А был ли «украинец»? Малороссия и русскость

В российском патриотическом экспертном сообществе среди тех, кто регулярно вещает на ТВ и в прочих СМИ, среди писателей, историков и политиков почему-то укоренилась некая генеральная, «официальная» линия, в рамках которой обязательно признаётся существование отдельной украинской национальности. Обратная точка зрения на этот вопрос по сей день фактически считается маргинальной. И это несмотря на третий год СВО, несмотря на то что «украиньска нация» предметно и научно развенчана в фундаментальных трудах Андрея Ваджры, несмотря на то, что наш президент неоднократно говорил про единый народ, как бы завуалированно и политкорректно намекая на отсутствие каких-то там отдельных и особенных «украинцев».

Всё равно наша интеллигенция продолжает упорно «уважать» «этническую самостоятельность» жителей Юго-Западного края Руси. Для аргументации писатели и историки, видимо, взращенные на академических доктринах, обращаются к литературным источникам. Мол, как это нет никаких «украинцев»?! Посмотрите, вон они и у Шолохова, и у Вересаева, и у других авторов встречаются на страницах их книг!

Что ж, возразим на это следующее: в текстах Шолохова, Вересаева и прочих русских писателей засвидетельствованы не «украинцы», а «хохлы». А между этими понятиями большая разница. Это знают даже на незалэжной: буквально на днях комбат украинских формирований пожаловался в интервью на засилье хохлов-хатаскрайников и совсем малое количество настоящих щирых «украинцев», готовых сражаться за нэньку.

А теперь серьёзно. Ареал расселения русского народа просто необъятен! Разумеется, территориальные и природно-климатические особенности местности накладывали в старину определённый отпечаток на своих обитателей. Да, донские казаки в «Тихом Доне» Шолохова обозначают разницу между собой и жителями соседних малороссийских губерний, но они таким же образом обособляли себя и от «русского мужика», то есть от крестьян центральных губерний и Поволжья. Что, конечно же, не делает донцов какой-то отдельной этнической группой или нацией.

Вспомним хотя бы поморов, которых порой называют «особой этнографической группой» русского народа. Уж не знаем, какая там группа, но очевидно, что Север не просто так назван Русским. Хотя, разумеется, это не отменяет факта особенностей быта и культуры у жителей Поморья: древние традиции кораблестроения и мореплавания, потрясающая деревянная архитектура, интересная кухня, в которой особое место занимают блюда из рыбы, и т. д. Но это же всё равно русские люди!

Точно так же ношение соломенной шляпы, кулинарная любовь к цибуле, салу и кавуну, использование неповоротливых волов вместо нормальных лошадей не делают из южнорусского крестьянина некоего «украинца». И мы даже не говорим про диалекты. Даже в маленькой Германии десятки диалектных разновидностей немецкого языка! Что и говорить про огромную Российскую империю. Поэтому, если человек гэкает и шокает, использует словечки типа «хиба» и «оцэ», это ещё не означает, что он представитель отдельной древней национальности. Скорее всего, он просто деревенщина (в самом нейтральном и безобидном значении этого слова).

Но будем более предметны и обратимся, по примеру защитников «украинской национальности», к многочисленным источникам.

В прошлый раз мы говорили о книге А. С. Макаренко «Педагогическая поэма», в которой чётко прослеживается грань не между «украинцами» и русскими, а между малограмотным хутором и городскими жителями. Чтобы более подробно раскрыть эту мысль, обратимся к книге воспоминаний «Мой брат Антон Семёнович», написанной братом А. С. Макаренко — Виталием Макаренко. В этом небольшом произведении очень хорошо отражена малороссийская среда начала ХХ века, дающая определённые представления об интересующем нас вопросе.

Значительная часть текста посвящена посёлку Крюкову, тогдашнему пригороду Кременчуга, расположенному на берегу Днепра. Для начала социальная структура: купечество и мещанство в основном русское (что выражается в фамилиях и упоминании старообрядческого вероисповедания у половины из них), рабочие (нет сомнений в их русскости, примером служит сам отец братьев Макаренко), небольшая административная прослойка дворянского происхождения. Очевидно, что всё малороссийское с кавуном и цибулей вынесено самой жизнью за скобки городского бытия.

К примеру, мать Макаренко, урождённая Дергачёва, происходила из дворян Орловской губернии. Её отец служил в Крюковском интендантстве. Мы уже писали в своё время о том, что Центральная Россия служила для Малороссии демографическим и интеллектуальным донором. Поэтому можно легко смоделировать ситуацию, в которой орловский дворянин Дергачёв оказывается на берегах Днепра. Итак, царское правительство запускает процессы урбанизации на землях Юго-Запада, в местечках и посёлках появляются различные службы, администрации, военные структуры. Всем этим должен кто-то управлять, а этой работой в те времена занимались только дворяне. И так как про «украинское» дворянство никто ничего не слышал, администрировать в Малороссию отправляли чиновников из Большой России.

Рабочее сословие тоже было носителем русской культуры. Достаточно посмотреть, какие издания читали в семье рабочего железнодорожных мастерских Семёна Макаренко. «Отец читал и писал совершенно свободно и даже почти без ошибок. Он постоянно выписывал газеты и журнал "Нива", которые прочитывал. Приложения к этому иллюстрированному журналу все были переплетены и находились в полном порядке. Здесь были полные собрания сочинений А. Чехова, Данилевского, Короленко, Куприна, а из иностранных писателей помню Бьернстерне Бьернсона, С. Лагерлефа, Мопасана, Сервантеса и др.» А вот что, по свидетельству брата, читал юный Антон Семёнович: «А. выписывал толстый журнал "Русское богатство", московскую газету "Русское слово" и петербургский сатирический журнал "Сатирикон", кроме того, он покупал роскошные иллюстрированные журналы "Столица и усадьба" и "Мир искусства", издаваемый С. Дягилевым».

Понятно, почему в такой семье выросли офицер Русской армии и выдающийся русский педагог и писатель. Ни Днепр, ни вся Полтавская губерния не смогли напитать этих юношей украинством.

В то же время любопытные свидетельства обратного характера содержатся в автобиографической книге «Моя жизнь», написанной противоречивым политиком, но, отдадим должное, блестящим писателем Львом Троцким. Отец Троцкого был фермером еврейского происхождения родом из Полтавской губернии. Он приобрёл хутор Яновка и землю в Херсонской губернии, где и провёл детство будущий революционер. Вот что он писал о своём родителе: «Он говорил неправильно, на смеси русского и украинского языков, с преобладанием украинского». Пример неправильной речи: «Я грошей не люблю, — говорил он мне позже, как бы оправдывая свою прижимистость, — но я не люблю, когда их нема. Беда, когда грошей треба, а их нема». Такое «украинское» обстоятельство объясняется весьма просто, оказывается, «отец научился разбирать по складам уже стариком, чтобы иметь возможность читать хотя бы заглавия моих книг».

Как видим, всё очень просто. Неграмотный хутор говорит на забавном суржике, который потом назовут украинскою мовою, а малороссийский город выписывает «Русское богатство» и ходит в театр на пьесы Чехова.

Но двинемся дальше. В правобережном «украинском» городе Житомире появился на свет и провёл своё детство ещё один замечательный русский писатель — Владимир Галактионович Короленко. Родился он в «украинско-польской» семье. Оставим за скобками «казацкое» происхождение его отца, но мать будущего литератора действительно была полячкой. Более того, в раннем детстве Короленко воспитывался в польском пансионе. Поляки окружали его повсеместно, а мать даже водила мальчугана в католический костёл. И куда же отправился Владимир Галактионович после окончания школы? Правильно! В столицу империи — блистательный Санкт-Петербург. Впрочем, впоследствии Короленко вернётся в Малороссию и на несколько десятилетий поселится в Полтаве. Именно там будет написана его великолепная книга — классика автобиографической русской литературы — «История моего современника». Написана на русском языке, разумеется.

И что же получается? Ни правобережный, сильно полонизированный (фактически западенский) Житомир, ни «украинско-польское» происхождение, ни походы с матерью в польский католический костёл, ни последние почти 20 лет жизни в Полтаве так и не сделали из Короленко «украинца»!

С другим знаменитым уроженцем Житомира с похожей фамилией всё обстоит несколько проще. Сергей Павлович Королёв, легендарный русский конструктор-ракетостроитель, родился в семье учителя русского языка Павла Яковлевича Королёва. Впрочем, очень скоро их семья перебирается в Киев, поэтому о возможном влиянии правобережного Житомира на будущего отца отечественной космонавтики говорить не приходится. Куда интереснее здесь проследить судьбу Павла Яковлевича, родителя будущего учёного.

Павел Яковлевич Королёв родился в Могилёве в семье унтер-офицера и крестьянки. Окончил Могилёвскую духовную семинарию и, выбрав светскую карьеру, в конечном счёте оказался в Житомире в должности учителя местной гимназии. Помните про демографическое донорство?

Впрочем, вы правы, примеры обратного характера тоже существуют. Очень давно, в 1788 году, появился на свет мальчик в селе Войтовцы ныне Винницкой области так называемой Украины, а ранее Подольской губернии Российской империи, а ещё раньше, в год рождения мальчугана, Подольского воеводства Речи Посполитой. Мальчишку звали Михаилом, он родился в семье униатского священника Андрея. Что характерно, когда вскорости Подольское воеводство превратилось в Подольскую губернию (это произошло в 1790-е годы), священник Андрей, отец нашего героя, очень быстро из униатского превратился в православного.

Когда мальчишка подрос и стал юношей, его отправили учиться в местную Подольскую семинарию. Умному и прилежному семинаристу посчастливилось: царская комиссия выбирала лучших учеников для обучения на казённый счёт в Московское отделение Медико-хирургической академии — стране были нужны военные врачи. Так Михаил, сын сельского священника, оказался в Москве.

Он построил хорошую карьеру: после службы военным медиком был назначен в московскую Мариинскую больницу для бедных, дослужился до потомственного дворянства, имел многочисленные награды. В 1820 году женился на представительнице старинного купеческого рода — Марии Нечаевой.

Ах да, мы совсем забыли сказать: фамилия Михаила Андреевича была Достоевский. Он был отцом выдающегося русского писателя, мыслителя и патриота Фёдора Михайловича Достоевского. «Я происходил из семейства русского и благочестивого», — вспоминал впоследствии Ф. М. Достоевский. Как видим, во всём этом уравнении не хватает только одного — «украинского» элемента. Он отсутствует. Совсем.

И раз уж мы заговорили о Виннице, то как не вспомнить легендарного русского хирурга, педагога и учёного Николая Ивановича Пирогова. Ведь именно в Виннице он погребён, там же располагалась его усадьба (ныне музей). Всем хорошо известно, что значительная часть жизни Пирогова связана с Малороссией и Новороссией. Но думается также, что все прекрасно знают: Н. И. Пирогов — коренной москвич и медицинское образование получил в Московском университете.

Упоминали мы однажды и о Михаиле Афанасьевиче Булгакове, которого украинская «Википедия» одарила титулом «украинофоба и русофила» (прекрасное звание, на наш взгляд). Мы уже писали, что оба его родителя перебрались в Киев из Орловской губернии. Его отец, Афанасий Иванович, не только преподавал в различных киевских учебных заведениях, но и был богословом-публицистом.

Разумеется, это далеко не все примеры, но их достаточно, чтобы понять, что население дореволюционной Малороссии (пока большевики не наделили его статусом украинской национальности) осознавало себя русским. И если в хуторах и сёлах ещё можно было выделить некий «особый этнографический элемент», который, впрочем, никак не отменял православной и русской природы южнороссийского крестьянства, то в городах, даже маленьких посадах типа рабочего Крюкова, полностью царила русская жизнь и русская культура.

Сергей Газетный,