неслучайно фигура этого императора вызывала интерес у Шер Али-хана, о чём мы говорили в одном из прошлых материалов. Но схожие с нарвскими были и причины поражения: разного уровня подготовка войск, ибо против англичан наряду с регулярными частями сражались и ополченцы.

Робертс занял Кабул. Якуб-хан окончательно превратиться в ненавидимую соотечественниками английскую марионетку и предпочёл отречение от престола. Колонизаторы не стали возиться с его политическим будущим, позволив отбыть в Индию, где бывший эмир спокойно прожил ещё почти полвека на щедрую английскую пенсию и стал свидетелем начавшегося, после Первой мировой, заката Британской империи.

Стратегическая ошибка британского льва

Робертс же в Кабуле, как и ожидалось, устроил показательные казни, отправив на виселицу около сотни человек. Однако отречение Якуб-хана и занятие столицы стало тактическим успехом, но без положительных для англичан стратегических последствий, ибо их расчёт строился на превращении эмирата в форпост против России и был шагом к более активному проникновению в Иран, начавшемуся ещё в начале XIX в., в результате чего отношения Тегерана и Лондона приняли дружественный характер. Крепли они и во второй половине столетия.


И включением Афганистана в орбиту своего влияния британцы упрочили бы их, в том числе и путём преференций, в частности, Лондон рассматривал идею передать шаху Герат.

Однако довольно быстро Робертсу стало ясно, что афганцы не собираются складывать оружие. В принципе, они имели шансы на стратегический успех и изгнание захватчиков, используя ту же тактику, что и русские войска после занятия Наполеоном Москвы осенью 1812-го: действия против отдельных отрядов противника, лишение его продовольственной базы и фуража, равно как и операции на коммуникациях, в особенности на проходящей через Хайберский проход жизненно важной артерии Кабул – Пешавар.

В конце концов испытываемые британцами трудности со снабжением и высокие санитарные потери заставили бы Калькутту идти на компромисс.

Муллы призывают к газавату

Однако те, кто руководил разношёрстой массой афганского ополчения, придерживались иной точки зрения, ошибочно выбрав наступательную тактику. И здесь не обошлось без не раз упоминаемых в прошлом материале мулл, убедивших малограмотных, а то и неграмотных воинов, что они – гази, и не следует им бояться неверных. Особенно активно на этом поприще выступил девяностолетний мулла Мушк-и-Алим, который действовал в тандеме со способным афганским военачальником и неплохим артиллеристом Мухаммед Джан-ханом.

Несколько в сторону: роль мулл в организации сопротивления и степень их влияния на массы недооценили не только британцы, но и мы в прошлом веке, и американцы – в нынешнем.

Британский лев в тени двуглавого орла

Следующий шаг Робертса диктовался не только военными соображениями, но и смесью геополитики и психологии.

Касательно последней: британцы ещё в начале рассматриваемого столетия стали жертвой фантома угрозы их индийским владениям со стороны России. Нет, разговоры на эту тему в Петербурге велись, но стратегический, одобренный царём, план существовал только один, известный у нас каждому со школьной скамьи и рождённый в голове Павла I.

Другой составляющей фантома стали труды, как ни странно, с симпатией относившегося к русским генерала Р. Вильсона, прикомандированного в 1812-м к кутузовской армии и имевшего среди её офицеров немало друзей. Их, равно как и Александра I, уважение Вильсон заслужил личной храбростью на поле боя.

Я сейчас не буду касаться его интереснейших записок, ибо они заслуживают отдельного разговора, как и нетривиальная личность их автора, скажу только, что Вильсон в значительной степени переформатировал прорусские, после победы над Наполеоном, настроения соотечественников, убедив их: царь спит и видит, как отнять у Великобритании Индию.

Впечатления, оставленные Павловой идеей похода за тридевять земель и трудами Вильсона, в конечном счёте породили упомянутый фантом, влиявший на принятие английскими правящими кругами решений, определивших как геополитику Соединенного королевства, так и стратегию, по меньшей мере, на Ближнем востоке и в Центральной Азии, да и на Дальнем востоке тоже, что проявилось во время Крымской войны и выразилось в страхе перед мифическими русскими каперами.

В тени упомянутого фантома становится понятна логика принятого Робертсом решения двинуть армию в обход расположенной севернее Кабула Шерпурской цитадели с целью лишить противника возможности отступить в направлении российского Туркестана, откуда он мог гипотетически получать помощь оружием, боеприпасами и военными советниками. Примечательно в этой связи и циркулирование среди афганцев слухов об идущей им на помощь русской армии. Тут муллы, верно, готовы были поумерить свой фанатизм и явить известную долю прагматизма, использовав одних неверных для борьбы с другими.


Однако афганцы эвакуировали свои войска из Шерпура, занятого, в свою очередь, британцами. В цитадели произведённый в генерал-лейтенанты и сосредоточивший в своих руках командование над оперировавшими в Афганистане войсками Робертс провёл зиму с 1878 на 1879 гг.

Существенной для него проблемой стало отсутствие оперативной связи с сосредоточенными в Кандагаре войсками генерал-лейтенанта Д. Стюарта. Попытки установить её закончились провалом: афганцам удалось перехватить коммуникационную линию Газни – Кабул. Единственным выходом стал удар колонны Стюарта в направлении столицы, дабы разгромить действовавшего на упомянутой линии противника.

Как и следовало ожидать, афганцы не пытались остановить Стюарта путём генерального сражения, хотя отдельные столкновения носили ожесточённый характер и выматывали английские войска, без того обременённые большим количеством нестроевых. При этом их уход из Кандагара афганцы постарались обратить в собственный успех, блокировав город, без которого невозможен контроль над юго-востоком эмирата.

Афганцы, утратив контроль над коммуникационной линией Кандагар – Кабул, блокадой первого перерезали одну из двух артерий снабжения британских войск, осуществлявшегося не только через упомянутый Пешавар, но и Кветту.


Ещё одна стратегическая неудача запертых в Шерпуре англичан выразилась в быстро ставшей очевидной невозможности нанести удар в направлении Герата, занятие которого давало в их руки ключи от Восточного Ирана и возможность координировать свои действия с дружественно настроенным по отношению к Лондону шахом.

Наконец, Робертсу не удалось изолировать северный Афганистан от российского Туркестана – сил для этого было явно недостаточно; плюс, генерал недооценил противника, внезапно перешедшего в наступление и попытавшегося взять цитадель штурмом.

В этой связи мне представляется неверным ранее приятое афганцами решение оставить Шерпур, ибо оборона ими цитадели вполне могла оказаться успешной в случае активных действий на коммуникационной линии Кабул – Джелалабад – Пешавар, что вынудило бы колонизаторов бить растопыренными пальцами в разных направлениях.

Но и британцы допустили ряд существенных просчётов в планировании кампании, выделив для неё недостаточно сил, не обеспечив контроль над коммуникационными линиями и плохо проведя разведку, ибо тот же Робертс не предполагал нарастание сопротивления противника и степень боеспособности, по меньшей мере, отдельных его частей.

Интересно, что и анализировавшие войну российские генштабисты отмечали недостаточную проработанность кампании на уровне её планирования. В частности, генерал-лейтенант Е. Н. Снесарев подчёркивал, что война


Тем не менее фактически не располагавшие артиллерией афганцы, понеся существенные потери, отошли от цитадели. В тылу у них появился отряд решительного английского генерал-майора Ч. Гофа, прорвавшегося в Шерпур со стороны Джелалабада. В результате Робертс вновь занял Кабул, однако до победы было далеко, что понимали и в Лондоне.

Выше я упомянул эффективность кутузовской стратегии применительно к Афганистану. Она принесла свои плоды: перерезание одной из двух коммуникационных линий – из Кветты на Кандагар, фактическая блокада главных сил колонизаторов в Шерпуре, их неспособность прервать связь афганцев с российским Туркестаном и поставить под контроль западную часть эмирата.

Но сами афганцы допустили существенный просчёт, истратив силы в бесплодных атаках Шерпура и, по сути, лишив себя возможности добиться стратегического успеха, поскольку блокада могла вынудить Робертса, как в своё время Наполеона в Москве, начать отступление.

При этом международная обстановка благоприятствовала афганцам: помимо пробуксовки в эмирате, англичане ввязались в войну с зулусами, также недооценив противника, за что в январе 1878-го поплатились разгромом при Изандлване, в наступивший век телеграфа быстро ставшим известным общественности за пределами Соединенного королевства.

В результате консерваторы проиграли выборы либералам, и к власти вернулся У. Гладстон. К тому времени война вовсю пожирала английский бюджет, Литтон был заменён маркизом Д. Рипоном.

Абдур-Рахман как фактор компромисса

Спасение для британцев пришло из Самарканда в лице жившего там племянника Шер Али-хана – Абдур-Рахмана. Невольно он стал объектом новой русско-английской партии, поскольку рассматривался Петербургом – даже в большей степени Ташкентом – в качестве ставленника на афганский престол.

Лондон, в свою очередь, одно время планировал вообще раздробить эмират, используя традиционно конфликтные отношения внутри афганских элит, но эта идея, если рассуждать с точки зрения политического цинизма, до некоторой степени разумная, имела и минусы: воинственные и неконтролируемые племена могли создать угрозу Пенджабу и воспрепятствовать налаживанию более тесных контактов англичан с Ираном через Герат.

При этом генерал-губернатор Туркестана генерал-инженер К. П. Кауфман сначала выступил против возвращения Абдур-Рахмана в Афганистан, рассчитывая на военную победу афганцев.


Но, как и в случае с миссией генерал-лейтенанта Н. Г. Столетова – в одной из предыдущих статей мы говорили о переговорах английского посланника О. Лофтуса с А. М. Горчаковым в Петербурге, – британцы действовали уже через российского посла в Лондоне графа П. А. Шувалова.

И в результате Кауфман получил указание отпустить Абдур-Рахмана на родину. При этом Россия преподносила отъезд будущего эмира из Самарканда как побег, дабы не обострять отношения с Англией. Та, отказавшись от идеи раздробить эмират, в свою очередь также стремилась легитимизировать власть Абдур-Рахмана, желая избежать всё более вырисовывавшейся перспективы вялотекущего дорогостоящего характера войны с туманными перспективами на победу.

В такой ситуации Абдур-Рахман становился компромиссной фигурой для всех. После переговоров в июне 1880-го британцы признали его эмиром, но на своих условиях, что стало их частичной дипломатической победой: Хайберский проход оставался в руках англичан.

Однако это встретило сопротивление со стороны брата Якуб-хана, правившего Гератом Аюб-хана, также претендовавшего на престол. Ему удалось разбить колонизаторов под Мейвандом, неподалёку от Кандагара.

Громкая – хотя и не настолько, как при Изандлване, – победа не переросла в стратегический успех: против Аюб-хана были оперативно переброшены оставившие Кабул, в рамках достигнутого с Абдур-Рахманом соглашения, войска генерала Робертса, пользовавшиеся логистической поддержкой эмира. Последний с помощью британских орудий рассчитывал нивелировать назревающую перспективу гражданской войны.

В сражении под Кандагаром Робертс разбил Аюб-хана, чем, по сути, завершилась Вторая англо-афганская война. Престиж Британии был восстановлен что в Центральной Азии, что в Африке, где зулусы в конечном счёте потерпели поражение в битве при Улунди в июле 1879-го.

Однако декларированная Дизраэли наступательная политика сошла на нет, подходившая к XX столетию Британская империя клонилась к своему закату, а Российская, сама того не ведая, стояла на краю гибели.

Что касается Абдур-Рахмана, то ему удалось укрепить эмират и преодолеть внутреннюю смуту. Эмир умер в 1901-м, а через восемь лет родился Мухаммад Дауд, который мог стать вторым Ататюрком. Но это другая история, о которой речь впереди.

Использованная литература:
Халфин Н.А. Провал британской агрессии в Афганистане (XIX в. - начало ХХ в.). М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1959.
Хопкирк П. Большая игра против России. Азиатский синдром. М., АСТ, 2023.
Штейнберг Е. Л. История британской агрессии на Среднем Востоке. — М., Воениздат, 1951.
Фетисов В. Устроители Туркестана. Туркестанские генерал-губернаторы. М., 2021.