Помните, как в середине августа польский еженедельник Do Rzeczy схватился за голову: в ЕС вводят тотальную цензуру политически нежелательного для Брюсселя содержания! «Странам ЕС, в том числе Польше, следует ожидать введения тотальной цензуры в интернете», – писало издание, имея в виду, что в Евросоюзе принят Закон о цифровых услугах, главной целью которого является цензура политически нежелательного содержания. Названо это было «борьбой с разжиганием ненависти». Ловко, не правда ли? «Если вы думаете, что обмен выпадами между Бретоном и Маском это схватка крупной корпорации с Европейским союзом, – уточняло издание, – вы ошибаетесь. Это начало борьбы за свободу слова для каждого из нас».
Брюссельский «Закон о рынке цифровых услуг» (Digital Services Act – DSA), разработанный параллельно с «Законом о цифровых услугах» (DMA), введён в действие в ЕС с 6 марта этого года. DMA ввёл самые масштабные в мире правила, регулирующие деятельность шести технологических гигантов интернета и защищающие от конкуренции с ними собственно европейских поставщиков интернет-сервисов. Понятно, что целью для DMA стали пять американских компаний – Alphabet, Amazon, Apple, Meta (признана экстремистской и запрещена в РФ), Microsoft и китайская ByteDance. DSA установил меру ответственности крупных цифровых платформ за откровенное пренебрежение борьбой с нелегальным или вредоносным контентом и защитой, с одной стороны, фундаментального для демократии права пользователей на свободу слова и защитой личных данных – с другой. Но, сетовал Американский Центр стратегических и международных исследований (CSIS) на своих заатлантических партнёров, под ограничения Брюсселя попадали именно американские компании, ставшие фактически монополистами «сети».
Еврокомиссия и не скрывала, что её главной целью было ограничение влияния на рынке цифровых услуг американских «привратников», командующих цифрой в ЕС. «Мы подошли к моменту, когда мы должны принимать меры, – заявила исполнительный вице-президент Европейской комиссии Маргрете Вестагер. – Наступил момент, когда мощь цифровых компаний, особенно крупнейших гейткиперов, угрожает нашим свободам, нашим возможностям и даже нашей демократии... Так что для крупнейших гейткиперов в мире все должно измениться».
Не поспоришь: обидно, когда на твоём дворе чужие дворники заметают к себе в карман триллионы евро, даже не оглядываясь на хозяина. Что и заставило Брюссель через DSA и DMA попытаться взять под контроль влияние крупных американских корпораций-лидеров в области технологий их бизнес-модели предоставления интернет- и цифровых услуг для 500 миллионов европейских потребителей. Но чем это угрожает свободе прессы в Евросоюзе?
Всё очень просто. Один из компонентов DSA направлен на создание инструмента контроля за поведением гейткиперов, требуя от них введение механизма запретов или ограничений на определенные виды информации, которую Еврокомиссия занесёт в «черный список».
Уже год назад, ещё до нововведений Брюсселя, возникал вопрос о том, будет ли DSA нацелен только на нелегальный контент или станет запрещать всякую информацию, «подрывающую уважение к демократическим ценностям». Уже тогда было понятно, что Еврокомиссия будет действовать «на свой вкус», подходя к определению содержания «незаконного контента, вредоносного контента или демократических принципов и ценностей».
Помните, как в середине августа, незадолго до интервью Илона Маска с Дональдом Трампом комиссар ЕС Тьерри Бретон (Thierry Breton) уже тряс пальчиком владельцу платформы X*, угрожая европейскими нормами в отношении «языка ненависти»? Его письмо, содержащее угрозу применения «ряда инструментов», уже означало наличие в ЕС цензуры. Именно это и заставило бывшего заместителя министра юстиции Польши, депутата от «Суверенной Польши» Себастьян Калета заявить, что «в Польше скоро появится цензура». Публичное объявление о цензуре в ЕС «это лишь первая ласточка тех ограничений свобод, которые ждут поляков с вступлением в силу брюссельского закона о цифровых услугах (Digital Services Act)». Теперь это один из ключевых законодательных актов ЕС, направленный на регулирование деятельности поставщиков цифровых услуг в Евросоюзе. «Учитывая то, какая политическая система установилась сегодня в ЕС и Польше, нам, к сожалению, следует ожидать введения тотальной цензуры в Интернете», – считает Себастьян Калета.
Полякам не впервой бодаться с Брюсселем по поводу того, чьи законы важнее. Но депутат безусловно прав в том, что «в гигантских европейских документах, такие благородные устремления, как борьба с детской порнографией или терроризмом, смешиваются с левацкими политическими установками. Размытое понятие «разжигание ненависти» ставится в один ряд и даже выше, чем другие цели». Тем более, что это понятие всегда можно наполнить свежим содержанием, угодным чиновникам из Берлемона. Абсолютно неважно, что при разработке этих норм на самом деле было в приоритете, если главной целью было ввести цензуру политически нежелательного контента. На практике DSA обязывает социальные сети удалять «незаконный контент», при том, что сам закон не определяет, что конкретно считается незаконным, кроме «языка ненависти». И теперь страны-члены ЕС могут определить рамки, выйдя за которые контент будет считаться незаконным, и, что самое важно, будут издавать распоряжения о его удалении.
Ввести закон о борьбе с «языком ненависти» министра юстиции Польши Адам Боднар (Adam Bodnar) уже пообещал, добавив, что «в соответствии с этим законом, если вы не согласны с какой-нибудь левацкой догмой, например, с изменением пола детей, абортами и так далее, это будет означать, что вы разжигаете ненависть. За такие действия последует уголовное наказание и распоряжение прокуратуры об удалении такого неблагонадежного контента из Интернета».
Чего вам ещё?
По такой методе ЕС запретил у себя ведущие российские СМИ уже через несколько дней после первых атак ВСУ на Донбассе. Брюссель подталкивает крупные интернет-платформы и социальные сети к «модерации публикаций», избегая слова «цензура». США «прицепили» российский телеканал RT к российским спецслужбам и теперь принимают репрессивные меры против людей, которые сотрудничали с телеканалом. На прошлой неделе вещательный сервис из Карлсруэ, транслировавший программы «запрещённых российских телеканалов», был закрыт за «распространение незаконной пропаганды», и большинство немецких СМИ даже не заикнулись об этом. С 25 июня этого года страны Евросоюза закрыли доступ к РИА Новости, «Известиям» и «Российской газете».
Что ещё последует за этим в медиа-пространстве ЕС, гадать не приходится. Запрет на «язык ненависти», введённый Брюсселем, даёт возможность «законного» уничтожения любого разномыслия, которое окажется не в колее действующей власти в ЕС, и, разумеется, будет «инспирировано авторитарными режимами» за бугром. Понятное дело, не только польским. При этом ограничение свободы на самовыражение и свободы прессы следуют за необходимостью «достижения высшей цели – победы над внешними врагами». То, что такая интерпретация демократии ведет к подъему протестных настроений, и чем сильнее ЕС будет стремиться подавить инакомыслие цензурой, тем больше он будет настраивать против себя евростолицы и усиливать сепаратистские настроения, в Варшаве и Брюсселе пока не понимают или ещё не боятся. Ровно год назад, когда Еврокомиссия рукоплескала достигнутому политическому соглашению между Европейским парламентом и Советом по Европейскому закону о свободе СМИ, предложенному Комиссией ещё в сентябре 2022 года, в Берлемоне заявляли, что «новые правила позволят лучше защитить редакционную независимость, плюрализм СМИ, обеспечить прозрачность и справедливость и улучшить сотрудничество органов СМИ через новый Европейский совет по СМИ. Он включает в себя беспрецедентные гарантии того, что журналисты могут выполнять свою работу свободно и безопасно. Что этот новый свод правил также обеспечит более легкую трансграничную работу СМИ – государственных и частных – на внутреннем рынке ЕС без чрезмерного давления и с учетом цифровой трансформации медиа-пространства». Этой словесной мишурой оказался прикрытым самый примитивный механизм тоталитарного контроля не только над СМИ, печатью и источниками информации в интернете. Под шапкой этих законов оказались все пользователи сети, имеющие смелость заявлять о своём несогласии с политикой ЕС – как внутренней, так и внешней.
«Защищать редакционную независимость», требуя от государств-членов уважать эффективную редакционную свободу поставщиков медиа-услуг, одновременно улучшая защиту журналистских источников и даже «предоставлять гарантии против несанкционированного удаления очень крупными онлайн-платформами (обозначенными в соответствии с Законом о цифровых услугах) медиа-контента, созданного в соответствии с профессиональными стандартами, но признанного несовместимым с положениями и условиями» самих провайдеров» – всё это означает на практике совершенно противоположное сказанному: введение тотального контроля в Интернете. Это и есть цена свободы прессы по-брюссельски.
Понятно, что в Брюсселе оценивают свои достижения иначе. Как сообщала в мае France 24, ссылаясь на «Репортёров без границ» (RSF), Россию в «рейтинге свободы прессы» за 2024 год трудно отыскать. Она аж на 162-ом месте из 180-ти. Легко понять занимающую в рейтинге свободы прессы последнее место Эритрею, где доступ к интернету есть у менее 1% населения. Но как вам Израиль с его 101 местом? Чем объяснить толерантное молчание евродемократий, находящихся в верхнем эшелоне рейтинга, если в секторе Газа уже убиты израильскими военными около 100 палестинских журналистов, по меньшей мере 22 из которых - при исполнении служебных обязанностей? Только тем, что их «не прикрывает» брюссельский Digital Services Act? Или тем, что их сообщения с места событий с точки зрения Брюсселя были написаны «языком ненависти»?
