С чего начать рассказ о послевоенной Финляндии? Наверное, с термина «финляндизация». У нас в историографии он не сильно распространён, а в западной применяется постоянно. Ну, не употреблять же к отношениям между государствами второй половины ХХ века исторический, точный, понятный, но такой неприятный термин, как «вассалитет»?
«Мамой» выхода Финляндии из войны стала советский посол в Швеции Александра Коллонтай: зондировать почву она начала ещё в 1942 году, но на тот момент дела у немцев шли достаточно неплохо, и финны кобенились. В 1943 году желание поговорить уже появилось, но отдать оккупированные советские территории — ещё нет. К сентябрю 1944 года «клиент созрел»: советские дивизии под Хельсинки (после падения Выборга 20 июня 1944 года у РККА лежала прямая дорога на бывший Гельсингфорс) стали отличным успокоительным для горячих финских парней.
1 августа 1944 года президент Рюйти ушёл в отставку, его должность занял Маннергейм. 2 сентября фельдмаршал отписал Гитлеру: «Предпринятое русскими в июне большое наступление опустошило все наши резервы. Мы не можем больше позволить себе такого кровопролития, которое подвергло бы опасности существование маленькой Финляндии. Хотел бы особо подчеркнуть, что даже если судьба не принесёт Вашему оружию удачи, Германия будет тем не менее продолжать существовать. Того же нельзя сказать о судьбе Финляндии. Если этот 4-милионный народ будет сломлен в войне, не вызывает сомнения, он обречён на вымирание. Не могу подвергнуть свой народ такой угрозе». Умный был дед, что тут можно сказать.
В 1944 году, после того как Финляндия пусть и без особой радости, но вышла из войны, финны были вынуждены для начала провести Лапландскую войну. По условиям прошедших в Москве переговоров Финляндия обязалась разоружить все немецкие войска на своей территории: 20-я армия генерала Лотара Рендулича под натиском финских войск была вытеснена в Норвегию. Одновременно советские войска помогли новоявленным «союзникам», проведя Петсамо-Киркенесскую операцию (всё равно Петсамо становился Печенгой, так чего финнов привлекать для его освобождения?).
Воевали финны с немцами спустя рукава: их потери в ходе Лапландской войны составили около тысячи погибшими и трёх тысяч ранеными, потери немцев примерно такие же. Для сравнения: в ходе Петсамо-Киркенесской операции потери РККА составили около шести тысяч человек погибшими, а у немцев — все 30 тысяч! Но воевали — деваться было некуда.
Финскую делегацию, приехавшую в Москву, неделю держали, не ведя никаких переговоров: припоминали финское упрямство. А потом выставили условия перемирия. Финны возвращали всех советских и союзных военнопленных и интернированных лиц (СССР обещал вернуть всех финских), запрещали у себя все прогитлеровские и антисоветские организации, разрешали коммунистическую партию, предавали суду военных преступников, предоставляли свои аэродромы советским ВВС для войны против немцев на Севере и на Балтике, переводили армию на мирное положение. Кроме того, Советскому Союзу возвращалась область Петсамо, передавалась область Салла, несколько районов в Карелии, несколько островов в Финском заливе и предоставлялся в аренду на 50 лет полуостров Прокалла Удд — для создания военно-морской базы. За аренду СССР платил ежегодно пять миллионов финских марок, но это теоретически. Дело в том, что финны должны были возместить СССР весь нанесённый ущерб в размере 300 миллионов долларов — сильно больше, чем 250 миллионов марок за аренду полуострова в течение 50 лет. И да, всё награбленное в ходе войны как у государства, так и у частных лиц финны тоже должны были вернуть. Когда премьер-министр Финляндии А. Хацкель увидел выдвинутые советским правительством условия, у него случился инсульт: советская военно-морская база появлялась в 17 километрах от Хельсинки...
Следить за выполнением соглашений должна была Союзная контрольная комиссия, которую возглавил товарищ Жданов. Работала комиссия до 1947 года, и, как считают все разбиравшие её деятельность историки, работала очень эффективно. Благо её деятельности очень сильно помогал господин фельдмаршал. Скажем, все попытки организовать на переданных СССР территориях отряды сопротивления были пресечены именно его усилиями. Ну и правительство было сформировано лояльное к Советскому Союзу.
Такое покладистое поведение бывшего русского генерала пошло Финляндии на пользу: РККА не стала оккупировать страну, политическая система также осталась без изменений, а между СССР и Финляндией на долгие годы установились «мир, дружба, жвачка». Причём насчёт жвачки не ирония! Финны сумели занять крайне выгодную позицию поставщика всякого интересного сидевшему под вечными санкциями Советскому Союзу. Жвачка в этот перечень входила, но далеко не на самых главных позициях.
Симбиоз СССР и Финляндии был взаимовыгодным. После всех войн советское руководство поняло, что включение в состав Союза ещё одной республики — дело накладное. «Перековать» на советский манер даже покладистых прибалтов было делом сложным (и так до конца и не доведённым). Что там говорить о четырех миллионах финнов, показавших себя упрямыми бойцами? Финское же правительство поняло, что лезть буром на соседа, который сильнее в десятки раз, — занятие бесперспективное, ушибы на пятой точке, полученные от красноармейских кирзовых сапог, ещё болели.
Сталин оказался настолько доволен финнами, что даже досрочное освобождение в 1947–1949 годах военных преступников, посаженных по условиям перемирия (тот же премьер-министр Р. Рюти свою «десяточку» не досидел, семь его подельников тоже), его не возмутило. 6 апреля 1948 года в Москве был подписан «Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и Финляндией». Главным в нём стало обязательство сотрудничать в случае нападения на СССР Германии или союзного с ней государства. Учитывая, что Германия вступила в НАТО, финны стали союзниками Советского Союза при сохранении капиталистической системы, буржуазной демократии и прочих плюшек, позволявших США причислять их к «свободному миру». В общем, неизвестно, есть ли в финском языке аналог русской пословицы «ласковое теля двух мамок сосёт», но действовали наши соседи точно по ней.
В чём это выражалось? С одной стороны, без визы политбюро ЦК КПСС не мог быть назначен ни один финский министр, с другой — на финских политиков пролился дождь советских наград. Президент Финляндии Юхо Пассикиви в 1954 году получил орден Ленина. Но в сравнении с премьер-министром Урхо Кекконеном его просто обделили: финский премьер, помимо ордена Ленина, получил орден Дружбы народов и международную Ленинскую премию «За укрепление мира между народами». Может быть, причина тому тот факт, что Кекконен и Косыгин дружили семьями? В 1969 году они с советским председателем Совета министров даже совершили 200-километровый переход через Главный Кавказский хребет. Те факты, что Кекконен в Гражданскую войну воевал добровольцем в Белой гвардии, в 20–30 годы состоял в ультраправом «Карельском академическом обществе», а в 1940 году единственным из парламентариев проголосовал против прекращения Финской войны, на дружбу не влияли...
Сказать, что советско-финские отношения были безоблачными, нельзя. В 1958 году случился кризис, получивший название «ночные заморозки». В правительство Финляндии вошли представители правых партий Вяйне Лескинен и Олави Линдблом. Ну как правых... Это были представители правого крыла социал-демократов. А тут ещё товарищу Отту Куусинену въезд в страну на празднование 40-летнего юбилея компартии Финляндии запретили (Куусинен, как глава Териокского правительства, считался у финнов изменником родины). И то и другое Хрущёву крайне не понравилось, из Финляндии отозвали посла Виктора Лебедева и не назначили нового. Между тем американский сенатор Хьюберт Хампфри залетел в Хельсинки на огонёк и пообещал экономическую поддержку финской независимости... В общем, кризис разрешился визитом Кекконена с семьёй в Ленинград, куда «случайно» приехали Хрущёв с министром иностранных дел Громыко. Посидели, перетёрли и разрешили кризис полюбовно.
Как сформулировал внешнеполитическое кредо Финляндии Кекконен: «Мы нейтралы и нацелены на то, чтобы вывести Финляндию из-под всех внешнеполитических спекуляций». Реально лояльность «Суоми-красавицы» к СССР была куда выше простого нейтралитета. Но вассалитет, скрытый под стыдливым терминов «финляндизация», окупался! Финны получали выход на рынок СССР — очень большой и... не избалованный продукцией капиталистических предприятий (а она объективно была качественнее советской!).
Один сыр «Виола» чего стоит — никакой «Хохланд» с ним в России ни в жисть конкуренции не выдержит! Это всей марки «Валио» касается. И не только её: конфеты «Файзер» тоже для многих — вкус детства. Одежда Luhta и Kuoma, финская обувь (её что, в мире где-то, кроме России, знают?), джинсы Kit Carson Jeans... Кстати, многие в России до сих пор уверены, что «Салями» — финская колбаса, хоть на самом деле она итальянская.
Но легкая промышленность — это мелочи! Финны покупали советские МиГи и бронетехнику, взамен поставляли станки, бумажное и типографское оборудование, мебель и изделия из дерева. Да что смеяться, значительная часть советского (а сегодня российского) вспомогательного флота построена в Финляндии.
И был финский алкотуризм в Ленинград. Пьяные финны стали привычной картиной в имперском центре Питера ещё в советское время. В питерские мемы это вошло настолько прочно, что слова «финн» и «пьяный» до сих пор считаются синонимами у потомственных обитателей Северной столицы. Причина данного явления, вопреки мнению многих питерцев, не в «сухом законе» (его в Финляндии ещё в 1932 году отменили), а в том, что водка у наших северных соседей значительно дороже, чем у нас...
Результат вассалитета в отношении СССР неплохо демонстрируют цифры. В 1950 году ВВП Финляндии в расчёте на один рабочий час составлял 46 проц. от американского. В 1970 году — 69 проц. от американского. Финны впервые догнали в этом отношении скандинавские страны. Прирост ВВП также впечатлял: в 60–80 годы он составлял три-пять процента в год. В СССР шло порядка 20 проц. совокупного финского экспорта, для сравнения: экспорт в США составлял всего три процента.
Финляндия поставляла в СССР готовые изделия, а в обмен получала сырьё, прежде всего нефть, которой Скандинавия небогата. Взаимовыгодный обмен в кои-то веки сделал финнов зажиточными. И образованными: высокие доходы вливались в систему среднего и высшего образования. Образованный народ делал финскую экономику высокотехнологичной. В 1967 году была, по сути дела, переоснована компания Nokia (теоретически её основали ещё в 1825 году, но реально это был деревообрабатывающий завод).
Кстати говоря, к расцвету телекоммуникационной отрасли в Финляндии косвенно приложил руку император Александр Павлович! Он после присоединения ВКФ к России дал ему большую автономность, за которую местные сенаторы держались обеими руками. Поэтому целенаправленно принимались законы, поощряющие конкуренцию в этой сфере и запрещающие контроль государства над телекоммуникациями. Изначально это имело целью не дать слишком много власти генерал-губернатору, но в результате привело к развитию мобильной телефонной связи: в июне 1988 года в Финляндии было 532 тысячи пользователей мобильных телефонов, а в Германии всего 70 тысяч, Франции — 69 тысяч, Австрии — 34 тысячи...
Какой вывод можно сделать из истории послевоенной Финляндии? Вассалитет от Советского Союза явно пошёл стране на пользу! Если межвоенная Суоми была страной... не самой богатой, то послевоенная стала вровень со своими скандинавскими соседями (и бывшими хозяевами). Причём данный симбиоз был выгоден как самой Финляндии, так и СССР.
Фёдор Ступин,
Подпишись: