Переговоры, которые могли положить конец военному конфликту на Украине

Рано утром 24 февраля 2022 года российские ВВС нанесли удары по объектам на территории Украины. В то же время российская пехота и бронетехника хлынули в страну с севера, востока и юга. В последующие дни русские попытались окружить Киев.

Это были первые дни и недели российской специальной военной операции, которая вполне могла привести к поражению и подчинению Украины Россией. Сейчас, когда мы оглядываемся назад, кажется почти чудом, что этого не произошло.

То, что происходило на поле боя, относительно хорошо изучено. Менее понятными остаются одновременные интенсивные дипломатические усилия со стороны Москвы, Киева и множества других игроков, которые могли бы привести к урегулированию всего через несколько недель после начала украинского конфликта.

К концу марта 2022 года в результате серии личных встреч в Белоруссии и Турции и виртуальных контактов посредством видеоконференций было принято так называемое Стамбульское коммюнике, в котором были описаны рамки урегулирования. Затем украинские и российские переговорщики начали работать над текстом договора, добившись существенного прогресса на пути к соглашению. Но в мае переговоры прервались. Боевые действия продолжились — и с тех пор унесли десятки тысяч жизней с обеих сторон.

Что же тогда случилось? Насколько стороны были близки к прекращению конфликта? И почему они так и не подписали соглашения?

Чтобы пролить свет на этот часто упускаемый из виду, но критически важный эпизод украинского конфликта, мы рассмотрели проекты соглашений, которыми обменивались обе стороны и некоторые детали которых ранее не сообщались. Мы также провели интервью с несколькими участниками переговоров, а также с чиновниками, работавшими в то время в западных правительствах, которым мы предоставили анонимность. Мы внимательно изучили многочисленные интервью и заявления украинских и российских чиновников, которые на момент переговоров занимали какие-то посты в своих государствах. Большинство из них доступны на YouTube, но не на английском языке — и поэтому мало известны на Западе. Наконец, мы внимательно проследили хронологию событий с начала спецоперации до конца мая, когда переговоры сорвались. После того как мы сложили все эти части картины вместе, то, что мы обнаружили, повергло нас в изумление — и могло бы иметь серьезные последствия для будущих дипломатических усилий по прекращению конфликта на Украине.

Некоторые наблюдатели и официальные лица (в том числе и в первую очередь президент России Владимир Путин) утверждали, что на столе переговоров фактически лежали договоренности, которые могли бы положить конец военным действиям — но украинцы отказались от них из-за давления со стороны своих западных покровителей и собственных высокомерных предположений Киева о военной слабости России. Другие полностью отвергли важность этих переговоров, заявив, что стороны просто изображали некие действия и выигрывали время для перегруппировки сил на поле боя или что проекты соглашений были несерьезными.

Хотя такие интерпретации и содержат некоторое зерно истины, они больше скрывают, чем проясняют. В этой истории не было ни единого "дымящегося пистолета", и она не поддается простому объяснению (в оригинале использована английская идиома "smoking gun", т.е. "неопровержимое доказательство" — прим. ИноСМИ) . Кроме того, подобные односложные рассуждения полностью упускают из виду факт, который, в ретроспективе сам по себе кажется экстраординарным: в разгар беспрецедентной военной спецоперации Москвы русские и украинцы почти достигли соглашения, которое положило бы конец военному конфликту и предоставило бы Украине многосторонние гарантии безопасности, проложив путь к ее постоянному нейтралитету и, в будущем, к членству в ЕС.

Однако окончательное соглашение оказалось невозможным по ряду причин. Западные партнеры Киева не хотели быть втянутыми в переговоры с Россией — особенно в такие, которые могли бы создать для них новые обязательства по обеспечению безопасности Украины. Мнение общественности на Украине ожесточилось после того, как стало известно о "бесчинствах" русских в Ирпене и Буче (так в тексте, официальных доказательств таких жестокостей нет — прим. ИноСМИ). А после неудачи российской операции по окружению Киева президент Владимир Зеленский стал более уверен в том, что при достаточной поддержке Запада он сможет одержать победу на поле боя. Наконец, хотя попытка сторон разрешить давние споры по поводу архитектуры будущей безопасности и открывала перспективу разрешения конфликта и устойчивой региональной стабильности, они стремились слишком быстро добиться слишком высоких целей. Россия и Украина пытались добиться всеобъемлющего урегулирования — даже несмотря на то, что оказалось недостижимым простое прекращение огня.

Сегодня, когда перспективы переговоров кажутся туманными, а отношения между сторонами практически отсутствуют, изучение истории переговоров весной 2022 года может показаться простым отвлечением внимания на поиск уроков, напрямую вроде бы неприменимых к нынешним обстоятельствам. Но ведь тогда Путин и Зеленский удивили всех своей взаимной готовностью рассмотреть далеко идущие уступки, чтобы положить конец военному конфликту. Так же и в будущем они вполне могут снова всех удивить.

Чего русские хотели добиться военной спецоперацией на Украине? 24 февраля 2022 года Путин выступил с речью, в которой оправдал эту акцию, упомянув расплывчатую цель "денацификации" страны. Наиболее понятной интерпретацией "денацификации" было предположение о том, что Путин стремился свергнуть правительство в Киеве — возможно, ликвидировав или захватив при этом Зеленского.

Однако через несколько дней после начала СВО Москва вдруг стала искать основания для компромисса. Спецоперация, которая, как ожидал Путин, будет легкой прогулкой, уже доказала, что не явится таковой — и эта ранняя открытость Путина к разговору предполагала, что он, похоже, уже отказался от идеи прямой смены режима в Киеве. Зеленский, как и до военной фазы конфликта, выразил непосредственную заинтересованность в личной встрече с Путиным. Хотя последний отказался разговаривать с Зеленским напрямую, российский лидер все же назначил переговорную команду. Посредником выступил президент Белоруссии Александр Лукашенко.

Переговоры начались 28 февраля в одной из просторных загородных резиденций Лукашенко недалеко от села Лясковичи, примерно в 50 километрах от белорусско-украинской границы. Украинскую делегацию возглавил Давид Арахамия, парламентский лидер политической партии Зеленского, в нее вошли министр обороны Алексей Резников, советник президента Михаил Подоляк и другие высокопоставленные чиновники. Российскую делегацию возглавил Владимир Мединский, советник президента России, ранее занимавший пост министра культуры. В его состав также входили заместители министров обороны и иностранных дел.

На первой встрече русские выдвинули ряд жестких условий, фактически требуя капитуляции Украины. Это был провал. Но по мере того, как положение Москвы на поле боя продолжало ухудшаться, ее позиции за столом переговоров становились менее требовательными. 3 и 7 марта стороны провели второй и третий раунд переговоров — на этот раз в Каменюках прямо на границе с Польшей. Украинская делегация выдвинула свои требования: немедленное прекращение огня и создание гуманитарных коридоров, которые позволили бы гражданскому населению безопасно покинуть зону боевых действий. Именно здесь, в ходе третьего раунда переговоров, россияне и украинцы, судя по всему, впервые рассмотрели проекты соглашения. По словам Мединского, это были российские проекты, которые делегация Мединского привезла из Москвы и которые отражали настойчивую позицию России относительно нейтрального статуса Украины.

На данном этапе личные встречи прервались почти на три недели, хотя делегации продолжали контактировать через Zoom. В ходе этих контактов украинцы начали сосредотачиваться на вопросе, который станет центральным в их видении финала противостояния: на гарантиях безопасности, которые обязывали бы другие государства встать на защиту Украины, если Россия снова нападет в будущем. Не совсем ясно, когда Киев впервые поднял этот вопрос — на переговорах с россиянами или в контактах с западными странами. Но 10 марта министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба, находившийся тогда в Анталье (Турция), на встрече со своим российским коллегой Сергеем Лавровым говорил о "систематическом, устойчивом решении" для Украины — добавив, что украинцы "готовы к обсуждению" гарантий, которые Киев надеялся получить от стран-членов НАТО и России.

Судя по всему, Кулеба имел в виду многостороннюю гарантию безопасности — согласованную схему, согласно которой конкурирующие державы берут на себя обязательства по обеспечению безопасности третьего государства, обычно при условии, что оно не будет присоединяться ни к одному из гарантов. Такие соглашения по большей части вышли из моды после холодной войны. В то время как альянсы вроде НАТО были намерены поддерживать коллективную оборону против общего врага, многосторонние гарантии безопасности в принципе были предназначены для предотвращения конфликтов между гарантами по поводу политической ориентации государства- объекта гарантий и, как следствие, обеспечения его безопасности.

У Украины был горький опыт с менее жесткой версией такого рода соглашения: многосторонними обещаниями ее безопасности, а не гарантиями. В 1994 году она подписала так называемый Будапештский меморандум, присоединившись к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве государства, не обладающего ядерным оружием, и согласившись отказаться от того, что на тот момент было третьим по величине арсеналом в мире. Взамен Россия, Великобритания и США пообещали, что не будут нападать на Украину. Вопреки широко распространенному заблуждению, в случае агрессии против Украины соглашение требовало от подписавших его сторон лишь созвать заседание Совета Безопасности ООН — а не выступать на защиту Киева.

Военная спецоперация России и холодная реальность того, что Украина ведет экзистенциальную войну в одиночку, заставили Киев искать способ положить конец нападению Москвы и гарантировать, что оно никогда больше не повторится. 14 марта, когда две делегации вели переговоры через Zoom, Зеленский разместил в своем Telegram-канале сообщение с призывом к "нормальным, эффективным гарантиям безопасности", которые "не были бы повторением будапештских". В интервью украинским журналистам два дня спустя его советник Подоляк объяснил, что Киев добивался "абсолютных гарантий безопасности", которые потребуют, чтобы "подписанты соглашения... не оставались в стороне в случае нападения на Украину, как это происходит сейчас. Вместо этого они должны принять активное участие в защите Украины в конфликте".

Требование Украины не оставлять ее снова на произвол судьбы вполне понятно. Киев хотел (и до сих пор хочет) иметь более надежную гарантию, чем добрая воля России, в обеспечении своей будущей безопасности. Но получить такую гарантию будет сложно. Нафтали Беннетт на момент переговоров был премьер-министром Израиля и активно выступал посредником между двумя сторонами. В интервью журналисту Ханоху Дауму, опубликованном в сети в феврале 2023 года, он напомнил, что пытался отговорить Зеленского от "зацикливания" на вопросе гарантий безопасности. "Есть такая шутка о парне, пытающемся продать Бруклинский мост прохожему, — объяснил Беннетт. — Я сказал: "Америка даст вам гарантии? Оно возьмет на себя обязательство, что через несколько лет, если Россия что-то нарушит, она пошлет своих солдат? После ухода из Афганистана и всего такого"? И я добавил: "Владимир, этого не будет".

Давайте уточним. Если США и их союзники не желали предоставлять Украине такие гарантии (например, в виде членства в НАТО) до начала конфликта, то зачем им было делать это после того, как Россия так ярко продемонстрировала свою готовность войти на Украину и воевать? Украинские переговорщики выработали ответ на этот вопрос, но в конечном итоге он не убедил их западных коллег, которые не были склонны к такому риску. Позиция Киева заключалась в том, что, как предполагала готовящаяся концепция гарантий, Россия также будет гарантом — а это будет означать, что Москва, по сути, согласилась бы с тем, что другие гаранты будут обязаны вмешаться, если она снова атакует Украину. Другими словами, если бы Москва признала, что любая будущая военная акция против Украины будет означать войну между Россией и Соединенными Штатами, она не была бы более склонна атаковать Украину, чем какого-то члена НАТО.

В течение марта на всех фронтах на Украине продолжались тяжелые бои. Русские попытались захватить Чернигов, Харьков и Сумы, но потерпели неудачу, хотя всем трем городам были нанесены тяжелые повреждения. К середине марта наступление российской армии на Киев застопорилось, и она понесла большие потери. Обе делегации продолжили переговоры посредством видеоконференций, но вернулись к встречам в личном формате 29 марта, на этот раз в Стамбуле.

Там они, похоже, добились прорыва. По итогам стамбульских переговоров стороны объявили, что договорились о совместном коммюнике. Условия в общих чертах были изложены во время заявлений обеих сторон для прессы в Стамбуле. Но мы получили копию полного текста проекта коммюнике, озаглавленного "Основные положения Договора о гарантиях безопасности Украины". По словам опрошенных нами участников, этот проект в основном готовили украинцы, а русские лишь предварительно согласились использовать его в качестве основы для договора.

Договор, предусмотренный в коммюнике, должен был провозгласить Украину постоянно нейтральным, безъядерным государством. Согласно ему, Украина откажется от любого намерения присоединиться к военным союзам или допустить размещение иностранных военных баз или войск на своей территории. В коммюнике в качестве возможных гарантов были перечислены постоянные члены Совета Безопасности ООН (включая Россию), а также Канада, Германия, Израиль, Италия, Польша и Турция.

В коммюнике также говорилось, что если Украина подвергнется нападению и потребует помощи, то все государства-гаранты будут обязаны после консультаций с Украиной и между собой оказать ей такую помощь для обеспечения ее безопасности. Примечательно, что эти обязательства были сформулированы с гораздо большей детализацией, чем статья 5 Договора НАТО: введение бесполетной зоны, поставка оружия или прямое вмешательство с использованием собственных вооруженных сил государства-гаранта.

Хотя в рамках предложенной схемы Украина будет постоянно нейтральной, путь Киева к членству в ЕС останется открытым, а государства-гаранты (включая Россию) недвусмысленно "подтвердят свое намерение облегчить членство Украины в Европейском Союзе". Это было просто удивительно: ведь в 2013 году Путин оказал сильное давление на президента Украины Виктора Януковича, чтобы тот отказался от простого соглашения об ассоциации с ЕС. Теперь Россия согласилась "содействовать" полному вступлению Украины в Евросоюз.

Хотя заинтересованность Украины в получении этих гарантий безопасности была понятна, не совсем ясно, почему Россия согласилась на все это. Ведь всего за несколько недель до этого Путин попытался захватить столицу Украины, свергнуть ее правительство и навязать ей марионеточный режим. Кажется неправдоподобным, что он внезапно решил смириться с тем, что Украина, которая теперь была более враждебна к России, чем когда-либо, благодаря содействию Путина станет членом ЕС и ее независимость и безопасность будут гарантированы Соединенными Штатами (среди других гарантов). И тем не менее — из коммюнике следует, что Путин был готов принять именно это.

Мы можем только предполагать, почему это произошло. К началу марта стало ясно, что блицкриг Путина провалился. Возможно, теперь он был готов сократить свои потери, если бы добился реализации своего самого давнего требования: чтобы Украина отказалась от своих стремлений вступить в НАТО и никогда не размещала силы альянса на своей территории. Если он не сможет контролировать всю страну, то, по крайней мере, он смог бы обеспечить свои самые базовые интересы безопасности, остановить истощение российской экономики и восстановить международную репутацию страны.

В коммюнике также содержится еще одно положение, которое, если оглянуться назад, ошеломляет: оно призывает обе стороны стремиться мирно разрешить спор по поводу Крыма в течение следующих десяти-пятнадцати лет. С тех пор как Россия присоединила полуостров в 2014 году, Москва никогда не соглашалась обсуждать его статус, утверждая, что это полноправный российский регион, ничем не отличающийся от любого другого. Предлагая провести переговоры по поводу его статуса, Кремль молчаливо признал, что это не так.

В своем выступлении 29 марта, сразу после завершения переговоров, глава российской делегации Мединский звучал решительно и оптимистично, поясняя, что обсуждение договора о нейтралитете Украины переходит в практическую фазу и что, несмотря на все сложности, связанные с наличием у договора множества потенциальных гарантов, не исключено, что Путин и Зеленский подпишут его на саммите в обозримом будущем.

На следующий день он сообщил журналистам: "Вчера украинская сторона впервые письменно зафиксировала свою готовность выполнить ряд важнейших условий для построения будущих нормальных и добрососедских отношений с Россией". И продолжил: "Они передали нам принципиальные положения возможного будущего урегулирования, зафиксированные в письменной форме".

Тем временем Россия отказалась от попыток взять Киев и начала отводить свои вооруженные силы со всего северного фронта. Александр Фомин, заместитель министра обороны России, объявил об этом решении в Стамбуле 29 марта, назвав его попыткой "построить взаимное доверие". Фактически же отход был вынужденным отступлением. Русские переоценили свои возможности и недооценили силу украинского сопротивления — и теперь использовали свою неудачу как милостивую дипломатическую меру, способствующую облегчению мирных переговоров.

Вывод российских войск имел далеко идущие последствия. Это укрепило решимость Зеленского, устранило непосредственную угрозу его правительству, и продемонстрировало, что хваленую военную машину Путина можно отбросить, если и не победить на поле боя. Это также позволило Западу начать оказывать крупномасштабную военную помощь Украине.

Примечательно, однако, что обе стороны продолжали круглосуточно работать над договором, который Путин и Зеленский должны были подписать во время саммита — который, в свою очередь, должен был состояться в не столь отдаленном будущем.

Стороны активно обменивались проектами друг с другом и, судя по всему, начали делиться ими с другими заинтересованными сторонами. (В своем интервью в феврале 2023 года Беннетт сообщил, что видел 17 или 18 рабочих проектов соглашения. Лукашенко также заявил, что видел как минимум один из них.) Мы внимательно изучили два из этих проектов: один от 12 апреля, другой от 15 апреля — который, как рассказали нам участники переговоров, был последним документом, которым обменялись стороны. Они во многом схожи, но содержат важные различия. И оба показывают, что после коммюнике не были решены некоторые ключевые вопросы.

Во-первых, в то время как коммюнике и проект от 12 апреля ясно давали понять, что государства-гаранты будут самостоятельно решать, приходить ли на помощь Киеву в случае нападения на Украину, в проекте от 15 апреля русские попытались убрать это важнейшее положение — требуя, чтобы подобные действия происходили только "на основе решения, согласованного всеми государствами-гарантами", что давало бы России право вето. Согласно пометкам в тексте, украинцы отвергли эту поправку, настаивая на первоначальной формуле, согласно которой все гаранты имели индивидуальное обязательство действовать и не должны были бы перед этим достигать консенсуса.

Во-вторых, в проектах есть несколько статей, которые были добавлены в договор по настоянию России, но не вошли в коммюнике и касались вопросов, которые Украина отказалась обсуждать. Они требуют от Украины запретить на государственном уровне "фашизм, нацизм, неонацизм и агрессивный национализм" и с этой целью отменить шесть украинских законов (полностью или частично), которые в целом касались спорных аспектов истории советской эпохи — в частности, роли украинских националистов во время Второй мировой войны.

Легко понять, почему Украина не хотела позволять России определять свою политику на основе исторической памяти, особенно в контексте договора о гарантиях безопасности. И русские знали, что из-за этих положений украинцам будет сложнее принять остальную часть договора. Поэтому их можно рассматривать как своего рода "ядовитые таблетки".

Однако также возможно, что эти положения были нужны Путину, чтобы сохранить лицо. Например, заставляя Украину отменить законы, осуждающие советское прошлое и называющие украинских националистов, воевавших против Красной Армии во время Второй мировой войны, "борцами за свободу", Кремль мог бы утверждать, что он достигает заявленной цели "денацификации", хотя первоначальный смысл этой фразы вполне мог заключаться в замене правительства Зеленского.

В конце концов, остается неясным, могли ли эти положения разрушить соглашение. Ведущий украинский переговорщик Арахамия позже преуменьшил их значение. Как он сказал в интервью украинскому телевидению в ноябре 2023 года, Россия "до последнего момента надеялась, что может заставить нас подписать такое соглашение, и что мы примем нейтралитет. Для них это было самым важным моментом. Они были готовы закончить спецоперацию, если мы, как Финляндия во время холодной войны, приняли бы нейтралитет и обязались бы не вступать в НАТО".

Размер и структура украинской армии также были предметом интенсивных переговоров. По состоянию на 15 апреля обе стороны оставались весьма далекими друг от друга по этим вопросам. Украинцы хотели иметь армию мирного времени в 250 000 человек. Русские настаивали на максимальной численности в 85 000 человек, что было бы значительно меньше, чем насчитывала постоянная армия Украины до 2022 года. Украинцы хотели иметь 800 танков. Русские позволяли только 342. Разница в позволенной дальности ракет была еще более разительной: 280 километров (украинская позиция) и всего 40 километров (российское требование).

Переговоры намеренно обходили стороной вопрос границ и территорий. Очевидно, идея заключалась в том, чтобы Путин и Зеленский решили эти вопросы на запланированном на дальнейшее саммите. Легко представить, что Путин настаивал бы на удержании всей территории, которую его войска уже заняли. Вопрос состоял в том, можно ли было убедить Зеленского согласиться на это.

Несмотря на эти существенные разногласия, проект от 15 апреля предполагал, что договор будет подписан в течение двух недель. Конечно, точная дата могла быть перенесена — но в целом ситуация показывает, что обе команды планировали действовать быстро. "В середине апреля 2022 года мы были очень близки к завершению военного конфликта мирным урегулированием, — рассказал один из украинских переговорщиков Александр Чалый во время публичного выступления в декабре 2023 года. — Через неделю после того, как Путин начал свою СВО, он пришел к выводу, что совершил большую ошибку и попытался сделать все возможное, чтобы заключить соглашение с Украиной".

Так почему же переговоры прервались? Путин заявил, что западные державы вмешались и сорвали соглашение, потому что они были больше заинтересованы в ослаблении России, чем в прекращении военных действий. Он утверждал, что Борис Джонсон, который тогда был премьер-министром Великобритании, передал украинцам послание от имени "англосаксонского мира" — которое гласило, что они должны "сражаться с Россией до тех пор, пока не будет достигнута победа и Россия не потерпит стратегического поражения".

Реакция Запада на эти переговоры — хоть и не столь карикатурная, как ее изобразил Путин — конечно, была вялой. Вашингтон и его союзники глубоко скептически относились к перспективам дипломатического пути, открывающегося из Стамбула. В конце концов, коммюнике обошло стороной вопрос территорий и границ, и стороны не смогли приблизиться к консенсусу по другим важным вопросам. Западу не казалось, что переговоры будут успешными.

Более того, бывший чиновник США, который в то время занимался политикой в отношении Украины, рассказал нам, что украинцы не консультировались с Вашингтоном до тех пор, пока не было опубликовано коммюнике, хотя описанный в нем договор создал бы новые юридические обязательства для Соединенных Штатов — в том числе обязательство начать войну с Россией, если она снова введет войска на Украину. Одно только это условие сделало бы договор невыгодным для Вашингтона. Поэтому вместо того, чтобы принять Стамбульское коммюнике и последующий дипломатический процесс, Запад увеличил военную помощь Киеву и усилил давление на Россию, в том числе посредством постоянно ужесточающегося режима санкций.

В этом взяла на себя инициативу Великобритания. Уже 30 марта Джонсон, похоже, отказался от дипломатии, заявив, что вместо этого "мы должны продолжать ужесточать санкции с помощью наступательной программы до тех пор, пока все войска Путина не покинут Украину". 9 апреля Джонсон появился в Киеве — он стал первым иностранным лидером, посетившим страну после отвода российских войск от столицы. Сообщается, что он сказал Зеленскому, что, по его мнению, "любая сделка с Путиным будет плохой". Любая сделка "была бы для Путина победой: если вы дадите ему хоть что-нибудь, он просто оставит это себе, положит в сейф и будет готовиться к следующему нападению". В 2023 году Арахамия устроил настоящий переполох — в ходе одного из интервью он возложил на Джонсона ответственность за неудачный исход переговоров. "Когда мы вернулись из Стамбула, — сказал он, — Борис Джонсон приехал в Киев и сказал, что мы вообще ничего с русскими подписывать не будем — и будем просто продолжать воевать".

С тех пор Путин неоднократно использовал высказывания Арахамии, чтобы обвинить Запад в провале переговоров и продемонстрировать подчинение Украины ее спонсорам. Несмотря на все "спекуляции" Путина, Арахамия указывал на реальную проблему для Запада, содержавшуюся в коммюнике: в нем описывалась многосторонняя структура, которая потребует готовности Запада к дипломатическому взаимодействию с Россией и рассмотрению реальных гарантий безопасности для Украины. Ни то, ни другое в то время не было приоритетом для Соединенных Штатов и их союзников.

В своих публичных выступлениях американцы никогда не относились к дипломатии столь пренебрежительно, как Джонсон. Но они, похоже, тоже не считали ее главным средством в своем ответе на российскую спецоперацию. Госсекретарь Энтони Блинкен и министр обороны Ллойд Остин посетили Киев через две недели после Джонсона, в основном для того, чтобы скоординировать усиление военной поддержки Украины. Как Блинкен заявил позднее на пресс-конференции: "Стратегия, которую мы разработали — масштабная поддержка Украины, массированное давление на Россию, солидарность с более чем 30 странами, участвующими в этих усилиях — дает реальные результаты".

Тем не менее, утверждение о том, что только Запад вынудил Украину выйти из переговоров с Россией, несколько необоснованно. Оно предполагает, что Киев не имел никакого права голоса в этом вопросе. Но на самом деле предложения поддержки со стороны Запада, должно быть, укрепили решимость Зеленского, а отсутствие западного интереса к дипломатии похоже, ослабило его энтузиазм по отношению к ней. В конечном итоге в своих дискуссиях с западными лидерами Зеленский не стал уделять приоритетное внимание дипломатическим усилиям, направленным на прекращение военного конфликта с Россией. Соединенные Штаты, и их союзники спокойно восприняли отсутствие с его стороны требования перейти на дипломатический путь. В то время, учитывая всплеск общественных симпатий на Западе в отношении Украины, они вполне могли повлиять на политику Запада.

Вновь обретенная уверенность украинцев в том, что они смогут выиграть конфликт, также явно сыграла свою роль. Отступление России от Киева и других крупных городов на северо-востоке и перспектива получения большего количества оружия с запада (дороги в Киев теперь находились под контролем ВСУ) изменили военную политику украинского руководства. Оптимизм в отношении возможных побед на поле боя часто снижает интерес воюющей стороны к компромиссам за столом переговоров.

Действительно — к концу апреля Украина ужесточила свою позицию, потребовав вывода российских войск с Донбасса в качестве предварительного условия любого договора. Как заявил 2 мая глава Совета национальной безопасности и обороны Украины Алексей Данилов: "Договор с Россией невозможен — может быть принята только ее капитуляция".

Но остается еще российская сторона всей этой истории, которую сложно оценить. Были ли все переговоры хорошо срежиссированным фарсом или Москва серьезно была заинтересована в урегулировании? Испугался ли Путин, когда понял, что Запад не подпишет соглашение или что позиция Украины ужесточилась?

Даже если бы Россия и Украина преодолели свои разногласия, положения, о которых они договорились в Стамбуле, потребовали бы поддержки со стороны Соединенных Штатов и их союзников. И этим западным державам пришлось бы пойти на политический риск, вступив в переговоры с Россией и Украиной, и поставить под угрозу свой авторитет, гарантируя безопасность Украины. В то время, как и в последующие два года, в Вашингтоне и европейских столицах заметно отсутствовала готовность как заниматься дипломатией с высокими ставками, так и действительно взять на себя обязательство прийти на защиту Украины в будущем.

Последняя причина провала переговоров заключается в том, что их участники поставили телегу послевоенного порядка обеспечения безопасности впереди "лошади" прекращения боевых действий. Обе стороны опустили важные вопросы управления и смягчения конфликтов (создание гуманитарных коридоров, прекращение огня, вывод войск) и вместо этого попытались выработать что-то вроде долгосрочного мирного договора, который разрешил бы споры о безопасности, которые были источником геополитической напряженности на протяжении десятилетий. Это была заслуживавшая уважение амбициозная попытка, но она оказалась слишком амбициозной.

Честно говоря, Россия, Украина и Запад пробовали сделать и наоборот — и тоже потерпели неудачу. Минские соглашения, подписанные в 2014 и 2015 годах после присоединения Россией Крыма и вхождения в Донбасс, охватывали такие мелочи, как дата и время прекращения боевых действий, а также то, какую систему вооружений следует отвести и на какое расстояние. А вот базовые проблемы безопасности обеих сторон были поставлены только косвенно, если вообще были поставлены серьезно.

Эта история предполагает, что будущие переговоры должны продвигаться по параллельным направлениям: практические аспекты прекращения военного конфликта должны рассматриваться на одном треке, а более широкие вопросы — на другом.

11 апреля 2024 года Лукашенко, издавна выступавший посредником на российско-украинских мирных переговорах, призвал вернуться к проекту договора весны 2022 года. "Это разумная позиция, — сказал он в разговоре с Путиным в Кремле. — Это была приемлемая позиция и для Украины. Они согласились на нее".

Путин подтвердил. "Они, конечно, согласились", — сказал он.

В действительности, однако, русские и украинцы так и не пришли к окончательному компромиссному тексту договора. Но они пошли дальше в этом направлении, чем предполагалось ранее, достигнув более широких рамок для возможного соглашения.

После последних двух лет кровавой бойни на Украине все это, возможно, оказалось сейчас под спудом. Но до сих пор эта история является напоминанием о том, что Путин и Зеленский были готовы рассмотреть воистину экстраординарные компромиссы, чтобы положить конец военному конфликту. Поэтому, если (и когда) Киев и Москва вернутся за стол переговоров, они обнаружат, что он завален идеями, которые еще могут оказаться полезными для построения прочного мира.