Пехотные минометы на бронетехнике: блажь или жизненная необходимость?

Говорят, умные люди учатся на чужих ошибках, а дураки – на своих. Мудрые же используют опыт и тех, и других себе во благо. Но что делать с теми, кто учиться не желает?


Замечено, что одной из особенностей отечественной аудитории является полярность и категоричность суждений, где нет места компромиссу. У нас либо истерики в духе «все пропало» и «где снаряды», либо надменное требование исключительно высочайших стандартов, чтоб все было по уму. Если война, то чтобы она была сетецентрической, если наступление, то только танковыми клиньями при поддержке авиации, разведывательной и ударной, дальнобойных САУ и проч. Но почему же в реальности все выглядит не совсем так?

На написание данной публикации ее автора побудило ознакомление с, так сказать, дискуссией под предыдущей, где были высказаны некоторые соображения по возможным путям улучшения российских танков с учетом реалий СВО. Совершенно сознательно за скобками были оставлены совсем уж фантастические варианты вроде разработки танков клиновидной конструкции, о чем всерьез говорят довольно известные околовоенные эксперты. Предложения были высказаны вполне конкретные, но почему-то вызвали не вполне адекватную реакцию. Не имея ни возможности, ни желания разжевывать отдельно каждому читателю в комментариях свою мысль, хотелось бы более подробно разъяснить наиболее «спорные» моменты.

Прежде всего, по поводу оснащения танков гаубизированным орудием калибра 152 мм, что вызывает у почтенной аудитории неоднозначную реакцию, от одобрения до немотивированной агрессии. Ничего нового в этом предложении нет, все давно придумано до нас в рамках проекта «Черный орел». Танк был разработан на базе Т-80У, и в него конструктивно заложена возможность установки орудия 152 мм. Другое дело, что в серию «Черный орел» так и не пошел, но ВПК вроде как опять собрался начать производить Т-80, потому эта платформа при желании заказчика может быть доработана и доведена до ума. Вопрос в том, нужен ли такой танк на поле боя?

В качестве контраргумента вполне справедливо, между прочим, указывают на то, что воевать надо по уму: САУ выполняют свои задачи, танки – свои, авиация – свои и т.д. Но что мы видим в реальности уже второй год подряд? Танки почему-то выступают в качестве эрзац-САУ, радиосвязь в войсках на низовом уровне строится на гражданских станциях китайского производства, для разведки и целеуказания применяют беспилотники все того же китайского производства либо с китайскими комплектующими. При этом наш противник в лице коллективного Запада объективно технологически превосходит, и это факт.

По личному мнению автора данных строк, современная версия «Черного орла», представляющая собой переходное звено между основным боевым танком и САУ, может оказаться очень эффективной «рабочей лошадкой» в силу наличия серьезной брони для защиты от осколков в контрбатарейной борьбе и крупнокалиберного орудия. При этом отказываться от Т-72/Т-90 как ОБТ, естественно, никто не предлагает. А уж надо ли это в самом деле на фронте, пусть решают профессионалы в Минобороны РФ и ВПК.

Идем далее. Не вполне понятную реакцию вызвало предложение штатно оснастить российские танки разведывательными квадрокоптерами и дополнительным видом вооружений в виде минометов. Разберем это чуть подробнее. Из-за чего бы понесены значительные потери в бронетехнике на первом этапе СВО?

Причин было несколько. Во-первых, тогда был острейший дефицит средств воздушной разведки. Во-вторых, при наличии в российских войсках танков, БМП и БТР, остро ощущался дефицит обученной пехоты для ее прикрытия. В-третьих, наша бронетехника не имела средств защищенной радиосвязи для координации действий с собственной пехотой, и противник мог прослушивать радиопереговоры по аналоговой связи. В результате «потешная» украинская Тероборона, вооруженная современными американскими ПТРК типа «Джавелин» и противотанковыми гранатометами, смогла устраивать засады и громить наши колонны, выбивая технику вместе с экипажами.

Сейчас обе стороны фактически топчутся на месте, продвижение вперед в лучшем случае измеряется километрами. Но что будет, если придется пойти в широкомасштабное наступление с глубокими прорывами, и не только в степях Донбасса и Приазовья, но и на Северо-Востоке Украины, через леса?

В данном случае наличие у командира танка штатного разведывательного БПЛА квадрокоптерного типа, а лучше парочки, будет, мягко говоря, не лишним, повысив его осведомленность о происходящем вокруг. Также не лишним может быть дополнительное вооружение бронемашины в виде миномета.

Тут стоит сделать небольшое отступление, и вспомнить опыт ЦАХАЛ, вынесенный из войны 1973 года. Тогда настоящей грозой израильской бронетехники стали легкие мобильные истребительные отряды, вооруженные РПГ, станковыми гранатометам и безоткатными орудиями. Годом позже в Тель-Авиве было принято решение довооружить танки и прочую бронетехнику 60-мм пехотными минометами, в задачи которых входил быстрый обстрел осколочными и дымовыми минами местности, где замечены или могут находиться вражеские истребители танков. Опционально миномет может использоваться ночью для подсветки специальными осветительными минами.

На танках «Меркава-1» 60-мм миномет размещался вне башни, справа, и огонь из него вел командир танка, высунувшись из люка. В последующих поколениях «Колесниц» реализована возможность стрельбы из защищенного заброневого пространства. Боекомплект включает 60 мин – 36 осколочных, 12 дымовых и 12 осветительных. Казнозарядный миномет С02 (Under Armored Vehicles Turret) имеет дальность стрельбы до 4000 м и скорострельность до 6 выстрелов в минуту.

В ходе Первой Ливанской войны в 1982 году минометы широко использовались для обстрела подозрительных рощ и зеленки, а осветительные мины значительно повышали эффективность работы приборов ночного видения, работавших по принципу усиления света звезд. Как это выглядит на практике, можно посмотреть на видеозаписи.


Осталось задаться вопросом, пригодился бы нашим танкистам штатный разведывательный квадрокоптер и дополнительный миномет, установленный на башне, в условиях позиционной войны и теоретического широкомасштабного наступления на большую глубину, и честно на него ответить.