Высказав своё мнение о фугасных 12-дм снарядах Российского императорского флота, перехожу к бронебойным.
Предисловие
Данный цикл призван ответить на вопрос, до какой дистанции необходимо было сблизиться русским эскадренным броненосцам с японскими кораблями, чтобы эффективно поражать последние крупнокалиберными бронебойными снарядами. Но перед тем, как погрузиться в соответствующие расчёты, необходимо понять, что именно, собственно говоря, мы собираемся пробивать.
В каких-то случаях это очевидно. Так, если мы хотим поразить главный калибр японского броненосного корабля, надо пробивать броню башни или башенноподобной надстройки, либо барбет. Если – «мозговой центр», то стенки боевой рубки. Если – артиллерию среднего калибра, то внешние бронеплиты казематов. Это понятно, так как объекты, которые мы собираемся уничтожить, находятся непосредственно за броневой защитой. Но вот если мы хотим поразить машины и котлы неприятеля, то всё становится сложнее, потому что эти отделения не находятся сразу за броневым поясом вражеского корабля, а достаточно обстоятельно «утоплены» в корпус.
Если смотреть на разрезы броненосца «Асахи», то мы увидим, что для того чтобы поразить машины и котлы этого корабля, необходимо пробить главный броневой пояс, затем – пройти уголь в примыкающей к нему угольной яме, затем – преодолеть скос, но даже после этого от котлов снаряд будет отделять ещё одна угольная яма.
Что-то схожее видно и на уровне машин «Асахи» – некое помещение между скосом и машинами присутствует.
«Фудзи» скосов не имел, но дополнительная защита в виде угольных ям присутствовала.
Кроме того, угольные ямы за скосом наличествуют и у японских броненосных крейсеров.
Соответственно, для того чтобы определить дистанцию, на которой наши бронебойные снаряды будут угрожать энергетической установке японских кораблей, нужно понимать, где именно достаточно будет взорваться снаряду для того, чтобы нанести нужное повреждение. Достаточно ли будет обеспечить взрыв на скосе, или же снаряду необходимо пройти в целом виде непосредственно в котельное/машинное отделение?
Тот же вопрос возникает и в части поражения оконечностей японских броненосцев и броненосных крейсеров. Здесь хотелось бы отметить, что у русских 12-дм снарядов, поразивших нос или корму японского броненосца, практически не было шанса добраться до броневой палубы, поскольку она, в оконечностях, находилась существенно ниже ватерлинии.
Такое решение имело свои плюсы и минусы. К примеру, оконечности «Асахи» защищала 140-мм броня, ближе к форштевню/ахтерштевню утончавшаяся до 102 мм. Едва ли такая защита могла выдержать удар крупнокалиберного фугасного снаряда «русского образца» на любой разумной дистанции боя. Даже если бы снаряду не хватило «живой силы» для прохода за броню, то его взрыв в процессе преодоления брони образовал бы пробоину в корпусе. Более того – такая защита выступала из воды совсем ненамного, а верхнего бронепояса не имелось. Соответственно, даже повреждения небронированного борта поверх бронеплит в оконечностях могли привести к интенсивным заливаниям оконечностей и приёму японскими броненосцами большого объёма воды, разливавшейся по броневой палубе.
Но, с другой стороны, у русского бронебойного снаряда практически не было шанса попасть в броневую палубу оконечностей – после прохождения сквозь 102-140 мм плиту, разрыв произошёл бы над броневой палубой или же при достижении 102-мм пояса другого борта – в зависимости от ширины броненосца в месте попадания. Могло ли фугасное и осколочное действия 12-дм бронебойного снаряда, взорвавшегося над броневой палубой оконечностей, повредить её до утраты водонепроницаемости?
А что должен был пробить русский снаряд, угодивший в район башен главного калибра, чтобы «дотянуться» до их погребов?
Чтобы дать ответ на эти вопросы, нужно разобраться с тем, как работали русские бронебойные снаряды после преодоления брони. К сожалению, сведений об этом у меня немного, всего лишь три случая, два из которых я уже описывал ранее. Но, дабы не заставлять уважаемого читателя копаться в моих предыдущих статьях, повторюсь.
Испытания броневого отсека кораблей типа «Андрей Первозванный»
К сожалению, в отличие от более поздних испытаний «Чесмы», имитировался лишь отдельный отсек корабля, так что оценить повреждения, которые нанёс снаряд вне его пределов, в высшей степени затруднительно. Сам отсек имел следующую конструкцию. За бронелистом крупповской стали толщиной 203 мм (испытания состоялись в 1904 г., толщина бронепояса ещё не была определена окончательно) располагался бортовой коридор. Он состоял из вертикальной переборки и скоса, выполненных из стали 5/8 дюйма (15,88 мм), причём на скос были дополнительно уложены стальные листы толщиной 11/16 дюйма (17,46 мм), то есть общая толщина скоса составляла 33,34 мм.
Снаряжённый пироксилином 12-дм снаряд ожидаемо устроил в этом коридоре форменный разгром. Взорвавшись примерно в 2,5 м за бронеплитой, он полностью нарушил связь между переборкой и скосом «с выгибом и подъёмом их кверху <…> вырывом вовсе двух бимсов и отгибом остальных». При этом в переборке образовалась пробоина примерно 254 на 508 мм.
Увы, описанные выше результаты практически ничего не могут нам рассказать. Очевидно, что 12-дм снаряд при разрыве обязан разгромить близкие к нему стальные конструкции, это понятно и без испытаний. В то же время нет никаких данных для предположений о том, какие повреждения способны были нанести осколки и энергия взрыва снаряда за пределами переборки и скоса. Пожалуй, единственное полезное, что можно вынести из этого случая – расстояние, которое преодолел снаряд за плитой.
Попадание в «Микасу», Цусима, русское время – 15:57
Обычно можно лишь строить предположения, какой именно снаряд угодил в японский корабль – бронебойный или фугасный. Но, к счастью, не в этом случае. По данным уважаемого А. Рытика, японцы, на основании изучения осколков, определили, что поразивший «Микасу» 12-дм снаряд был бронебойным.
Снаряд попал в 148-мм плиту крупповской брони на дистанции 22-27 артиллерийских кабельтов и пробил её. Разрыв произошёл примерно в 3 м от плиты под средней палубой, состоявшей из 25 мм листов судостроительной стали. Снаряд, по всей видимости, взорвался либо в момент соприкосновения с поперечной переборкой, разделяющей 21-ую и 19-ую угольные ямы, либо же в непосредственной близости от неё. В любом случае взрыв произошёл неподалёку от места, где поперечная переборка соединялась с продольной.
Схема взята у naval-manual.livejournal.com
В результате разрыва и продольна,я и поперечные переборки оказались пробиты, а в палубе каземата № 7 образовалась дыра в 2х1,7 метра. О других повреждениях в русскоязычных источниках не сообщается.
Повреждения выглядят заметно скромнее, чем в случае обстрела отсека броненосцев типа «Андрей Первозванный», но вот причина этого непонятна. С одной стороны, по данным уважаемого А. Тамеева, наши бронебойные снаряды Русско-японской войны снаряжались не пироксилином, а бездымным порохом, что, конечно, заведомо ослабляло энергию их разрыва. Но, с другой стороны, не ознакомившись с документами, на основании которых был сделан вывод о пороховой начинке наших бронебойных снарядов, я не имею права исключать возможность ошибки в данном вопросе. В то же время относительно слабые разрушения могут быть объяснены тем, что угольная яма содержала значительное количество угля – силой взрыва 5 тонн последнего было выброшено в другие отсеки, включая расположенный над угольной ямой каземат. То есть, если предположить, что снаряд был всё же снаряжён пироксилином, но углубился в уголь и взорвался внутри угольной массы, это вполне может объяснить ослабление воздействия взрыва на переборки.
И опять же – тому, что угольная яма могла быть набита под завязку, удивляться не приходится. Х. Того до последнего не знал, пойдёт ли русская эскадра Цусимским проливом или же вокруг Японии, и был готов к быстрому рывку к проливу Цугару. Соответственно, корабли Объединенного флота практически до последнего держали полный запас угля, не только забив им угольные ямы, но и не стесняясь выкладывать его на палубы. Когда же стало ясно, что З. П. Рожественский ведёт свои эскадры Цусимским проливом, выгружать уголь из ям было уже, в общем, некогда. Хотя с палуб его убрали.
Опять же – если сведения А. Тамеева верны, то о русских бронебойных снарядах больше невозможно говорить как о бронебойных, поскольку трубка обр. 1894 г. при стандартном её срабатывании должна была приводить к взрыву снаряда в момент прохождения брони. Но, с другой стороны, в каких-то случаях, возможно – при неисправной трубке, снаряды всё же могли пройти за броню на известное расстояние, что и продемонстрировал снаряд, угодивший в «Микасу». При этом данное расстояние оказалось вполне сопоставимым с тем, что дали испытания снарядов, снаряжённых трубкой Бринка или её послевоенным аналогом.
Обстрел опытного судна «Чесма», выстрел № 46 25 августа 1913 г.
Известно, что в ходе знаменитых испытаний новейших 470,9 кг снарядов обр. 1911 г. по отсекам, имитирующим защиту линкоров типа «Севастополь» использовались также и более старые, 331,7 кг снаряды. При этом, по данным профессора Е. А. Беркалова, Российский императорский флот использовал бронебойные снаряды, сходные с теми, что применялись в годы Русско-японской войны. Разница была лишь в небольшом изменении чертежа для использования бронепробивающего колпачка.
Выстрел № 46 был произведён как раз таким снарядом, при этом содержание ВВ составило 4 кг. Последнее вызывает удивление – дело в том, что бронебойные снаряды переснаряжались ТНТ, содержание которого, в зависимости от чертежа снаряда, составляло 5,3-6 кг. Можно предположить, что количество ВВ для каких-то целей было уменьшено, но зачем это было делать? Возможно, стоит говорить об описке в отчёте, либо же снаряд снаряжался не ТНТ, а влажным пироксилином, которого должно входить в снаряд порядка 4,7 кг. Во всяком случае, разница в силе взрыва со снарядом с пироксилиновой начинкой была не слишком велика. Результаты же получились такими.
Снаряд попал в 125-мм плиту каземата без отклонения от нормали при скорости в 525 м/с и пробил её. В последнем нет ничего удивительного – в таких условиях даже снаряд без колпачка должен был уверенно пробивать порядка 236 мм крупповской брони. Взрыв, по всей видимости, произошёл во время касания 37,5-мм броневой переборки, образовывавшей тыльную стенку каземата, либо в непосредственной близости к ней. Об этом свидетельствует характер повреждений. С одной стороны, в переборке образовалась рваная дыра 820х600 мм, что как-то многовато для осколочного поражения в случае, если бы взрыв произошёл в паре метров от переборки. Конечно, при разрыве головная часть снаряда могла сохраниться и лететь вперёд, но едва ли она могла проломить такую дыру. С другой же стороны, тыльную переборку сильно посекло осколками, а дверь в каземат выбило – это свидетельствует о том, что взрыв произошёл всё же в каземате, а не за его пределами.
В самом каземате обнаружилось много обломков брони и осколков снаряда, включая куски его донной части. Но вот где оказалась сама головная часть – не говорится ничего.
Конструкция взрывателя мне неизвестна, но можно предполагать, что она представляла собой доработанную трубку Бринка. Во всяком случае, взрыватель обеспечил подрыв снаряда примерно в 3 м за бронеплитой, что вполне соответствует действию трубки Бринка.
Пожалуй, данный выстрел является самым «говорящим» из всех.
Каземат линкоров типа «Севастополь» представлял собой коробку, пол которой образовывала палуба 25-мм стали, потолок – 37,5-мм броневая палуба, а тыльную часть – 37,5-мм бронеперегородка. Угля, естественно, в каземате не было. В результате взрыва обе палубы не пострадали и сколько-то заметных повреждений не имели – такие повреждения всегда описывались в отчётах о других выстрелах по «Чесме», а здесь про них никакого упоминания не сделано. Тыльная 37,5-мм броня пробита, но, опять же, отсутствует описание повреждений, нанесённых корабельным конструкциям за нею. А это говорит о том, что их либо не было вообще, либо же они совершенно незначительны: в противном случае отчёты об испытаниях описывают такие повреждения.
Выводы
Суммируя вышесказанное, я прихожу к следующему.
Первое. Наши 12-дм бронебойные снаряды, очевидно, не обладали способностью проходить вглубь корпуса корабля – во всех трёх описанных выше случаях взрыв следовал в 2,5-3 м за броневой плитой. Соответственно, взрыв обычно следовал в отсеке, расположенном сразу за пробитой плитой.
Второе. В части горизонтальной защиты даже 25-мм стальные палубы были, в общем, неплохой горизонтальной защитой, обеспечивающей локализацию разрыва внутри поражённого отсека. На «Чесме» такая палуба не была пробита вообще. На «Микасе» в ней образовалась пробоина, но, видимо, лишь потому, что снаряд взорвался в непосредственной близости от неё. При этом находившийся над пробитой палубой каземат существенно не пострадал: только из-за деформации палубы были ограничены углы вертикальной наводки расположенного в нём 6-дм орудия. Иными словами, добившись попадания в отсек вражеского корабля бронебойным снарядом, чья траектория проходит примерно параллельно палубам, мы не можем рассчитывать на то, что отсеки, расположенные под или над пострадавшим помещением, получат серьёзные повреждения осколками такого снаряда. Здесь наблюдается заметное отличие от отечественного 12-дм фугасного снаряда, который 25-мм палубы пробивал осколками очень хорошо.
Соответственно, шансы на поражения броневой палубы в оконечностях, по моему мнению, пренебрежимо малы. Фугасные 10-дм снаряды, каковые, по всей видимости, взорвались в корме «Асамы», выведя её на некоторое время из строя, не нанесли повреждений броневой палубе, хотя знатно искрошили осколками остальные корпусные конструкции. И это при том, что осколочное и фугасное действия 10-дм фугасов выше такового у 12-дм бронебойных снарядов, что вполне подтверждается вышеприведёнными примерами.
Третье. По всей видимости, реальные шансы нанести повреждения механизмам, расположенным вне отсека, где разорвался 12-дм бронебойный снаряд, существовали лишь в одном месте: в отсеке, следующим за поражённым в направлении траектории снаряда. Что интересно – в этом случае 12-дм фугасные снаряды также, по всей видимости, давали лучшее поражение осколками – последние могли пробивать навылет несколько переборок и даже противоположный борт. Вероятно, это связано с большим зарядом ВВ, который, взрываясь, добавлял большее ускорение головной части снаряда и осколкам в направлении, в котором двигался снаряд, но гадать не буду.
Из вышесказанного следует, что для поражения энергетической установки японского эскадренного броненосца нашему 10-12-дм снаряду следовало пробить главный бронепояс и скос – в этом случае снаряд взорвётся в помещении за скосом и будет иметь неплохие шансы вывести из строя котлы и машины вражеского корабля.
То же, по всей видимости, верно и для броненосных крейсеров.
Продолжение следует...
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Читайте нас: